Доктор Оберхаузен хлопнул по столу.

— Религия ненаучна! Это вера! — он произнес слово «вера» тоном, подходящим скорее для слова «грязь».

«Пытается уколоть меня», — подумал Рэмси.

— Ну, хорошо, Обе. Я только хотел сказать, что у нас нет замены религии. Но мы предлагаем в качестве замены так называемые научные знания. Вот и все, что я…

— Так называемые?

— Сколько различных психологических школ тебе известно?

— Их количество по крайней мере равно числу известных мне религий, — тонко улыбнулся доктор Оберхаузен.

— Даже в этом случае мы используем шаблон, — заметил Рэмси.

Шеф ОПсих захихикал.

— Я не прервал цепь твоих мыслей?

Рэмси выдержал паузу.

— Просто я никогда не встречал психоаналитика, который не предлагал — пусть даже бессознательно — свою систему в качестве замены религии. Включая и присутствующего здесь. Мы выставляем самих себя как маленьких божков — всезнающих, способных все вылечить. Людей это обижает, и справедливо. Нашим ошибкам мы привешиваем благозвучные ярлыки. В своей среде мы признаем, что проблема под тем или иным ярлыком не поддается излечению.

Голос доктора Оберхаузена зазвучал будто издалека.

— Звучит почти как обвинение, Джонни. Могу я сделать вывод, что тебя обратил в свою веру добрый коммандер Спарроу?

Откинувшись на спинку кресла, Рэмси рассмеялся.

— Черт подери, нет! Я просто пытаюсь остановить представление психоаналитиков в качестве мессий.

Доктор Оберхаузен глубоко вздохнул.

— Это обнадеживает.

— К тому же я думаю, что продолжу с любопытством копаться в мозгах у людей, — он улыбнулся. — Я останусь психологом.

— А что ты хочешь найти?

Рэмси на минуту задумался.

— Хороший ученый не должен ожидать открытия чего бы то ни было, Обе. Он рассказывает о своих наблюдениях.

Доктор Оберхаузен захлопал в ладоши.

— Если ты найдешь Господа, пожалуйста, дай мне знать!

— Обязательно, — Рэмси заговорил более решительно. — Мы достаточно долго пытаемся собрать воедино утерянные концы. Но что будет со мной дальше? Когда я сниму эту чертову униформу и получу свой новенький симпатичный департамент ОПсих?

Доктор Оберхаузен отодвинул кресло и так и остался сидеть, положив руки на край стола. Опустив голову, он, казалось, внимательно изучал коробку — глаз летучей мыши.

— Сначала ты должен доиграть до конца свою роль героя. Президент собирается с ног до головы обвесить тебя медалями. Это устроил Белланд. Кстати, он предоставил миссис Гарсия работу в своем департаменте — по-джентльменски будет держать ее под надзором. Это получилось даже лучше, чем мы предполагали.

— Лучший выход из возможных, — сказал Рэмси. По поведению доктора Оберхаузена он понял, что тот о чем-то раздумывает. — Но когда я наконец покину службу?

Доктор Оберхаузен поднял подбородок.

— Возможно, мне не удастся сделать это сразу, Джонни.

Рэмси почувствовал навалившуюся тяжесть.

— Почему?

— Во-первых, ты герой. Им хочется поэксплуатировать этот факт, — доктор Оберхаузен закашлялся. — Есть вещи, которые невозможны и для ОПсих. Мне удалось даже обойти ОМед и встретиться с тобой, но…

— Ты обещал мне…

— Я сдержу свое обещание, Джонни. В свое время, — он откинулся в кресле. — Однако есть коммодор, при помощи которого ты можешь продвинуться. Это парень из президентского окружения, ему нужен адъютант.

— О нет, — Рэмси пристально смотрел на доктора Оберхаузена.

Щуплый доктор вздрогнул.

— Послушай, Джонни, он узнал, что ты и есть тот самый умник — долговязый Джон Рэмси, который из шприца для подкожных инъекций и пары стеклянных трубок создал «вампира» и спас экипаж «Дельфина» в момент, когда выполнение миссии было на грани срыва. Он хочет…

Рэмси взвыл.

— Но тебя тут же произведут в лейтенанты, — сказал доктор Оберхаузен.

— Спасибо, — резко ответил Рэмси. Он скривил губы, изображая доктора: — «Конечно, Джонни, у тебя будет свой департамент».

— Ты молод, — заметил доктор Оберхаузен. — Все в свое время.

— Мне придется чистить ему сапоги.

— О, совсем нет. Твои способности произвели на него глубокое впечатление. Он считает, что ты слишком хорош для ОПсих. После того как вы вернулись с нефтью, ничто не может уменьшить степень его восхищения тобой, — шеф ОПсих снова закашлялся. — Когда ты начнешь работать у него… Есть нечто, что я хотел бы знать о его департаменте…

— Вот в чем дело! — рявкнул Рэмси. — Еще одно из грязных шпионских заданий! Ты хочешь, чтобы я принес тебе грязное белье коммодора, а ты получил возможность манипулировать им! Знаешь что, делай сам свою работу!

— Я уверен, что ты понимаешь всю необходимость, — сказал доктор Оберхаузен. — Такая ложь — признак душевного здоровья.

— Я не вполне уверен в этом, — заметил Рэмси.

— Мне понравились аналогии командира Спарроу: здоровье и плавание, — произнес доктор Оберхаузен. — Но мне хотелось бы добавить, что пловец должен в любой ситуации быть готовым схватиться за весло.

Рэмси улыбнулся, осознав, что доктор Оберхаузен умудрился снять напряжение, возникшее между ними.

— Ну, хорошо, Обе. Еще раз. Но предупреждаю: в последний!

Хлопнула наружная дверь за спиной у Рэмси. До него донеслись громкие голоса. Женский голос громко кричал:

— Вы меня не остановите, я все равно войду туда!

Джанет!

У него подскочил пульс.

Голос женщины перешел на визг:

— Я знаю, что он здесь с этим чертовым доктором Оберхаузеном! Клянусь всеми небесами, я войду!

Дверь в кабинет резко распахнулась. Рэмси обернулся. В дверях стояла секретарь.

— Пожалуйста, извините, — произнесла она. — Там…

— Хорошо, пусть войдет, — разрешил доктор Оберхаузен.

Рэмси встал, ощутив внезапное головокружение. Джаннет ворвалась в комнату и бросилась в его объятия. Такой знакомый запах. Такое знакомое лицо уткнулось ему в грудь, такое знакомое тело прижалось к его телу.

— Джонни, ой, Джонни!

Он услышал, как доктор Оберхаузен встал, увидел, как тот идет по направлению к двери, на ходу пристегивая коробку глаза летучей мыши к плечу.

— Джонни, я так по тебе скучала.

— И я тоже скучал по тебе.

— И подумать не могла, что это окажется таким опасным. Хотя мне говорили…

— По правде говоря, было не так плохо.

— Но ты так долго лежал в госпитале!

У двери доктор Оберхаузен остановился. Его фигура, как-то сразу съежившаяся, казалась такой одинокой. Рэмси хотел что-то сказать ему, но не знал, что.

— Обе, — позвал он.

Шеф ОПсих оглянулся.

— Скоро увидимся, — сказал Рэмси.

Улыбнувшись, доктор кивнул головой и вышел, прикрыв за собой дверь.

А Рэмси пришлось объяснять Джаннет, почему он захотел включить «этого мерзкого старого Обе» в их планы по воссоединению.