Шиана шла в окружении жриц. Видя вокруг такое возбуждение, девочка с любопытством оглядывалась по сторонам.

Некоторые люди в толпе, вооружившись палками, принялись избивать окружающих, но никому не пришло в голову замахнуться палкой на священническую стражу или на кого-либо из эскорта Шианы.

Плясуны продолжали свой смертельный танец в тесном кольце зрителей.

Стражники невозмутимо шествовали среди этого хаоса посреди расступавшейся перед ними толпы. Жрицы не смотрели ни направо, ни налево. Стражники в желтых шлемах смотрели только вперед.

Презрение было слишком мягким словом для описания этого представления, решила Одраде. Нельзя было, однако, сказать, что бурлящая толпа игнорировала присутствие стражи. Нет, обе стороны прекрасно сознавали существование друг друга, но это существование происходило в разных мирах, и стороны строго соблюдали это разделение. Только Шиана по невежеству не соблюдала этот негласный договор и старалась увидеть все сквозь заслон эскорта.

Прямо под окнами Одраде толпа вдруг хлынула вперед. Танцоры разлетелись в стороны, смятые толпой, словно корабли, накрытые в море гигантской волной. Одраде видела только части обнаженных тел, которые передавались с рук на руки сквозь этот кричащий и визжащий хаос. Только высочайшая концентрация внимания позволила Одраде слышать отдельные доносящиеся до нее звуки.

Это было настоящее сумасшествие!

Никто из танцоров и не думал сопротивляться. Их убили? Это было жертвоприношение? Аналитики Общины еще даже не приступали к исследованию данного феномена.

Желтые шлемы расступились, позволив Шиане и ее свите вступить в здание, и снова сомкнули ряды. Стражники развернулись и образовали шеренгу, прикрывшую вход в здание. Солдаты держали пики горизонтально на уровне пояса, сцепив их между собой.

Хаос внизу начал успокаиваться. Никого из танцоров не было видно, однако в толпе были раненые, люди ползали по земле, другие держались на ногах, но сильно шатались. Видны были окровавленные головы.

Шиана и жрицы были уже в здании, во всяком случае, Одраде не видела их. Одраде отпрянула от окна и попыталась осмыслить то, чему только что стала свидетельницей.

Это было невероятно.

Ни на одном голофото не были запечатлены такие страшные моменты. Частью это были запахи — пыль, пот, человеческие феромоны. Одраде глубоко вдохнула. Внутри у нее все дрожало. Толпа снова распалась на людей. Одни плакали, другие ругались. Находились и такие, кто весело смеялся.

Дверь за спиной Одраде распахнулась. Вошла смеющаяся Шиана. Одраде стремительно обернулась и успела заметить в коридоре свою стражу и жриц, прежде чем Шиана успела закрыть дверь.

Темно-карие глаза девочки сверкали от волнения и возбуждения. Продолговатое лицо, начавшее округляться, и на котором внимательный наблюдатель мог увидеть проступающие взрослые черты, было напряжено — девочка пыталась подавить свои эмоции. Это напряжение исчезло, когда Шиана взглянула на Одраде.

Очень хорошо, подумала Преподобная Мать. Первый урок единения начался успешно.

— Вы видели танцоров? — спросила Шиана, скользнув вперед к Одраде. — Разве они не великолепны? Я думаю, что они просто прекрасны! Кания не хотела, чтобы я смотрела на них. Она говорит, что мне очень опасно принимать участие в Сиайноке. Но мне все равно! Шайтан не стал бы есть этих плясунов!

Внезапно на Одраде снизошло озарение. Такое озарение она пережила только однажды, когда проходила испытание Пряностью. Одраде стал ясен весь паттерн того, что она только что видела на Площади. Потребовались только слова Шианы и все сразу встало на свое место.

Язык!

Внутри коллективного сознания этих людей, этого народа жил язык, он гнездится в бессознательном, и люди не хотят его слышать. На этом языке говорят танцоры. На этом языке говорит Шиана. Все заключается в словах, движениях, запахе феромонов, тональностях — то есть во всем, что в конечном итоге порождает живой человеческий язык.

Язык порождается необходимостью.

Одраде улыбнулась счастливой девочке, стоявшей Перед ней. Теперь Преподобная Мать знала, как поймать в ловушку Тлейлаксу. Теперь она в большей степени понимала замысел Таразы.

Я должна пойти в Пустыню вместе с Шианой при первой же возможности. Мы только подождем прибытия этого Мастера Тлейлаксу, этого Ваффа. Мы возьмем его с собой!

Тег продержал их в палатке, раскинутой в густом лесу в тридцати километрах к северо-востоку от Убежища Гамму до тех пор, пока солнце не скрылось за западным горизонтом.

— Сегодня ночью мы отправимся в другом направлении, — сказал он.

Третью ночь подряд он вел их по лесным зарослям, демонстрируя при этом безукоризненную память ментата, ни разу не сбившись с пути, проложенного для них Патрином.

— У меня все немеет от такого длительного сидения, — пожаловалась Луцилла. — Кажется, нам предстоит еще одна холодная ночь.

Тег сложил защитное одеяло и положил его в свой мешок.

— Вы двое можете немного подвигаться и размяться, — сказал он. — Но мы не двинемся отсюда до наступления полной темноты.

Тег сел на землю, привалившись спиной к стволу высокой сосны, глядя из глубокой тени, как Луцилла и Дункан разминаются на полянке. Они оба постояли несколько секунд, дрожа от холода, который вступал в свои права вместе с надвигающейся ночью. Да, сегодня опять будет холодно, подумал Тег, но у них вряд ли будет возможность об этом думать.

Неожиданность.

Швандью никак не ожидает, что они все еще находятся так близко от Убежища и передвигаются пешком.

Таразе стоило быть более настойчивой в своих предупреждениях относительно Швандью, подумал Тег. Насильственное и открытое неповиновение Верховной Матери, проявленное Швандью, ломало все традиции. Логика ментата не могла принять такой поворот событий из-за недостатка данных.

Память услужливо подсказала ему поговорку школьных лет, один из тех предупреждающих афоризмов, с помощью которых ментат мог управлять своей логикой.

«Следуя по пути логики, можно сказать, что, если при наличии множества деталей, ты все же отложишь в сторону бритву Оккама и как ментат последуешь этой логике, то тебя ждет крах».

Итак, логика в данном случае потерпела фиаско.

Он вспомнил, как вела себя Тараза на корабле Гильдии и сразу после этого. Она хотела, чтобы я понял, что должен действовать по своему усмотрению. Я должен видеть проблему своими глазами, а не ее.

Следовательно, угроза со стороны Швандью была реальной угрозой, которую он рассмотрел и устранил самостоятельно.

Тараза не знала, что из-за этого произойдет с Патрином.

В действительности ее не интересовало, ни что произойдет с Патрином, ни со мной, ни даже с Луциллой.

А гхола?

Это-то должно было волновать Верховную!

По логике, правда, это было совершенно не обязательно… Тег оборвал эту линию рассуждений. Тараза не хотела, чтобы он действовал, исходя из логики. Она хотела, чтобы он сделал то, что сделал, то, что он всегда делал в экстренных ситуациях.

Неожиданность.

Так что специфическая логика во всем этом была, правда, она выбросила всех исполнителей из уютного гнезда на произвол хаоса.