— А теперь я подхожу к самому главному. Адвоката Сёренсена никак не назовешь яркой личностью…

— Что? — прошипел тот. Действительно, вряд ли кому понравится слушать подобное о самом себе. Председательствующий снова постучал по столу:

— Я не вижу, какая связь между определением личности Сёренсена и сутью дела.

— Если позволите, господин судья, я продолжу. Сельский судья кивнул. Председателю ничего не оставалось, как произнести:

— Продолжайте!

— Сёренсен обычная посредственность. Как адвокат. Ведет веселый образ жизни, любит вино, азартные игры. Женщины для него что игрушки. Он их завоевывает и потом бросает… Свидетелей полно…

— Вы, кажется, завидуете? — ядовито воскликнул тот.

— Я просто хочу сказать, что вряд ли Сёренсен мог додуматься до всего этого сам. За ним стоит более сильная личность.

Менгер помолчал. Суд и зрители затаили дыхание. Сёренсен забыл про пот, обильно текущий из-под парика. Слушание неуклонно двигалось в нежелательную сторону.

Менгер безжалостно продолжал. Да и кто теперь смог бы его остановить?

— Этой сильной личностью является не кто иной, как дядя Сёренсена, судья по имущественный делам Снивель. Именно он организовал аукцион в Элистранде. Потому-то Сёренсен и не мог выступать под своим обычным именем. Сразу бы стало ясно, что к чему! Эти двое проворачивали дело вместе. В итоге Снивель получил доступ к еще более роскошной и богатой усадьбе. Он покупает Гростенсхольм! Остается последняя преграда — маленькая Винга. Ее было решено запереть в известном своей дурной славой детском приюте. Но Винга сбежала!

Многое бы отдал сейчас Сёренсен, чтобы иметь возможность крикнул на галерею: «Дядя, помоги! Спустись и докажи им, что это ложь!»

Но адвокат не посмел.

Зато посмел Менгер:

— Я вызываю на свидетельскую скамью для дачи показаний судью Снивеля! Он среди нас, в этом зале. На галерее, как подсказывает мне Хейке Линд из рода Людей Льда. Он чувствует присутствие этого человека. Ему не обязательно видеть его. Судья скрывался в зале во время всего процесса.

Страж вышел из зала и, вскоре вернувшись, сообщил:

— Мой коллега судья Снивель только что спустился с галереи.

— Найти его! Быстро!

Страж выбежал из зала. Все повернулись к двери.

Председатель, городской судья и все остальные восемь членов суда словно окаменели. Они не знали, что предпринять. Сёренсен чувствовал себя все более одиноко. Предательство!

Хейке, Винга и Менгер боялись, что Снивель успел улизнуть.

Но тут послышалось злобное рычание. Трое стражников ввели в зал невообразимо толстого человека.

— Это вам дорого обойдется! — бесновался Снивель. Повернувшись к членам суда, он повторил свою угрозу.

Его подвели к скамье для свидетельских показаний. Винга подумала, что ему не хватит места. Она едва сдержала улыбку. Хейке сжал девушке плечо. Им в голову пришла одна и та же мысль.

— Неслыханно! Просто неслыханно! Мне скрывать нечего! Пожалуйста, — возмущался Снивель.

— Судья Снивель, — мягко заговорил Менгер. — Перед вами сидит законный наследник усадьбы Гростенсхольм, Хейке Линд из рода Людей Льда. Как вы смогли получить усадьбу?

— У меня есть письмо, — жестко отвечал Снивель, — в нем последняя владелица усадьбы, Ингрид Линд из рода Людей Льда, дает мне право владения усадьбой при условии, если законные владельцы усадьбы не объявятся в течение трех лет и если я буду должным образом управлять Гростенсхольмом. Все могут засвидетельствовать, что я держу слово.

— Может суд посмотреть это письмо?

— В любой момент. Оно хранится у меня дома. Но если вы не верите слову судьи, значит, в Норвегии настали плохие времена!

— И тем не менее я попрошу вас представить суду письмо на завтрашнее заседание.

Лицо Снивеля стало темнее грозовой тучи:

— Так вы сомневаетесь в правдивости моих слов?

— Дело в том, что у меня есть другое письмо, тоже от фру Ингрид. Мне бы хотелось сравнить почерк. Снивель повернулся к купленным судьям:

— Я требую от суда доверия к словам судьи!

— Конечно, конечно, — нервно проблеял председатель. — Иск адвоката Менгера отклонен.

Тут уже и зрители заметили, что судей явно подкупили. Честный сельский судья начал подумывать о том, чтобы покинуть зал. Он не испытывал никакого доверия к своим коллегам. Четыре члена суда поддержали его.

Менгер не стал бы возражать, если бы Снивель покинул зал суда. Слушалось дело, возбужденное против другого человека. Кроме того, Менгер чувствовал, как силы постепенно оставляют его.

Однако Снивель, видя, что дело племянника все равно проиграно, поднялся и произнес целую проповедь:

— Так-то вот благодарят за помощь и поддержку, оказанную родственнику! Я помогал ему, а он нанес мне удар в спину! То, что сделал Сёренсен, сделал он один. Я умываю руки. Он получил Элистранд через посредника. Я и сам не знал, что именно он владеет этой усадьбой. Гростенсхольм моя собственность. Наследник вовремя не явился, так что усадьба стала моей на законном основании. Что касается остального имущества рода Людей Льда, спрашивайте с Сёренсена. Прощайте, господа!

Он покинул место свидетеля.

Менгер обвинил Сёренсена в обмане своего работодателя Тарка и в незаконном приобретении Элистранда, воспользовавшись благосклонностью своего родственника, управляющего аукционом. Далее Сёренсен был обвинен в покушении на убийство Винги Тарк и Хейке Линда из рода Людей Льда. И последнее обвинение: убийство Элисабет Тарк. Менгер терял силы и потому не стал заострять внимание на том, что Сёренсен действовал не один, а вместе с дядей. Воспользовавшись внезапной смертью Вемунда Тарка, эти господа решили отхватить себе жирный кусок — две великолепные усадьбы. Но об этом Менгер решил молчать.

Адвокат Сёренсен должен быть отстранен от должности, он должен понести суровое наказание, заключил Менгер.

Затем от имени и по поручению Хейке Линда из рода Людей Льда он возбудил дело о возвращении Гростенсхольма его владельцу. По счастью, Снивеля в зале не было.

Менгер больше не мог держаться на ногах. Хейке с Вингой отвезли его домой и ухаживали, как могли. Они сидели у постели больного всю ночь. Постепенно воспаление в легких спало, и Менгеру стало лучше.

Все знали, что суд над Сёренсеном неизбежен. Его уже никто не мог спасти, да никто и не старался. Он пал жертвой на алтарь дяди.

Но молодые люди сомневались в том, что Менгер выдержит еще один процесс против более опасного противника — Снивеля. Получит ли Винга Элистранд, было неизвестно. Они надеялись на это. Если удастся доказать, что Сёренсен виновен в том, что усадьба попала на аукцион, Винга получит свою усадьбу почти наверняка. Если же вину признают за ней, шансов было мало.

Ненадолго оставив Менгера на попечении Винги, Хейке вышел во двор. Светила луна.

Положив руку на корень мандрагоры, Хейке прошептал:

— Если мы будем действовать по закону, нам никогда не удастся выжить Снивеля из Гростенсхольма. Подкупить председателя суда тоже непросто. Ингрид! Приди и помоги! Я хочу позвать на помощь серых человечков!

Из голубоватой темноты показалось четыре фигуры, превратившиеся в людей. Ингрид, Ульвхедин, Дида и молодой Тронд.

— Разве это так необходимо, Хейке? Ты управишься с ними? — спросила Ингрид.

— Но вы же с Ульвхедином смогли!

Ульвхедин улыбнулся своей грубоватой улыбкой:

— Да. Но мы были уже немолоды и обучены колдовству. Ты же почти ничего не знаешь.

— Серые человечки, как ты их называешь, совсем не шутка, — предупредила Ингрид. — Если ты хочешь, чтобы они тебя слушались, ты должен соблюдать определенные правила. Человечки не подчиняются человеческим законам.

— А вы можете нам помочь? Запугать Снивеля так, чтобы он сам покинул Гростенсхольм.

— Мы сами ничего не можем. Нам нужен посредник. Пока Снивель в Гростенсхольме, ты к нему близко не подойдешь.

— Дело против него…

— Никогда не откроют. У человека, что лежит сейчас в доме, не хватило сил. А больше никто не посмеет. Хейке опустил голову: