— Думаю, что больше. — Он смотрел вниз на мостовую.

— Вы стараетесь что-то мне рассказать, скрывая самое главное, — сказала Колин. — Это насчет Пита?

— Не совсем.

— Зачем вы перечисляли те места, где мы побывали? Это ведь не было случайностью. К чему вы ведете?

Эрик задумчиво посмотрел на нее, оценивая ее эмоциональное состояние.

— Разве Пит не рассказывал вам обо всех этих местах?

Колин прикрыла рот ладонями и уставилась на него широко открытыми глазами. Она простонала:

— Только не синдром… и везде в этих городах?

— Да, — глухо ответил Эрик.

Она покачала головой.

— Что вы хотите этим сказать?

— Возможно, что все это натворил ваш музикрон.

— Нет!

— Разумеется, я могу и ошибаться. Но посмотрите, как все сходится. Аманти был гением, работавшим на грани безумия. У него был нервный срыв. Потом он помогал Питу строить машину. Возможно, что машина скалькировала структуру мозговых волн оператора и преобразовала их в импульс безумия. Музикрон превращает мысль в воспринимаемую энергию — звук. Вполне возможно, что он внедряет разрушительный импульс непосредственно в подсознание. — Он облизал губы. — Знаете, я слышал эти звуки, даже когда закрывал уши ладонями, видел вас с закрытыми глазами. Помните мой кошмар? Моя нервная система реагирует на субъективный импульс.

— Это происходит с каждым?

— Скорее всего, нет. Пока личность не подготовлена, как я, годами, проведенными в ауре подобной машины, эти импульсы будут отсеиваться на пороге сознания. Они будут подавлены, как невероятные.

Колин поджала губы и снова покачала головой.

— Я не вижу, каким образом вся эта научная галиматья доказывает, что именно музикрон вызывает синдром.

— Может быть, и не вызывает. Но слишком много совпадений. Вот почему я собираюсь попросить вас об одолжении. Могли бы вы достать диаграммы кривых музикрона? По ним я мог бы определить, на что способна эта штука. Может, у Пита есть ее техническое описание?

— Внутри музикрона есть что-то вроде толстой тетради. Наверное вы это имеете в виду.

— Могли бы вы ее принести?

— Может быть. Но не этим вечером… и я не решусь рассказать Питу.

— Почему не сегодня?

— Пит спит с ключом от музикрона. Когда он им не пользуется, то запирает, чтобы кто-нибудь не забрался внутрь и что-нибудь не испортил. Музикрон все время должен оставаться включенным, потому что его очень долго разогревать. Что-то насчет кристаллов или потенциальной энергии, точно не помню.

— Где Пит проводит время?

— Там внизу жилище, специальные апартаменты.

Она отвернулась, вдохнула соленый воздух и снова обратилась к Эрику.

Колин дрожала.

— Я знаю, это не музикрон. Я… они…

Она плакала.

Эрик придвинулся поближе и обнял ее за плечи, выжидая. Он чувствовал, как она дрожит. Затем Колин прижалась к нему и немного успокоилась.

— Я добуду эту тетрадь, — она беспокойно шевельнула головой. — Она докажет, что это не музикрон.

— Колин… — Он настойчиво сжал рукой ее плечи.

Она придвинулась ближе.

— Да.

Эрик наклонил голову. Ее губы были теплые и мягкие. Колин прильнула к нему, потянулась, поудобнее устраиваясь в его объятиях.

— Это неправильно, — сказала она.

Он снова наклонил голову, и Колин потянулась навстречу. Это был нежный поцелуй.

Она медленно повернула голову в сторону залива.

— Так не может быть, — прошептала Колин. — Так быстро, без предупреждения.

Он зарылся лицом в ее волосы, вдохнул.

— Как так?

— Так, словно вы нашли дорогу домой.

Эрик сглотнул.

— Моя дорогая.

Их губы снова встретились. Она потянулась и погладила его рукой по щеке.

— Мне пора идти.

— Когда я снова тебя увижу?

— Завтра. Я скажу Питу, что мне надо кое-что купить в городе.

— Где?

— У тебя есть лаборатория?

— В моем доме на Чалмерс Плейс, на другом берегу озера. Это прямо напротив вас.

— Я приду, как только смогу достать тетрадь.

Они снова поцеловались.

— Мне в самом деле уже пора идти, — прошептала Колин.

Эрик крепко держал ее.

— В самом деле. — Она потянулась. — Спокойной ночи, — она поколебалась, — …Эрик. — Вокруг нее сомкнулись тени.

Он слушал жужжание лифта, прислонившись спиной к бетону и делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Слева послышались неторопливые шаги. В лицо уперся луч фонарика, за ним блеснула повязка ночного патрульного. Луч сместился к эмблеме на его груди.

— Уже поздно, доктор.

Луч вернулся к его лицу, мигнул. Эрик знал, что сфотографирован, согласно заведенному порядку.

— Вы запачкались губной помадой, — сказал патрульный и удалился за купол лифта.

Внутри молчащего музикрона: худой мужчина, ненавидящий, с изможденным лицом. Горькие думы: «Теперь это не было милой любовной сценой!» Пауза. «Доктор хочет чего-нибудь почитать?» Кривая улыбка. «Я ему это ОБЕСПЕЧУ. Ему будет чем занять свои мозги, когда мы уедем».

Прежде, чем отправиться в постель, Эрик подал трансграф миссис Бертц, своей секретарше, велев ей отменить назначенные на следующий день встречи. Он устроился на подушке, обнял ее. Сон не приходил. Он принялся дышать по системе йогов. Все чувства были напряжены. Эрик вылез из кровати, надел халат и сандалии. Посмотрел на часы — 2:05 ночи, суббота, 15 мая, 1999. Он подумал: — «Лишь двадцать пять часов назад — кошмар. Теперь… я не знаю. — Он улыбнулся. — Да, я влюблен. И веду себя как мальчишка».

Он глубоко вздохнул. «Я ВЛЮБЛЕН». Он закрыл глаза и попытался вспомнить облик Колин. «Эрик, если ты только разберешься с этим синдромом, то весь мир будет у твоих ног». Мысли его перескочили на другое. «Неужели я схожу с…»

Эрик размышлял: «А если Пит заберет музикрон из Сиэтла? Что тогда?»

Он щелкнул пальцами, подошел к визифону и позвонил в круглосуточное агентство путешествий. Служащая в конце концов согласилась просмотреть нужные ему данные в книгах регистрации — за отдельную плату. Он дал ей свой расчетный код, прервал связь и подошел к стойке с микрофильмами. Эрик провел пальцем по каталогу названий и остановился на «Изучении девяти мозговых ритмов с привлечением энцефалографических волновых форм. Доктор Карлос Аманти». Он нажал на кнопку, активировал экран над стойкой и вернулся в постель, прихватив блок дистанционного управления.

На экране показалась первая страница, свет в комнате автоматически потускнел. Эрик читал:

«Существует шкала вибрационных импульсов, охватывающая и перекрывающая область человеческого слуха, которая стойко вызывает эмоциональные реакции в виде страха разной степени. Отдельные из этих импульсов — произвольно объединенные термином ЗВУКИ — испытывают крайние проявления эмоциональных переживаний человека. Можно говорить, не без основания, что все эмоции реагируют на стимуляцию гармоническим ритмом, осцилляцией».

«Многие исследователи связывали эмоции с характеристическими энцефалографическими волновыми реакциями: работа Картера по дзета-волнам и любви, Реймана по пи-волнам и абстрактному мышлению, Раульсона по индексу тета-волн в зависимости от степеней грусти, можно назвать еще нескольких».

«Целью моей работы является прослеживание этих характеристических зависимостей и выделение того, что, я уверен, является совершенно новым направлением в интерпретации…»

Ввиду позднего часа Эрик ожидал, что дремота пересилит его желание читать, но все его чувства по мере чтения только обострялись. Слова были хорошо знакомыми от многократного перечитывания, но он все еще ощущал возбуждение. Он отменил прохождение до конца книги, перемотал фильм и ускоренно его прогнал до нужного отрывка. Эрик замедлил ленту, вернул переключатели в прежнее положение постраничного считывания. Это было здесь.

«Работая с сильно взволнованными пациентами на психозонде, я обнаружил насыщенную эмоциональную атмосферу. Другие, не знакомые с моей работой, сообщали о схожем ощущении. Это предполагает, что характеристические эманации взволнованного сознания могут вызывать симпатические реакции внутри незащищенного поля психозонда. Странно, это тревожное чувство иногда наступает спустя минуты или даже часы после того, как пациент подвергся обследованию».