Анатоль поднял взгляд и, видимо, что-то прочитал в моих глазах такое, что это заставило его гневно тряхнуть головой:

— Нет! Я люблю тебя и безумно желаю, чтобы каждую ночь мы спали обнявшись, мечтаю показать тебе все вокруг, да и столько всего нужно рассказать. Я хочу поделиться с тобой всем, что имею и знаю. Ничего я так не хочу, как быть с тобой вместе. Иметь шанс прикоснуться к тебе снова. Поцеловать… Я так и не успел этого сделать.

Я судорожно вздохнула, но Анатоль улыбнулся мне, словно силясь развеять не только свою грусть, но и мою.

— Послушай, я буду тебя ждать через тридцать лет. Мы, лидорианцы, не стареем, мы бессмертные существа. Мы не прощаемся навсегда, пусть наша разлука и будет долгой, но мы встретимся снова. В Леаре время течет медленнее. Ты вылечишься и нахождение рядом со мной не будет грозить тебе смертью.

— Около двух тысяч лет пройдет… — прошептала я, высчитав точку, когда наши времена совпадут.

— За это время я наведу порядок. Мы отправимся вместе на возрожденные планеты, полетаем среди звезд и туманностей. А у тебя будет время сделать все, что хотелось. Пройти обучение у демонов Ватмаара, вырастить своего дракона, побить как следует нелюбимых братьев, взять учеников… да все что угодно! Мы — долгожители, а для настоящей любви две тысячи лет — не срок. К тому же, думаю, если ты совсем соскучишься и Леара тебе надоест, то можно будет чуть срезать путь и прийти пораньше без страшных последствий для твоего здоровья. Я бы хотел уйти с тобой, но ведь почти со стопроцентной вероятностью это путешествие убьет и меня. Любое изменение нашего временного статуса приведет к смерти одного из нас. Остается только дать возможность естественному ходу событий, когда течение двух времен совместится.

Я сглотнула ком в горле и вздохнула. Император был прав, хотя я и отчаянно сопротивлялась истине.

Задыхаться в клетке, метаться в поисках лекарства, медленно умирать и тащить на дно не только себя, но и Анатоля с ДеВелем. Если можно просто подождать, когда настанет нужное время и я перестану быть чужеродным элементом для этой реальности. Когда между нами ничего не будет стоять.

К тому же, а что, если я останусь, полечу в Лидор и увижу город в руинах, а всю семью — мертвой? Я же не смогу простить себе, что не была рядом в тяжелые времена. Что променяла родину на чужие мертвые миры.

Я знала, что другого пути нет. Знала. Но по лицу все равно катились слезы, а в горле стоял липкий ком и мешал дышать. Счастья и любви мне хотелось сейчас, а не через две тысячи лет.

— Не плачь, — хрипло и тихо произнес Император. — Подумай, ведь ты всегда будешь знать — тебя ждут. Я буду любить тебя вечно, хранить твое сердце и обещаю не умирать раньше тебя. Но и ты должна пообещать мне тоже самое, хорошо?

Я кивнула и замерла, касаясь кончиками пальцев изображения щеки Анатоля. Голограмма поддалась под моей рукой, словно легкий туман.

— А во всем остальном — я не только не неволю тебя, но и требую, чтобы ты жила полной жизнью. Ты меня поняла? — он чуть отодвинул терминал и заглянул мне в глаза. Затем, не став упорствовать, вздохнул. — Я обещал исполнить часть сделки Терония. Эленион всегда находилась в личном пользовании императорской семьи, единственная в своем роде, как и Элайя. Она приведет тебя домой в целости и сохранности, а спустя нужное время — проложит обратный маршрут. Ко мне.

Я сжала губы, чтобы не разрыдаться в голос и чуть нервно кивнула. Затем глянула в глаза Анатолю.

— Ты вытащил меня с того света, спасибо, — получилось как-то жалко и тихо.

Император попытался ободряюще улыбнуться, но вышло плохо.

— Это самое малое, что я мог сделать, — он закусил губу и на миг отвернулся. — Прости, я чувствую себя предателем. Что не уловил угрозу сразу, что не запретил тебе перенапрягаться, не смог найти другого пути для спасения, кроме как отослать прочь… Я пытался найти лекарство, но с каждым днем тебе становилось все хуже…

— Не надо, Анатоль. Прошу. Ты… все сделал правильно, это единственный способ. Я не виню тебя, просто даже хорошие решения иногда причиняют боль. Я вернусь к тебе, обещаю. Конечно, я вернусь, даже спустя две тысячи лет. Я буду ждать встречи, я бы ждала даже спустя вечность.

— Я люблю тебя! Не рискуй понапрасну, хорошо?

— Хорошо. А я тебя люблю!

Я кивнула и улыбнулась, искренне и светло, затем отключила терминал, пока Анатоль не увидел, как моя улыбка превращается в гримасу боли. Я сложила Эленион, аккуратно поместила ее на полку, а затем уткнулась носом в подушку, чтобы ДеВель не услышал моего пронзительного крика.

Я смогла выйти в рубку только через час, когда высохли слезы, а внутри, в душе, ничего не осталось, кроме тишины и апатии. Наверное, со временем мне станет легче, а боль от разлуки чуть утихнет. Наверное…

Эленион работала и как автономное устройство, и как дополнительный блок к корабельным приборам. Когда мы заняли позицию у Героны, устройство само перенастроило стабилизаторы и задало нужный курс. Благо Эленион тоже была частью имперских технологий, поэтому конфликтов оборудования не возникло. Прежде, чем мы совершили прыжок, я попросила ее очистить данные черного ящика и самих стабилизаторов, чтобы никто не мог получить информацию о нашем путешествии и создать новые парадоксы. По всем данным мы просто вышли на орбиту Героны и провели там несколько минут.

Когда все приготовления завершились, мы сели в кресла и пристегнули ремни, мысленно готовясь к любым ситуациям, но если честно, едва ли я заметила то самое перемещение на ступенях космопорта. Не думаю, что дорога будет тряской.

— Они могут заметить мою благородную седину, — ухмыльнулся ДеВель, разглядывая свое полупрозрачное отражение в лобовом стекле. — Скажу, что поседел от пережитого ужаса. А что? Быть твоим пилотом оказалось не так легко!

Я фыркнула, проигнорировав его сомнительный юмор, понимая, что он просто нервничает. Боится, что продолжит стареть, что мы снова потеряемся во времени или же случится нечто непредвиденное. Я тоже боялась. Мне нужно вернуться, нужно прожить еще две тысячи лет, и умирать совсем не хотелось. Еще меньше мне нравилась предстоящая встреча с Адрианом, а также продолжающаяся в прошлом война с абсорбами.

— Жми! — решительно скомандовала я, когда ждать дальше уже не имело смысла. ДеВель нажал на несколько кнопок, и позади нас в трюме космолета загудели стабилизаторы, а мне вдруг как-то резко поплохело. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и на мгновение прикрыть глаза.

Через секунду раздался непонятный крик. Я резко огляделась, чувствуя неприятную дрожь во всем теле.

— Да чтоб вас! — немедленно среагировал ДеВель, хватая штурвал и уводя «Солнце» с траектории полета «Эртиона», который несся прямо нам в лоб. Мы разошлись на несколько километров, выхлоп дюз корабля Адриана немного подпортил краску на обшивке звездолета, а вопли и ругань брата изрядно засорили эфир.

— Эй, выскочка! — не выдержала я бессвязного потока упреков. — Это не твое собачье дело, куда мы ходили и чем занимались, понял? В кости играли на шелбаны…

Меня внезапно осенила одна мысль, и я отключила радио, чтобы все эти грубые слова не сбили меня с нужной волны.

— ДеВель, твои очки! — я выразительно указала на них, затем на Эленион, и через мгновение пилот понял, в чем дело. Персональный терминал тоже все время записывал информацию и мог здорово подпортить легенду.

Если бы не Анатоль, я бы никогда не стала так печься о сохранении целостности времени. Чужой мир, чужие проблемы. Но теперь любое неосторожное действие, чужая технология, опережающая нормальный ход истории, и мой Император мог попросту не родиться. Так рисковать я не могла.

Я вдруг на мгновение задумалась… «Мой Император». Это звучало так легко, так обыденно и почему-то невероятно тепло. Мой Император…

Мы стерли данные с терминала, чуть устало огляделись, в поисках других проблем, о которых могли позабыть.

— Костюмы? — спросила я, имея ввиду форму протекторов.