Плясуны!

Одраде видела множество донесений об этом феномене, но сама впервые видела его с момента своего прибытия на Ракис. Среди зрителей были трое высоких гвардейцев в желтых шлемах, украшенных гребнями. На стражниках были короткие накидки, позволявшие беспрепятственно работать ногами. Одежда была обложена металлическими пластинами.

Танцоры кружились, а толпа, совершенно предсказуемо, вела себя все более и более беспокойно. Одраде знала паттерн и что произойдет дальше. Вскоре толпа начнет скандировать невнятный речитатив, потом начнется свалка. Затрещат головы, польется кровь. Люди начнут кричать и метаться. Потом все стихнет и уляжется само собой без вмешательства властей, Кто-то пойдет домой, обливаясь слезами, а кто-то — смеясь. Священническая гвардия не станет вмешиваться в происходящее.

Бессмысленное помешательство этого танца и его последствия зачаровывали Бене Гессерит на протяжении столетий. Теперь он привлек пристальное внимание Одраде. Процесс упадка этого ритуала проследили люди из Защитной Миссии. Сами жители Ракиса называли этот танец «Танцем расхождения». Были у него и другие названия, из которых самым значительным был «Сиайнок». Вот во что превратился величайший ритуал Тирана, момент, когда он делил свою сущность с Говорящими Рыбами.

Одраде с трепетом и каким-то странным уважением относилась к энергии этого феномена. Ни одна Преподобная Мать не смогла бы равнодушно пройти мимо такого. Однако Одраде волновал бесполезный расход такой энергии. Такие вещи надо направлять на нужные цели, фокусировать. Ритуал надо использовать с какой-либо внятной и нужной целью. Сейчас же вся энергия рассеивается, и если эту силу не обуздать, то она может оказаться разрушительной для самого Священства.

В ноздри Одраде ударил сладкий фруктовый запах. Она потянула носом воздух и пригляделась к площади. От собравшейся толпы вверх поднимались густые испарения. Эти запахи попадали внутрь помещения через систему труб иксианской вентиляции. Одраде прижалась лбом и носом к стеклу и снова стала смотреть на то, что происходило на площади. Ах, вот в чем дело — танцоры и толпа опрокинули лоток одного из торговцев. Сейчас плясуны топтались по фруктам, превращая их в кашу. Ноги танцоров по самые бедра были перепачканы желтой мякотью.

Узнала Одраде и пострадавшего торговца. Это был человек со значительным, мудрым лицом, она несколько раз видела, как он выходил на базар из своего собственного дома. Сейчас этот человек находился среди зрителей и, казалось, не заметил своей потери. Все его внимание было устремлено на танцоров. Пятеро обнаженных мужчин двигались без всякого видимого ритма, в танце не было никакого рисунка, если не считать, что время от времени трое средних танцоров замирали, а остальные два взлетали над их головами.

Одраде поняла, откуда взялся этот танец. Это был утрированный почти до неузнаваемости древний фрименский способ пешего движения по пескам Пустыни. Этот любопытный танец был живым ископаемым, уходившим корнями в глубочайшую древность. Несуразные на первый взгляд движения были обусловлены стремлением не вызвать из-под земли червя.

Люди начали собираться вокруг помоста со всех уголков площади, стремясь взглянуть на танцоров, словно дети на игрушки в витрине магазина. Началась давка.

В это время Одраде увидела эскорт Шианы. Он двигался вдалеке с правой стороны площади. Символы, похожие на отпечатки лап животного, которыми были помечены дома по сторонам широкого проспекта, обозначали Путь Бога. Исторические сведения говорили о том, что именно по этой улице Лето Второй вступал в город, прибывая сюда на Празднество из Сарьира. Город, носивший тогда название Онн, был выстроен на месте прежнего Арракина. Однако некоторые остатки древнего города сохранились — некоторые здания были настолько полезны, что их не стали сносить. Ведь, как известно, не бывает улиц без домов.

Там, где проспект вливался в базарную площадь, эскорт Шианы остановился. Стражники в желтых шлемах проложили дорогу с помощью длинных пик. Стражники отличались высоким ростом: Самый высокий двухметровый обычный человек макушкой доставал только до плеч стражника. В любой толпе можно было безошибочно сразу узнать этих людей, но в Священнической Гвардии служили самые высокие из высоких.

Вот эскорт снова двинулся вперед, ведя Шиану к Одраде. Накидки охранников развевались и при каждом шаге обнажали гладкую серую ткань их лучших защитных костюмов. Их было пятнадцать, окруживших процессию.

Позади охранников двигались священницы вместе с Шианой. Одраде сразу узнала девочку — Шиана выделялась среди прочих своими выгоревшими на солнце волосами, горделивой осанкой и повелительным выражением лица. Однако больше всего Одраде поразили гвардейцы Священства в своих желтых шлемах с гребнями. Зная, что являются лучшими из лучших, что их нельзя ставить на одну доску с простым народом, они шествовали с надменностью, которую впитали буквально с молоком матери. Простые люди тоже все понимали и расступались перед рядом гвардейцев.

Все это происходило настолько просто и естественно, что напоминало выверенный в течение тысячелетий древний ритуал, свидетелем которого и стала Одраде.

Как это часто случалось, Одраде почувствовала себя археологом, но не тем специалистом, который копается в вековой пыли, разыскивая в ней следы прошлого, а как человек, который, наблюдая за людьми, видит, как они несут с собой свое далекое прошлое. Здесь был очевиден замысел Тирана. Приближение Шианы было частью ритуала, заложенного самим Богом-Императором.

Под окнами Одраде между тем пятеро обнаженных мужчин продолжали свой танец. Даже не поворачивая головы в сторону приближающихся гвардейцев, люди чувствовали их присутствие.

Овцы всегда чувствуют, когда приближается пастух.

Возбуждение толпы теперь проявлялось каким-то лихорадочным ритмом. Люди и не думали отказываться от хаоса, который владел их душами! Со стороны крыльев помоста в танцоров полетели комья грязи, однако мужчины и не думали бросать танец, они лишь ускорили темп движений. Длина каждой последовательности танца повторялась с удивительной точностью, что говорило о феноменальной памяти плясунов.

Из толпы вылетел новый ком грязи и ударил в плечо одного из танцоров, но никто из них даже не повернул головы, продолжая танцевать.

Толпа начала кричать и припевать, нараспев повторять какие-то слова. Некоторые выкрикивали ругательства. Некоторые в такт речитативу стали хлопать ладонями, мешая движениям танцующих.

Однако общий рисунок танца не изменился.

Речитатив превратился в грубый ритм, дикий крик толпы отдавался эхом от стен Площади. Толпа старалась сбить танцоров с ритма. Одраде чувствовала, что под окнами происходит что-то чрезвычайно важное.

Эскорт Шианы прошел уже половину пути по базару. Вот он прошел мимо колонн по широкой дорожке и направился непосредственно к апартаментам Одраде. Самая плотная часть толпы находилась приблизительно в пятидесяти метрах впереди от охраны эскорта. Гвардейцы продолжали идти, не сбивая шага, хотя на них напирала беснующаяся по сторонам толпа. Глаза из-под желтых шлемов были устремлены на толпу, строго вперед. Ни один из гвардейцев не давал повод думать, что его интересует толпа по сторонам или глупое представление плясунов на помосте, что все это может помешать их движению.

Где-то в глубине толпы какая-то женщина грязно выругалась.

Танцоры не подали вида, что они вообще что-то слышат. Толпа продвинулась вперед, уменьшив пространство между собой и танцорами приблизительно вдвое. Одраде потеряла из вида девушку, которая стерегла одежду и защитные костюмы плясунов.

Тем временем фаланга, окружавшая Шиану и ее свиту, продолжала движение.

Справа от Одраде началась свалка. Люди начали бить друг друга. В пятерых плясунов полетели более тяжелые метательные снаряды. Толпа возобновила речитатив, но в более быстром темпе.

В этот момент задняя часть толпы была рассечена надвое гвардейцами. Зрители продолжали также бесноваться, драться и бросать что попало в танцоров, но при этом послушно очистили путь эскорту.