Но этот большой человек не был его другом. Хейке по-прежнему чувствовал себя одиноким. Он думал о том, сколько еще ему предстоит пробыть в этом лесу. Здесь было не так уж весело. Он вспоминал добрую женщину с мягким голосом, которая открыла его клетку. Хейке очень хотелось вновь услышать ее мягкий голос. И снова оказаться рядом с ней.

Вряд ли это у него получится.

Инстинктивно он двигался по направлению к теплому солнцу, к югу. По пути в Адельсберг он увидел много странных вещей в природе, окружавшей его. Разумеется, он не знал, как называется деревня, к которой вел его этот тернистый путь.

Теперь он мог ходить гораздо лучше. Поначалу он держался за ветки, чтобы не упасть. У него не всегда получалось, но было чувство, что когда-то он уже умел ходить, ведь он знал, что нужно делать. Суставы все еще не повиновались ему полностью, и когда становилось совсем трудно, он вновь передвигался на руках и коленках.

Однажды он по привычке помочился под себя. Хейке тут же обнаружил, как неприятно ходить в мокрых штанах. Они быстро высохли, но таким образом Хейке быстро понял, что такое чистота. Ему было уже пять лет и он был отнюдь не глуп. Его мозг просто спал, пока он сидел в клетке.

Не понимая этого сам, Хейке проявил первые признаки человеческого достоинства.

Он много раз плакал от одиночества и бессилия, не понимая, что происходит вокруг него. Перед ним открылась вся жизнь. Но никто ведь не учил его, как жить.

Люди, искавшие Хейке, не могли поверить, что малыш ушел так далеко. Елена хорошенько описала его, сказав, что он не умеет ходить и что им не следует пугаться его страшной внешности. То короткое время, которое она провела с ним, он шипел и плевался в ее сторону, но у нее не возникло чувство, что он того же характера, что и его злой отец. Она увидела одинокого и растерянного ребенка, который просто хотел защититься от неизвестного существа, представшего вдруг перед ним. Она попросила их обращаться с ним поласковее.

Никто из них не думал всерьез, что мальчик все еще жив. Ночной холод был слишком силен для человека, никогда раньше не бывавшего в лесу. И раньше в деревне пропадали дети. Их всегда настигали дикие звери, которых было много в окрестных лесах, если их не удавалось найти до наступления ночи.

И все же они продолжали искать, потому что очень хотели, чтобы несчастное дитя испытало хоть какое-то счастье в своей короткой жизни.

Они искали вокруг дома Елены. К югу, как им казалось, искать бессмысленно. А что он мог добраться до Адельсберга… это было невозможно. Маленький мальчик просто не мог дойти дотуда!

Но Хейке добрался именно туда. Он научился ходить. Хватался за ствол дерева, выбирал следующее и перекидывал тело к нему. Ногам было трудно успеть за телом. Они все время занимали положение, в котором он сидел в течение всего последнего года. Шею ему удалось-таки распрямить, но суставы колен и бедер по-прежнему болели, а позвоночник ныл от непривычной нагрузки.

Баланс, разумеется, держать было тоже очень трудно.

Вдруг Хейке столкнулся с чем-то необъяснимым. Чудо природы, которого он не мог понять.

Его разобрало любопытство. Надо подойти поближе и посмотреть…

Перед ним вновь возник большой, черный мужчина!

Он стоял перед ним, не пуская его к этому чуду, которое он вдруг увидел. Человек махнул рукой, показывая, куда ему надо идти вместо этого.

Хейке заколебался. Инстинктивно он понимал, что надо слушаться большого человека. Он ведь помогал Хейке все это время. Хейке догадывался, кто вернул ему мандрагору. И дал одежду. И хлеб.

Поэтому мальчик кивнул и послушался черного человека.

Его странный попутчик тут же снова исчез.

Мальчик пошел дальше. Он полз и перекатывался сквозь густой лес.

И вдруг, как в облаках внезапно открывается просвет и становится видно солнце, Хейке увидел целую деревню. Большую, прекрасную деревню, что значило — люди, еда, тепло и — отдых!

Хейке не имел опыта общения с людьми. Он думал, что все похожи на Сёльве, как же он мог думать иначе? Короткая встреча с Еленой не могла, разумеется, развеять накопившееся в детской душе недоверие к взрослым.

Хейке подумал, что деревня может означать для него новую клетку.

Ему стало страшно спускаться в деревню.

Хотя его сердце рвалось туда, где скрывалось столько нового, он не сдвинулся с места. Хейке уселся на траву и заплакал от одиночества и тоски.

С того места, где он сидел, открывался хороший вид на соседнюю вершину. На ней что-то стояло — это было явно творение рук человеческих. Высокий помост, сложенный из бревен, из которого торчал высокий шест с приделанной к нему горизонтальной доской. С доски вниз свисала веревка. Как странно, подумал Хейке. Впрочем, его это долго не занимало. Он не мог думать ни о чем ином, кроме бесконечной тоски в своем сердце.

Сёльве был в бешенстве. Что позволяет себе эта крестьянка, так и не пришедшая к нему?

С ним такого раньше никогда не случалось! Ведь именно сейчас он был совершенно уверен, что она приползет к нему, моля о том, чтобы он полюбил ее, взял ее, чего бы ей это ни стоило.

Это было более чем странно.

Вдруг он замер и огляделся в поисках путей отступления. Он услышал звуки многих голосов на дороге из Планины, а в следующее мгновение между деревьями появилось множество людей.

Сёльве развернулся и бросился бежать в направлении Адельсберга.

Они стали громко перекликаться на своем дурацком языке. Скорее всего, они кричали «Вот он!» или что-то не менее глупое. Идиоты, неужели они действительно думают, что смогут поймать Сёльве Линда из рода Людей Льда? Если так, они заблуждаются!

Он их не боялся. Он знал, что сила на его стороне. Они еще пожалеют об этом!

Но ему все же не хотелось попадаться им в руки, ему это было незачем. Они разъярены, он понял это по их голосам. Сёльве не хотел подвергаться ненужным мучениям. И он бежал гораздо быстрее, чем они.

Почему они такие злые?

Это могло означать только одно: они прознали про Хейке. Быть может, он уже снова в их богом забытой деревне, быть может, он даже нажаловался на Сёльве?

Проклятый мальчишка!

Сёльве оказался не в такой хорошей форме, как думал сам. Ему стало трудно дышать, поэтому ему в голову пришла мысль, не наслать ли на них какое-то колдовство.

Но кто может думать логично, мчась через лежащие стволы деревьев и валуны, когда сзади несутся жаждущие твоей смерти преследователи?

Тем временем в церкви в Планине Елена сползла на пол, постанывая и постепенно успокаиваясь.

Священник посмотрел на женщин, которые прекратили свои молитвы Господу о милосердии в то же мгновение, как она прекратила сопротивление. Он тоже прервал молитву.

Одна из женщин подошла к ней и сняла шаль.

— Все прошло, — сказала Елена уставшим голосом.

— Должно быть, он прекратил свои призывы, этот злой человек, — сказал священник.

— Да, — ответила Елена, освобождаясь от ремней. Она упала на пол, ее подняли и посадили на скамейку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил священник.

— Сейчас лучше, — прошептала она. — Но было так плохо! Отвратительно! Как будто меня кто-то лишил воли.

Она вздрогнула.

— Я чувствую себя больной! Грязной!

Затем она посмотрела на них.

— Пожалуйста… не рассказывайте Милану о том, как я кричала! И так я слишком унижена. Я чувствую себя такой грязной, — использованной!

Все пообещали не делать этого.

— Спасибо за помощь, — прошептала Елена и разрыдалась.

Священник обеспокоено посмотрел на дверь.

— Мне следовало бы быть сейчас с ними. Ведь они имеют дело с самим дьяволом. В этот трудный момент мое место рядом с моими прихожанами.

Елена встала.

— А я хочу быть с Миланом, если он нуждается во мне. Не думаю, что тот злой человек вновь вспомнит обо мне. Этого не может быть. Отец, я ведь могу тоже пойти с вами?