Ульвхедин прекрасно понимал это, и его уважение к Виллему было гораздо глубже, чем догадывались окружающие.

Не удивительно, что их связывали узы глубокой дружбы. Но признаваться в этом они не хотели.

Всадники быстро ехали по направлению к Кристиании. Ульвхедин бранился, чувствуя себя беспомощным с завязанными глазами, ему приходилось полагаться на слугу, который вел его лошадь.

— Почему я не могу снять повязку хотя бы здесь, ведь нас никто не видит? — ворчал он.

— Кто знает, из-за любого поворота может появиться встречный, — резко ответила Виллему. — Утешайся тем, что мы тоже ничего не видим в этой темноте. Да тут и не на что смотреть. Снега нет. На мху и папоротнике лежит мокрый туман. Стволы деревьев кажутся промокшими насквозь, ветви отяжелели от влаги… Печальное зрелище.

— Мне тоже хочется увидеть мокрый туман и поникшие ветви!

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок!

— Вот уж никогда не был капризным ребенком! — сквозь зубы процедил Ульвхедин.

Виллему это знала. Детство у Ульвхедина было тяжелое. И все-таки она продолжала пререкаться с ним.

— Тебя избаловала Элиса. И ты охотно позволяешь ей это. Ты, как восточный паша, милостиво принимаешь ее обожание.

Ульвхедин в ярости сорвал с глаз повязку.

— Что ты в этом понимать, старая карга! Откуда тебе знать, что я делаю для нее!

— Прекратите сейчас же! — строго вмешался Доминик. — Может, вам и приятно пререкаться друг с другом, но слушать вас противно.

Оба замолчали. Они знали, что Доминик не выносит ссор, они доставляли ему почти физическую боль.

— Это просто дружеская перебранка, — весело сказала Виллему.

— Спасибо. Ведите свои дружеские перебранки с глазу на глаз.

До Кристиании они добрались без приключений. Но там, в гавани их ждало горькое разочарование.

Первое судно в Данию должно было отправиться только через неделю. И то не обязательно. Зимние штормы и возможное оледенение снастей пугали моряков.

Они стояли на набережной и беспомощно смотрели друг на друга.

— Что будем делать? — В трудном положении Виллему всегда обращалась за советом к Доминику. Он поморщился:

— Возвращаться в Гростенсхольм нельзя ни в каком случае. Может, отправиться в Швецию?

Виллему переводила взгляд с него на Ульвхедина и обратно.

— Нет, — решительно сказала она. — Надо ехать в Данию.

Доминик кивнул. Он был с нею согласен.

— Но где, скажи, мы будем целую неделю прятать человека твоего роста? — с упреком сказала она Ульвхедину. — Угораздило же тебя вымахать таким верзилой!

— Возьми и отруби мне голову!

— Надо попробовать найти какой-нибудь трактир и снять там комнаты, — сказал Доминик. — Нельзя обременять друзей своим присутствием. А днем мы будем уходить из трактира.

— Эти трактиры в гавани такие грязные, — пожаловалась Виллему. — Может, шкипер шхуны, которая должна выйти в море через неделю, позволит нам жить у него на борту?

— А помнишь трактир перед самым въездом в город? Он вроде вполне приличный и не грязный, и это недалеко.

— Прекрасно, — Виллему не подозревала, что это тот самый трактир, где много-много лет назад останавливалась Суль и где она в первый раз увидела человека, которого приняла за Князя Тьмы, а он оказался всего лишь Хемингом Убийцей Фогта.

— Мы незаметно проведем Ульвхедина в трактир и подкупим хозяина, чтобы он никому не говорил про нас. А ты, — Виллему обратилась к Андреасу, — можешь уже сегодня уехать обратно в Элистранд.

Андреаса это явно обрадовало.

Они быстро вернулись в трактир и сняли там две комнаты.

Теперь им оставалось только ждать.

С трудом, сдерживая гнев и разочарование, фогт снова явился к судье.

— Я уверен, что они мне солгали! Все как один!

— На чем основаны ваши подозрения?

— Когда мы стояли на холме, мы видели, как из Гростенсхольма в сторону усадьбы Элистранд быстро отъехал какой-то экипаж. Именно там и жил этот Ульвхедин.

— Предположим. И вы поехали за ним?

— Конечно. Но фру Габриэлла утверждает, что в том экипаже ехала она.

— У вас есть основания сомневаться в ее словах?

— Да. Иначе я не понимаю, кто та женщина, которая сперва зашла на кладбище, а потом пешком пошла в Элистранд.

— Какая-нибудь служанка. Или работница.

— Они все были на празднике.

— Фру Габриэлла — мой друг, она не лжет, — раздраженно сказал судья.

— Но это еще не все, Ваша Милость, — осторожно заметил фогт. — Один из моих людей утверждает, что видел, как из Элистранда выехали четверо всадников. Они поехали в сторону Кристиании. В то время та женщина была еще на кладбище.

Судья задумался.

— А вы не попытались выследить ту четверку?

— Попытались, но они как сквозь землю провалились.

— Может, они направились в Швецию? — предположил судья.

— Я тоже так думаю, Ваша Милость.

Дай Бог, чтобы так все и было, подумал судья. Ему было неприятно при мысли, что его друзья, по-видимому, провели его. Как бы там ни было, самое лучшее, чтобы этот преступник скрылся в Швеции. Так шведам и надо, судья их всегда терпеть не мог.

Он вздохнул и решительно встал.

— На всякий случай я сам съезжу в Гростенсхольм и лично допрошу тамошних людей. От меня они ничего не скроют. А если скроют… Ну, тогда, значит, они больше мне не друзья.

На лице у него появилось суровое выражение. Он был не злой человек, но не прощал, если его обманывали или не оказывали уважения его высокой должности.

В тот же день судья вместе с двумя солдатами отправился в Гростенсхольм.

Они выехали из Кристиании вечером и потому были вынуждены остановиться на ночь в придорожном трактире.

Судьбе было угодно, чтобы это оказался тот самый трактир, где скрывались Виллему, Доминик и Ульвхедин.

Виллему и Доминик безбоязненно обедали в общем, зале. Но Ульвхедину нельзя было показываться на людях.

И, конечно, судья и Виллему столкнулись нос к носу!

Обоих одинаково смутила эта встреча. Судья нашел, что Виллему еще замечательно красива, несмотря на свой возраст.

— Фру Виллему! Какая встреча! А я думал, что вы сейчас подъезжаете к своему дому в Швеции. Говорили, будто вы собирались выехать из Гростенсхольма неделю назад.

— Я заболела в пути, — быстро нашлась Виллему, — и мой муж решил, что нам лучше подождать здесь, пока мне не станет лучше.

— Но теперь вам уже лучше?

— Да, я… — К ним подошел Доминик, и Виллему повысила голос. — Мы надеемся, что уже завтра поедем дальше.

Мужчины сдержанно поздоровались. Они плохо знали друг друга, потому что Доминик редко бывал в Норвегии.

— Фру Виллему, надеюсь, вы простите меня, но закон обязывает меня осмотреть комнаты, которые вы занимаете в этом трактире. Со мной мои люди, они вооружены.

Виллему поняла, что лгать дальше бесполезно. Судье было достаточно спросить, сколько человек приехали с ней, и присутствие Ульвхедина будет обнаружено.

— Прошу вас, Ваша Милость, сядьте за наш стол, мне надо кое-что сообщить вам, — покорно сказала она, и судья, хоть и неохотно, выполнил ее просьбу.

— Да, Ульвхедин с нами, — вздохнув, сказала она. — Или Чудовище, как его когда-то прозвали. Мы собирались переправить его в Данию.

— Вы полагаете, что датчане заслуживают такого подарка? — сдержанно спросил судья. В разговор вмешался Доминик:

— Ваша Милость, я согласен, что некоторые действия Ульвхедина заслуживают осуждения. Но он был болен, был в плену проклятья, тяготеющего над многими представителями нашего рода. Он не отвечал за свои поступки. В последний год он сделал все, чтобы искупить свою вину. Теперь мы полностью ему доверяем. Он совершенно неопасен, и в этом большая заслуга моей жены. Было бы несправедливо арестовать его именно сейчас.

— Ничем не могу помочь, — холодно сказал судья. — Долг обязывает меня следить за тем, чтобы преступник был схвачен и понес наказание. И я не могу пренебречь этим долгом только потому, что вы мои друзья.