— Можно предположить, что где-нибудь южнее Зальцбаха, — вмешался Даниэль. Все поддержали эту мысль.

— А помнишь, она еще сказала, что в Таран-гае родился ребенок, отмеченный печатью, это правда? — спросил Даниэль. — Он родился тогда же, когда и я, или чуть раньше.

— Все верно, Даниэль. — Вендель улыбнулся. — Сколько тебе лет?

— Тринадцать.

По лицу Венделя скользнула грустная тень.

— А моему ребенку сейчас должно быть четырнадцать, — сказал он. — Значит, он на год старше тебя.

— Это мальчик или девочка? — спросил Даниэль.

— Я и сам не знаю.

Дан нарушил грустное настроение:

— Давайте вернемся к рассказу шаманки. Значит, этот Тенгель Злой или Тан-гил, как его звали в тех местах, зачал ребенка с женщиной, жившей в Таран-гае. Ему тогда было пятнадцать лет. Сын, который у них родился, получил ту же роковую способность передавать печать проклятия своим потомкам что и Люди Льда, живущие здесь. Однако проклятие, тяготеющее над его потомками, слабее нашего. Очевидно, Тенгель Злой, перебравшись в Норвегию и поселившись в долине Людей Льда, больше уже не думал о сыне. Так, Вендель?

— Все верно. Но шаманка считала, что своих потомков он продал Шаме, чтобы они служили злу, еще когда был в Таран-гае. А потому именно там можно найти причину проклятия и попытаться снять его.

— Но котел, со всеми его тайнами, мы можем попытаться найти здесь? Ведь он спрятан в Долине Людей Льда.

— Да, это шаманка сказала совершенно определенно. Мы должны сделать все, чтобы найти и обезвредить этот котел.

— Но Ульвхедин не помнит, в каком именно месте он видел Тенгеля Злого, он был слишком одурманен своим напитком.

Даниэль долго молчал, наконец спросил:

— Эта женщина сказала, что Люди Льда находились очень близко от источников жизни, кажется, так?

— Да, это ее слова.

Взрослые видели что Даниэль напряженно над чем-то размышляет.

— Тогда, кажется, я догадываюсь, что там случилось, — вдруг сказал он.

Дан улыбнулся.

— У нас у всех есть свои предположения. Знаешь, Вендель, мне уже давно хотелось поехать в те края, где ты провел столько лет.

Вендель загорелся было надеждой, но здравый смысл тут же возобладал в нем.

— Нельзя. Ты не получишь разрешения на такую поездку.

— Но ведь я ученый. Думаю, что экспедицию в арктические районы Сибири одобрит даже русский царь.

На лице Венделя отразилась борьба: он и хотел, и боялся надеяться на это.

— Тогда я поеду с тобой, отец! — сказал Даниэль.

— Ты? Но тебе только тринадцать лет!

— Так ведь ты не завтра отправишься туда, — спокойно возразил Даниэль.

— Ты прав. На подготовку такой экспедиции уйдет не меньше года.

— Тогда ты посетишь также и самоедов-юраков? Они еще называют себя ненцами? — едва слышно спросил Вендель.

Дан накрыл своей рукой руку Венделя, лежащую на столе.

— Ради этого я и поеду, — сказал он. — У меня три задачи. Во-первых — научные наблюдения. Во-вторых — попытаться выяснить, где твой ребенок. И в-третьих — попробовать раскрыть тайну Таран-гая, Людей Льда и Тенгеля Злого. Но самое главное — твой ребенок.

Венделя начал бить озноб. Однако Даниэль сумел вернуть его к действительности.

— Нам бессмысленно ехать туда, не зная языка, — заявил он. — Русский я могу, конечно, выучить в Уппсале, а как быть с другими языками? Там, кажется еще два?

— Да, но юраки и тарангайцы вполне понимают друг друга. Достаточно знать юракский. И тут я могу тебе помочь.

— Подождите, подождите, если не ошибаюсь, всю поездку задумал я. Вы уже забыли об этом? — возмутился Дан.

Но Даниэль и Вендель его не слушали. Они уже договаривались об уроках юракского языка для Даниэля.

Дан смотрел на них и с обидой, и с любопытством. Потом начал прислушиваться к их разговору. Ему и самому было бы не вредно научиться объясняться по-юракски.

К приезду Ингрид и ее мужа Даниэль уже имел изрядный запас слов этого диковинного языка, все, что Даниэль не успел выучить, Вендель записал для него. Пусть осваивает язык дальше!

Ингрид возмутилась:

— Вы решили послать туда моего бедного мальчика?

— Конечно, нет, Ингрид, — успокоил ее Дан — Даниэль в это время играл с Эрьяном и не мог его слышать. — Туда еду только я. Но мы пока его не разочаровываем. Разве плохо, что он принялся за изучение нового языка с таким жаром, в будущем, в Уппсале, ему пригодится знание редкого языка.

— Но он только и бредит поездкой. И чем раньше вы туда поедете, тем лучше, так он считает! — сказала Ингрид.

— Это пройдет. Вспомни себя в этом возрасте: как вспыхнешь, так и остынешь.

Дан не убедил Ингрид, но она решила пока оставить этот разговор, ей было что обсудить с Даном.

— У Даниэля на спине на лопатках такие страшные шрамы. Он сказал, что получил их в школе. — Ингрид вопросительно посмотрела на Дана.

— Да, поэтому я и забрал его оттуда. Учитель избил его за то, что он заступился за двух мальчиков.

— У него не было с собой корня мандрагоры?

— Нет, корень оставался дома, в школе он мог бы пропасть. К тому же Даниэль еще ничего не знает о нем.

— Он должен был носить его на себе. Всегда. Тогда бы этого не случилось! Где сейчас корень?

— У меня. Ты заберешь его в Норвегию.

— Хорошо, только отдай его мне так, чтобы никто не видел, — шепнула Ингрид. — Эрнст ничего не знает о нем.

— Почему же я слышал, как он называл тебя своей ведьмой?

— Это за мой облик. Он не знает, что я и в самом деле умею колдовать. Однажды я попыталась рассказать ему об этом, но он только смеялся. Эрнст не верит в чудеса.

— И ты не показала ему, на что ты способна?

— Нет, я не хочу потерять его! Он дает мне все, что только может дать мужчина: он мой верный защитник и помощник, интересный собеседник и нежный любовник.

— Надеюсь, ты любишь его? — тихо спросил Дан.

— Люблю, но по-своему, — призналась Ингрид. — Как я люблю Даниэля, родных и всех, кого считаю достойными своей привязанности.

— Ну, это не так-то мало. С твоей любовью к близким не сравнится ничто, ты любишь их самозабвенно. Но, наверное, правильно про тебя говорят, что ты, как и Суль, не способна страстно влюбиться в мужчину.

Ингрид опустила голову.

— Я тоже так думаю. Я горячо люблю своих близких, в том числе и Эрнста. Но настоящей, безумной страсти к мужчине я никогда не испытывала. Я только слышала про такое.

Дан искоса посмотрел на нее.

— Так оно, пожалуй, и лучше. Я не хотел бы увидеть Суль или тебя, пылающих страстью к мужчине. Это было бы опасно для всех.

— Наверное, ты прав, — серьезно согласилась Ингрид. — Хотя Суль и так была достаточно опасна. Надеюсь, про меня этого не скажет никто.

— Куда тебе до Суль. — Дан улыбнулся. — А после рождения Даниэля ты и вовсе стала спокойной.

— И особенно после того, как в моей жизни появился Эрнст.

Ингрид задумалась. А до того? Ведь она чуть не свернула с правильного пути. Ведь в смерти Тура Эгиля есть и ее вина. И мадам Андерсен, которой наверняка отрубили голову. И Эфросинии. Ингрид чудом избежала судьбы Суль.

Она быстро прогнала от себя эти неприятные мысли.

По дороге в Норвегию Ингрид отдала Даниэлю корень мандрагоры. Это случилось на постоялом дворе, Эрнст пошел заказать обед, и Ингрид с Даниэлем остались вдвоем.

Даниэль взвесил корень в руке. Ингрид только что рассказала ему, как корень влияет на его жизнь.

— Теперь я хочу всегда носить его на себе, — торжественно заявил Даниэль. — Я уже достаточно взрослый.

— Конечно, взрослый. Этот корень обладает огромной силой. Он защитит тебя от всех бед. Дан должен был дать тебе его, когда ты был в школе, тогда тебя никто и пальцем не тронул бы.

— Неужели такое возможно?

— Того, кому корень мандрагоры служит и кого он любит, он защищает от недобрых людей.

— Я буду беречь его.

— Чем бережнее ты будешь к нему относиться, тем больше он будет предан и благодарен тебе. А сейчас нам пора идти вниз обедать. Эрнст ждет нас. Он тебе нравится? — робко спросила Ингрид, словно мнение Даниэля имело для нее решающее значение.