— Не обещай больше, чем сможешь выполнить, — сухо сказал Коль.

— Сюне? А где Сюне?

— Его завалило. Мы пытаемся вытащить их оттуда. Не вертись, иначе можешь задеть свод, и он снова обрушится!

Мужик заплакал.

— Мальчики мои! Я плохо обращался с моими двумя сыновьями. Я буду работать! Брошу пить! Иисус, ты слышишь меня? Помоги мне, Иисус, будь милостив! И спаси мальчика, Господи, он не сделал Тебе ничего плохого…

— Побереги силы, — сказал Коль, руки его осторожно отбрасывали камень за камнем. — Где тебе больно?

— Нет, я ничего не чувствую. Только то, что у меня на плечах вся земля. И не только на плечах. Дышать трудно…

Новый дождь из камней заставил его плеваться и фыркать. Анна-Мария очистила его лицо, то немногое, что было видно.

Она поймала взгляд Коля и нашла в нем поддержку и силу.

Адриану было нелегко. Он не осмеливался пойти к месту обвала, но на открытой площадке перед шахтой он оставаться не мог. Толпа так сильно трясла ворота, что они могли рухнуть в любую минуту.

Он вновь нервно зашел внутрь, подумывая, не стоит ли ему спрятаться в одном из безопасных коридоров.

Но и их нельзя было уже назвать безопасными. Там были ямы с водой, он мог провалиться по пояс и промокнуть, там были и лабиринты, из которых он мог не выйти никогда…

Адриан слышал обвал в проходе, где работала группа, это был мощнейший обвал, эхом отозвавшийся в коридорах.

— Это они, — тихо прошептал он сам себе. — Теперь с ними все кончено. Коль, мой строптивый мастер. И Анна-Мария, у которой был шанс, но она предпочла его! Она предала меня тогда, когда я сильнее всего нуждался в ней.

Мысли его крутились дальше:

— Нильссон… Убит! Коль?..

Адриан вздохнул, коротко и решительно. А потом направился назад к воротам.

— Вы слышали, да? Новый обвал! Я сожалею, но мы уже ничего больше не можем сделать. Давайте помолимся…

— Какого черта?.. — крикнул один из мужчин. — Впусти нас внутрь, черт бы тебя подрал, и не стой здесь, ишь, расквакался!

И тут появились дамы Брандт, объединенное войско, без Селестины, разумеется.

— Что за тон? — ледяным тоном произнесла фру Брандт, и ей действительно удалось заморозить все сопротивление. Ее мужеподобные дочери тоже постарались внести свой вклад в восстановление того почтения, которое веками укоренялось в низших классах. Толпа отступила от знати.

— Мама, — лихорадочно прошептал Адриан Брандт. — Помоги мне выбраться отсюда!

И он быстро рассказал им о том, что произошло.

Женщина из толпы позади крикнула:

— Дайте нам войти и собственными глазами увидеть, что они мертвы!

— Да, или дайте нам возможность спасти их, — сказал какой-то мужчина. Фру Брандт подняла руку.

— Вы останетесь здесь! Я сама пойду и посмотрю, что там в шахте.

Можно было говорить, что угодно, но в этой дамочке есть порох, подумали ожидавшие и дали Адриану впустить женщин за ворота. Потом они вновь надежно закрылись.

Он завел их в шахту — всего на пару шагов.

— Мы не можем идти туда, — сказал он шепотом, хотя в этом теперь и не было необходимости. — Но послушайте меня…

Они стали что-то обсуждать. Лица Керстин и Лисен просветлели.

Потом они кивнули и вышли.

— Мне действительно очень жаль, — сказала фру Брандт. — Но уже поздно! К сожалению! И давайте прочтем молитву и споем псалом, как и предлагал мой сын. Насколько я понимаю, те, с кем произошло несчастье, не были в родстве ни с кем из вас…

— А маленький Эгон? — крикнула какая-то женщина. — Ведь у него там и отец, и брат!

Фру Брандт подавила неповиновение двумя своими властными руками. И потом принялась читать молитву.

Анна Мария не могла отрицать, что была смертельно напугана. Она уже не осмеливалась смотреть на свод, — единственного брошенного туда взгляда было достаточно, чтобы она на секунду почти отчаялась от страха. Но рядом с ней Коль, они были вместе. И этот помогало ей не очень бояться.

В следующее мгновение она вскрикнула. Пласт земли над ними как бы вздохнул, и тяжелая, смешанная с камнями земля рухнула на нее, утопила ее, задушила, все тело ее было теперь как будто сдавлено железными оковами.

— Анна-Мария! — услыхала она крик Коля.

Воздушный карман перед ее лицом. Она могла догадаться, почему. Две из немногочисленных подпорок рухнули наискось от нее, и дали ей возможность дышать.

— Я здесь, — прокричала она. Другой, новый голос:

— О, Боже! Я думал, мы уже никогда больше не увидим людей!

Они выбрались! Но за счет безопасности Анны-Марии и старика.

— Выводите их, — крикнул Коль своим людям, стоящим снаружи. — А я позабочусь об этих двоих.

Она видела, как он копал вокруг нее, осторожно, но ужасно быстро и нервно. Дышать стало легче, но ноги ее беспомощно застряли.

Его руки бережно обхватили ее лицо, голова ее была теперь свободна, но она не могла пошевелиться, иначе стала бы давить все вокруг себя. Коль очистил от земли ее глаза и губы. Глаза его были полны страха.

— Отец Эгона, — прошептала она. — Я должна… Кто-то протиснулся в узкое отверстие наискось от нее. Она услышала голос Сюне:

— Благодарю тебя, Господи! А как отец?

Анна-Мария боязливо пошевелила рукой, как бы открывая проход к мужчине, но его тут же засыпало вновь.

— Коль, у тебя есть палка или что-нибудь в этом роде?

Они принялись лихорадочно искать и нашли какую-то деревяшку. Все вместе они просунули ее вдоль ее руки, образовался канал, ведущий вниз. Но копать дальше было небезопасно, могло обрушиться все, и выход для заваленных в шахте оказался бы закрыт, возможно, навсегда.

Анна-Мария опасалась худшего, думая об отце Эгона. Но вдруг почувствовала слабое движение у своей руки.

— Он жив, — сказала она.

Сюне тут же попытался копать, но Коль остановил его.

— Не раньше, чем мы выведем остальных. У них это единственный шанс. А твоему отцу, как и Анне-Марии, повезло, что над ними подпорки. Они спасли их.

— Но он еще не выбрался.

— Нет, — серьезно сказал Коль. — Знаю. Никто из нас еще не выбрался.

Еще одного мужчину с трудом вытащили туда, где шансов спастись было чуть больше. Анна-Мария не могла рассмотреть, кто это был. Похоже, он был тяжело ранен.

Коль не оставлял ее. Он осторожно ласкал ее, отдавая ей все свое тепло и… да, Анна-Мария уже не колебалась, называть ли это любовью — то, о чем говорили его душераздирающие несчастные глаза, о чем говорили его нежные кончики пальцев.

— Коль, — прошептала она.

И одним этим словом выразила свои чувства к нему. Все свои мысли от отчаяния в тот момент, все свои желания.

Севед появился на выходе из шахты, он повис на руках у Сикстена и Сюне.

Исполнение псалма захлебнулось.

— Но как же?.. — начал один из толпы у ворот. — Вот они, выходят!

— Так значит, они живы, — прокричал другой, и вся толпа издала вопль — облегчения и ярости из-за лжи Адриана. Они бросились к воротам и кричали, перебивая друг друга, они хотели знать, как там остальные.

Брандты стали спрашивать их о том же, они немного побледнели, но сохраняли присутствие духа.

— Они сейчас пытаются добраться до Ларса, — ответил Сикстен, который и понятия не имел о том, что чуть раньше утверждал Адриан и его дамы.

Он говорил с трудом, было очевидно, что парень совсем без сил.

— Ларса завалило там, внутри. Произошел новый обвал. Засыпало фрекен Анну-Марию. И отца Сюне. Там все время обвалы. Мастер просит еще людей. Но не больше двух, потому что там внутри чертовски тесно.

— При дамах не выражаются, — резко сказала фру Брандт.

— Но я не могу открыть ворота, — нервно сказал Адриан. — Они сумасшедшие, они снесут шахту.

— Похоже, что они накинутся не на шахту, а на тебя, хозяин, чертов ты сукин сын, — фыркнул Сюне. Из глаз его непрерывно текли слезы, оставляя светлые борозды на испачканном землей и кровью лице. — Мой отец умирает там, ты понял? Только из-за твоей чертовой жадности! Но я тебе это припомню, только стану на ноги, так и знай!