Тугой комок в груди постепенно исчез. Он подумал, не вызвать ли ему врача, но очередной взгляд на часы сказал ему, что времени до начала обеденного совещания не осталось. По-видимому, проблема с сахаром в крови.

Его глаза уперлись в папку: «Вопрос успеха».

Да, это одна из самых серьезных забот. Какую гарантию они имеют, что Ирландия или Англия поделятся каким-либо открытием? Что, если они найдут вакцину и будут шантажировать остальной мир? А если этот Безумец О'Нейл действительно скрывается в Англии или Ирландии…

Этот вопрос необходимо поднять за обедом. И агентов, которых они смогли внедрить в эти страны, явно недостаточно. Должны быть найдены другие средства наблюдения.

Прозвучал сигнал под столом: два настойчивых звонка. Они, наверное, уже стоят снаружи и ждут.

Опершись обеими руками о стол, он тяжело поднялся на ноги. Уже стоя, он почувствовал, как лента мучительной боли опоясывает его грудь. Комната заколыхалась, как подводная сцена, вихрем кружась вокруг него все быстрее и быстрее. Он услышал отдаленный шипящий звонок, который заполнил его сознание. Ощущения падения не было, только прилив благословенного забвения, который унес с собой страх и боль, и еще вид маленького столика рядом с его столом, рифленая, оправленная в бронзу деревянная ножка с глубокой царапиной в том месте, где одна из шпор Эндрью Джексона зацепилась за красное дерево.

В эту ночь Джон засыпал в верхней спальне домика Гэннона со странным чувством, что он находится в каком-то другом месте. Чистые простыни и взбитый матрас. У него был огарок свечи, чтобы посветить в комнате, которая пахла мылом и какими-то цветочными духами. Здесь стоял простой деревянный стул, низкий комод и шкаф для одежды, которые напомнили ему одну гостиницу в Нормандии.

О'Нейл-Внутри ушел вглубь, стал молчаливым, более отдаленным и… Джон это чувствовал: удовлетворенным.

Он видел то, что видел.

Подготавливая постель, Джон думал о попойке за ужином. Она продолжилась в кухне, после того, как в гостиной был выпит цветочный чай — Херити и Мерфи сидели друг напротив друга, пили стакан за стаканом и смотрели друг на друга со странным упорством.

Отец Майкл отправил неразговаривающего мальчика в постель и занял позицию в конце длинного стола, как можно дальше от пьющих, однако глаза его смотрели не на мужчин, а на стаканы с самогоном. Гэннон послал остальных детей спать и занялся мытьем посуды у раковины.

Джон принес свою чашку из гостиной, подал ее Гэннону и уселся рядом со священником. Глядя на меченый лоб, он задумался о семье священника.

— Где ваши братья, отец Майкл?

Отец Майкл поднял на Джона затравленный взгляд.

— Вы сказали, что у вас два брата.

— Я не слышал о Мэттью со времени начала чумы, но он жил в Клуне, а это довольно далеко. Тимоти… Маленький Тим построил хижину рядом с могилой своей жены в Глезневине и спит теперь там.

Мерфи прокашлялся, упершись взглядом в пустой кувшин, который Гэннон доставал из раковины.

— Мы найдем решение, ей-Богу, найдем! Я знаю это! — он окинул стол мутным, взглядом. — Где мой Кеннет?

— Ушел спать, — сказал Гэннон.

— Я еще буду качать своего внука на колене, — сказал Мерфи.

— Каждый привязывается к какой-нибудь мечте, такой как эта, — сказал Гэннон, склоняясь над сушилкой для посуды. — Пока что-нибудь не погубит ее. Это мечта о личном выживании — победе над Временем. Некоторые уходят в религию, или совершают смелые наскоки на «тайны вселенной», или живут в надежде на счастливый случай. Это все одно и то же.

Джон представил себе Гэннона, стоящего перед классом и изрекающего эти зловещие фразы, причем таким же сухим тоном. Гэннон говорил то же самое много раз и теми же словами.

Мерфи с восхищением посмотрел на своего шурина.

— Какая мудрость в этом человеке!

Херити усмехнулся.

— Вы знаете, как янки называют счастливый случай вашего прохвессора? Они называют его… они называют его «блондинкой в кадиллаке»! — Его рука затряслась при смехе, расплескав немного самогона из стакана.

— Бывают и другие варианты, — сказал Гэннон. — Магическое число, счастливый билет на скачках, клад, на который натыкаешься на своем собственном заднем дворе.

— Такие вещи случаются, — сказал Мерфи.

Гэннон грустно улыбнулся.

— Я, наверное, спущусь к могилам. Где ты оставил фонарь, Вик?

— На заднем крыльце.

— Вы не хотите составить мне компанию, отец Майкл? — спросил Гэннон.

— Я подожду утра и тогда освящу их, — ответил отец Майкл.

— Он не любит навещать могилы ночью, наш отец Майкл, — сказал Херити. — Привидения! Они летают над всей страной в эти страшные времена.

— Нет никаких привидений, — сказал отец Майкл. — Существуют духи…

— Ну и, конечно, мы все знаем, что существуют ведьмы, не так ли, отец Майкл? — Херити глядел на священника веселым совиным взглядом. — А феи? Что же с феями?

— Мечтайте, о чем вам заблагорассудится, — ответил отец Майкл. — Я иду спать.

— Первая комната направо, вверх по лестнице, отец, — сказал Гэннон. — Спокойной ночи, и благослови вас Бог.

Гэннон повернулся и вышел через кухонную дверь.

Повинуясь какому-то импульсу, Джон последовал за ним, догнав его на улице, когда тот-зажигал фонарь кухонными спичками. Небо было покрыто облаками, и в воздухе ощущался туман.

— Скажите мне, мистер О'Доннел, вы сопровождаете меня, потому что боитесь, что у меня здесь спрятано еще оружие?

— Я не боюсь, — сказал Джон. — И не обращайте внимания на Херити. Он живет своими подозрениями.

— Он солдат, этот человек, — сказал Гэннон. — «Прово», если я не ошибаюсь. (Прово — название боевиков Ирландской Республиканской Армии). Я знаю этот тип людей.

Джон внезапно почувствовал пустоту в желудке. Херити… один из членов ИРА. В словах Гэннона был отзвук правды. Херити был одним из тех террористов, которые делали бомбы и убивали невинных людей, таких как Кевин, и Мейрид, и Мэри О'Нейл.

— Я открою сердце мое и буду молиться так, как никогда раньше, чтобы вы добрались благополучно до Киллалы и нашли там лекарство от чумы, — сказал Гэннон.

Проснувшись утром наверху, в холодной комнате, Джон подошел к окну и посмотрел вниз на каменную изгородь вокруг могил, которые выглядывали из-за угла дома.

Предыдущей ночью каменная ограда казалась призрачным фортом в желтом свете фонаря Гэннона, тишина над ней давила тяжелым грузом. Мимо пролетела сова, но Гэннон даже не взглянул наверх, молча читая молитву.

Когда они вернулись в дом, за столом оставался один Херити. Он сидел, потягивая самогон из полупустого стакана. Джону пришло тогда в голову, что Херити является одним из тех ирландских феноменов, которые могут поглотить губительное количество алкоголя с минимальными последствиями. Знать это было полезно. Джон понял, что после того, что о нем сказал Гэннон, он видит Херити в новом свете — «прово», в этом нет сомнения.

— Вот уж рад я, что вы вернулись благополучно из призрачной ночи, — сказал Херити. — Там рыщут дикие звери, знаете ли.

— Несколько одичавших свиней, — сказал Гэннон.

— Я говорил о двуногой разновидности, — сказал Херити. Он опустошил свой стакан. Поднимаясь на ноги деланно медленно, Херити сказал: — В кровать, в кровать, сном мертвых вам спать. А завтра рассвет, за вечерний привет и свинцовую пульку встречать. — Он похлопал по автомату на груди.

Стоя на рассвете у окна, Джон услышал, как кто-то идет через нижнюю лужайку и останавливается у могил. Прошло некоторое время, прежде чем Джон узнал Херити по автомату, который стало видно, когда он обошел каменные стены и взглянул на дом. На Херити было надето зеленое пончо.