Ну я так, в документы глянул, чтоб не оплошать. И сидит, значит, баба-посол на звезды любуется, хрен ее знает, может поэму какую сочиняет. Мы же молчим со вторым пилотом и штурманом, эдакий траур на мостике, все с благообразными рожами и только что реверансы друг другу не делаем. Только связист, чудила старый, тайком в своей конуре бухло потягивает, думает, я не вижу и не взгрею его по прибытии. И тут нам, как назло, говорят, мол ждите, не до вас, плейбеев, сейчас. И все, тишина. Только смотрю, связист-то бухлом подавился, аж побагровел весь, думаю, ну все, хватила-то его кондрашка, допился, козлина старая.
А вот и нет! Он мне рукой на приборную доску тыкает, мол, частоту переключи, а сам аж от смеха по креслу стекает. Ну я и воткнул не думая, про посла ж забыл. А там мат-перемат на всю рубку, глава станции костерит кого-то да так, что даже у меня уши вянут. Я громкость-то поубавил, на посла оглядываюсь, смущение разыгрываю, мол, что с этих мужланов да холопов взять, космические волки, добра и любви в жизни не видали, вот и ругаются словами нехорошими. А сам сканеры включил, интересно же, что стряслось. И вижу, как какой-то придурок на «Ситиусе» пытается пришвартоваться к ремонтному шлюзу заместо стыковочного коридора! Ему уже из шлюза работники в скафандрах маякуют, жесты неприличные показывают, страшно им, ясен пень. И главное, настойчиво так, один заход сделал, второй, а все никак не выходит, не впихивается его махина в ремонтный шлюз для челноков. А когда он два бортовых орудия станции стесал, я уж не выдержал, и вежливо так говорю: «Сынок, ты что же до пилотирования дорос, а все не знаешь, в какую дырку нужно совать свой агрегат?»
Эфир взорвался многоголосым смехом, даже ДеВель затрясся в своем кресле.
— Ну там уже все не выдержали, ржут до слез, даже глава станции загоготал и материться перестал. А пилот, видать, обиделся, развернулся и улетел к чертям, даже передумал стыковаться. Только номер счета кинул, чтобы потом оплатить повреждения, — голос довольно хмыкнул. — А самое главное, оборачиваюсь, а посол-то тоже вроде пытается лицо умиротворенное сделать, а саму аж потряхивает со смеху. Так я с Аном в первый раз и встретился. А вы говорите — «Избранный»!
Я тоже хмыкнула. Но в эфире больше интересного ничего не было, разговор между ожидающими кораблями плавно перетек в обсуждение кто, как и при каких обстоятельствах таранил станции и глупил при швартовке. Называлось великое множество имен и кораблей, сыпались байки и шутки.
Я вздохнула и сделала чуть тише.
— Космические сплетники, какая прелесть!
— Отличное название для коммерческой радиостанции, — хохотнул ДеВель.
Наша очередь уже давно должна была наступить, но время все шло, а наш номер так и не назывался.
— Что будем делать? — спросил через некоторое время ДеВель.
Я вздохнула и отложила книгу.
— Сложно ответить. Я могу попытаться скрыться на самой базе и уже оттуда сбежать на одном из транзитных судов. И мы встретимся в установленном месте.
— Либо мы можем пойти на прорыв, — высказал свою мысль ДеВель. Я покачала головой и даже хотела возразить, когда на общей частоте прозвучал наш номер.
Мы переглянулись. Солнышко медленно поползло к таможенному коридору, занимая позицию у стоп-линии.
— Добрый день, — появилось на мониторе усталое лицо таможенника. — Цель поездки, дополнительная информация?
ДеВель устно продублировал и проговорил всю документацию, пока я отсиживалась за экранированной перегородкой, отделявшей рубку от остального корабля. Металл холодил мне спину, и в солнечном сплетении тоже клубился холод, правда, другого рода. Сомнения, опасения, страхи.
Но, несмотря на конец смены и измотанный вид, сотрудник шлюза работал быстро и без лишних проволочек.
— Особым разрешением департамента военных исследований вам разрешен пролет через все таможенные заставы Империи по упрощенной системе досмотра, — проговорил он. — Я отправил вам необходимые коды доступа, в следующий раз не ждите общей очереди и отправляйтесь сразу в зону прохода. Счастливого пути! И все-таки перекрасьте корабль, пожалуйста.
— Да, я уже осознал необходимость косметического ремонта, эту мысль все окружающие не раз доводили до моего сведения, — недовольно буркнул пилот и запустил двигатели на холостом режиме, ожидая, когда магнитный захват проведет наш кораблик через коридор к шлюзу. — Удачной службы!
Мы уже почти подлетели к серой перегородке, отделявшей нас от свободы, когда в динамиках раздался сигнал тревоги, заставивший нас резко вздрогнуть.
— Пролет запрещен! Загасите двигатели, немедленно! Внимание, выключите все приборы и ожидайте дальнейшего решения! — проговорил таможенник. — Получено государственное распоряжение.
Вспыхнули красные огни, и магнитная ловушка перестала тянуть нас вперед.
ДеВель хотел было обернуться ко мне, но сдержался, затем вздохнул и отключил все, оставив работающей только радиосвязь. Мы замерли в тишине и напряжении, он — уставившись через стекло на запертые створки шлюза, которые отделяли нас от свободы. Я — в темноту звездолета, прислушиваясь к призрачному голосу таможенника.
— Есть приказ задержать ваш корабль при пролете таможни. Ожидайте. — произнес он, и снова повисла гнетущая тишина. И лишь через несколько минут, он проговорил: — Установлена связь с Гирой, с вами желает говорить первый советник Императора! Он только что ответил на вызов, — проговорил таможенник. — Просит подозвать к мониторам вашего пассажира, принцессу Диору.
Я ощутила, как похолодели мои руки, как внезапно стало пусто, а усталость вновь сковала меня. Бежать? Прорываться с боем через заградительный огонь имперской заставы?
Я вышла из-за загородки и решительно села в кресло, кивнув ДеВелю. Умение принимать свою судьбу, и даже смерть, — великий дар любого героя. Нужно уметь проигрывать и не тащить за собой в ад всех окружающих.
Пилот с сомнением посмотрел на меня, вынырнувшую из темноты корабля, но молча щелкнул кнопкой открытия канала связи.
Лобовое стекло стало матовым, перегородка шлюзового коридора исчезла и появилась по пояс фигура первого советника Императора, Илиима. Он оглядел сначала меня, затем пилота, сразу давая понять, что видит нас через бортовые камеры.
— Добрая встреча, принцесса Диора. Не хотелось бы отвлекать вас и вашего пилота от экспедиции, но есть несколько вопросов, которые следует выяснить. Нам едва удалось узнать на каком вы корабле, это потребовало немало времени и сил. Должен сказать, что мы несколько расстроены вашим скорым отлетом, если не сказать — оскорблены. Император хотел переговорить с вами еще раз, лично.
— И о чем же? — холодно спросила я.
— О вашем недуге, например, — советник сделал чуть скорбное выражение лица и глянул на ДеВеля, тот выгнул бровь, но под взглядом не стушевался. — Мы хотели предложить вам помощь в лечении. И узнать, нет ли в Империи других, кто так же болен?
— Нет, я никого не обращала, если вы об этом. И других таких же не встречала. Но возможность их наличия не исключаю.
Илиим понимающе кивнул, затем скрестил руки на животе и чуть нахмурился.
— Также мы переживаем за адмирала Астроила. Возможно ли с ним переговорить?
Вопрос заставил нас с ДеВелем переглянуться и даже немного опешить.
— Его нет на корабле. В последнюю встречу он был в своих апартаментах на «Асвиоре».
— Действительно? — удивлению советника не было предела, но он быстро взял себя в руки. — Он взял отпуск, мы думали, что он пожелает вас проводить лично. Ну что ж, тогда вопросов к вам больше нет…
— Стойте! — вырвалось у меня. — Что вы сказали? Куда проводить?
Илиим нахмурился и молча оглядел меня. Тут на его лице я увидела отсвет понимания, но вопросов он не стал задавать. Видимо, слишком щекотливая тема.
— Ах, вот в чем дело… — задумчиво произнес он. — Это многое проясняет. Учитывая обстоятельства, я бы хотел лично передать вам слова Императора. Он крайне рад знакомству. Вы имеете полное право отправиться домой, но все мы надеемся, что слова Его Величества дойдут до короля Леары, а вы лично, и в вашем лице весь род, проконтролируете исполнение обещания. Император будет ждать принцессу из вашей семьи, которая почтет за радость и честь стать его женой. Также мы верим, что в вашем отечестве найдутся маги, согласные жить в нашем мире и обучать нас искусству волшебства, получив взамен славу, достаток и всеобщее уважение. Император желает вам счастливого пути, а я в свою очередь присоединяюсь к его словам. От себя хочу добавить — будьте осторожнее в выборе союзников, ведь, как известно, нет хуже врага, чем плохой друг…
