— Кристиания? — догадалась Виллему. — Это очень далеко. Ну, ничего. Вернешься домой.

Снова энергичные покачивания головой. И поток рычащих звуков.

Доминик удивлялся, как это Виллему понимает их. Один несчастный из Тубренна говорил точно так же, и Виллему научилась его понимать.

— Что? Тебя продали родители? Человеку в форме? А тот посадил тебя на цепь?

— Если б я не видел цепь, никогда бы в это не поверил, — пробормотал Доминик.

Мальчик заговорил снова.

— Пришел Дьявол? Чудовище? — Виллему бросила взгляд на Доминика. — Очень интересно! Это случилось в Кристиании? Как же ты добрался досюда? Ты же не мог сам оборвать эту цепь.

Мальчик «заговорил» снова, на этот раз более живо.

— Нет, нет, не так быстро, — Виллему присела около него на корточки. Ребята, что бросали в него камни, стояли в отдалении и всё глядели на них. — Говори помедленнее, иначе я не понимаю тебя.

Непонятные звуки стали раздаваться медленнее.

— По всей вероятности, его привязали к столбу для приманки, — пробормотала она. — Как это ужасно, бессердечно, просто цинично! Объясни еще раз, только помедленнее. Я хочу понять все, что ты говоришь, — снова обратилась она к пареньку. — Мы твои друзья. Тебя как зовут?

Он что-то ответил.

— Как? Хромоножка? Это же не имя. Неужели у тебя нет другого? Нет? Доминик, это просто ужасно! Зло в мире перешло все границы!

— Что же дальше?

Хромоножка пытался говорить как можно членораздельнее, но получалось все хуже и хуже. Пока Виллему пыталась разобрать каждое произносимое мальчиком слово, Доминик принес воды и хлеба. Парень протянул к еде дрожащие руки.

Доминику приходилось следить, чтобы тот не ел слишком быстро.

— Что тебе удалось узнать? — спросил он у жены.

— В это трудно поверить. Я даже думала, что неправильно поняла, но он повторил то же самое. Короче говоря, глубокой ночью его привязали к столбу, а неподалеку спряталось несколько человек…

— Ясно! Стрелки в засаде!

— Потом ему послышалось, что кто-то идет. Этот кто-то сильно хромал. Он остановился неподалеку.

— Продолжай. Очень интересно!

Паренек лежал и смотрел на них во все глаза. Недоверие в его глазах постепенно сменялось осторожной надеждой. Впервые в жизни ему захотелось покончить со своим одиночеством. Его слушали и понимали!

Перед ним словно распахнулось окно в огромный мир.

— Потом ему почудилось, что кого-то убивают. С другой стороны раздался крик: «Пли, черт возьми, пли!» Потом стало тихо.

— Отлично. А он видел, каким образом произошло убийство?

— Нет. Только три коротких предсмертных всхлипа. Почти одновременно. У мальчика очень бедный словарный запас. Не от собственной ограниченности, а благодаря среде, в которой он вырос. А вообще, он умный парнишка.

Лицо Доминика скривилось от боли:

— Он об этом даже не подозревает. А сколько таких на свете…

— Если думать об этом, то лучше вообще не жить. Послушай же дальше.

— Ну, — поторопил ее Доминик. Виллему очнулась от задумчивости.

— Дальше чудовище вошло в полосу света. Остановилось около парня и оглядело его, фыркая и шипя, словно кот. Мальчик был уверен, что пришел его последний час.

— Послушай, Виллему… Неужели он все это сказал?

— Нет. Он произносит не так много слов. Но я ведь сказала тебе, что научилась понимать такую речь.

— Отлично. И что дальше?

— Дальше чудовище склонилось над ним, оборвало цепь и пропало. А Хромоножка — фу! что за ужасное имя — даже не знал, где в Кристиании он находится. Он никогда не покидал пределы родной улицы. Увидев, что люди куда-то идут, он двинулся вслед за ними и вдруг оказался за пределами города. А потом ему уже ничего другого не оставалось, как идти дальше. По дороге он попрошайничал, тем и питался, в основном получая побои. Думаю, народ просто боится таких, как он. Они, верно, считают… Да ты и сам знаешь, что они говорят.

Доминик знал очень хорошо. «Дьявольская тварь», — говорили люди… От таких старались держаться подальше, чтобы они не принесли несчастья в дом.

Знал Доминик также и то, что ему не надо спрашивать Виллему, можно ли прикоснуться к этому несчастному.

— Поедешь с нами, — ласково сказал он. — Постараемся найти гостеприимный дом, где к тебе будут хорошо относиться. Может, там ты встретишь таких же, как сам.

«Если они еще живы», — подумала Виллему. Слова мужа согревали сердце. Скорее всего, ее протеже из Тубренна живы и здоровы. Тогда, много лет тому назад, они были еще совсем юны… Это место называлось Элистранд — приют для беззащитных.

— Мы, наверно, не должны нагружать твою мать — она ведь немолода, — неуверенно сказал Доминик.

— Мама? — улыбнулась Виллему. — Не думаю, чтобы ей пришлось посвящать ему много времени. Если я не ошибаюсь в моих протеже, то они будут считать мальчика своим и окружат его заботой и вниманием.

— Ему не повредит, — улыбнулся Доминик.

Он посадил Хромоножку на лошадь впереди себя. Путешествие продолжалось. Мальчику было тяжело сидеть спокойно. Руки и ноги у него двигались бесконтрольно, и он постоянно оборачивался, чтобы посмотреть на удивительного добряка.

Он не мог поверить в свое счастье. Подумать только — о нем заботятся, разговаривают с ним, добры. Слишком много для одного раза!

Разве такие люди есть на свете? Может, он уже умер и очутился на небесах? Нет, непохоже. Да и потом дома всегда говорили, что он слуга дьявола.

Он решил подождать и посмотреть, что будет дальше. А может, это ловушка?

Через некоторое время Виллему сказала:

— Нам нужно изменить отношение к чудовищу.

— Вряд ли. Считай то, что случилось, актом мести по отношению к тем, кто устроил ловушку. Его отношение к животным тоже совершенно ясно.

Виллему снова взглянула на паренька. Да, его легко сравнить с бессловесной тварью. Но она знала также и то, что под этой убогой оболочкой скрывается погибшая душа, душа эта отчаянно тянется к людям. Виллему была одной из немногих, кто заботился о заблудших душах, пытаясь переводить их несвязную речь. Хромоножка был отнюдь не глупым, и его совсем несложно было понимать. Разговаривая с другими, ей приходилось подолгу расшифровывать каждое слово, каждый слог. Сейчас ее терпение подвергалось испытанию, а Виллему была не из тех, кто обладал солидным запасом этой добродетели. И сейчас она старалась из последних сил, чтобы внимательно слушать — да и то ей иногда хотелось поторопить мальчика, заставить его говорить быстрее и понятнее.

У Людей Льда сложилась такая традиция, что они всегда приезжали в Гростенсхольм не одни, а привозя с собой заблудшие души. Этот обычай сложился еще со времен Силье и Тенгеля, когда они привезли с собой Дага и Суль. И ведь именно Суль привезла с собой Мету и Клауса, попыталась оставить свою собственную дочь, выросшую без отца, у приемных родителей. Лив… разве она не мечтала посвятить свою жизнь детям-сиротам? Она не раз делилась этой мечтой с Маттиасом, Калебом и Габриэллой.

Виллему тоже посвящала все свое свободное время отверженным. Она не сомневалась ни секунды, что Хромоножке будет хорошо в их доме в Элистранде.

Он тоже в этом не сомневался. Как она и предполагала, их встречала масса народа. Много приехало людей из Тубренна. Они сразу же окружили Хромоножку, и повели в свой дом. Отнеслись к нему как к своему родному ребенку, хоть ни у кого из них никогда не было детей.

Виллему встретилась со своими родителями.

— Дорогие мои дети, добро пожаловать! Как же давно я вас не видела, — восклицала Габриэлла. — Вы совсем не изменились. Разве что Доминик обзавелся бородой, что очень ему идет! И ни одного седого волоса! А Виллему, ну ни капельки не изменилась. Годы совсем не затронули тебя.

Виллему засмеялась. У нее перехватило горло, когда она увидела своего отца, Калеба. Он держался молодцом, но ему уже было семьдесят семь лет! Мама Габриэлла была на целых десять лет моложе. Она оставалась изысканной придворной дамой, с седыми волосами и тонкими чертами. Её возраст шел ей.