Передышки были небольшие — сказывались ненасытность Зорана и способность Джесси возбуждать его снова и снова.

Во время одной из пауз она прижалась к его груди. Прислонилась ухом прямо к тому месту, где можно было услышать биение сердца. Крепко обняла. Так, словно не верила в реальность происходящего. Так, словно хотела стать с Зораном одним целым.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала Джесси.

— А я пока что и не ухожу, — на этих словах он перевернул девушку на спину. А затем снова сделал с ней то, зачем пришел.

***

Близились предрассветные сумерки. Зоран открыл глаза, поспав всего каких-то полчаса, и повернул голову к Джесси. Девушка все еще была погружена в сон. Медленно, стараясь не создавать шума, Зоран поднялся с кровати и начал одеваться. Штаны, дублет, сапоги и плащ он смог надеть в полной тишине. В той же тишине смог разложить на тумбочке талеры — всякая услуга стоит денег. Но затем руки, лишенные с похмелья доли ловкости, подвели: при попытке закрепить ножны с всунутым в них холодным оружием на поясе, Зоран выронил их. Звук упавшего на пол предмета нарушил тишину.

— Ты покидаешь меня? В этот раз решил даже не прощаться?

— Я просто хотел, чтобы ты выспалась. А мне действительно пора уходить.

Джесси приподнялась и посмотрела на тумбочку, на которой столбиками были разложены серебряные монеты.

— Ты же знаешь, я не возьму с тебя денег.

— Я подумал, что…

— Ты обижаешь меня этим, — тон, не терпящий возражений.

— Прости, — Зоран подошел и сгреб монеты в ладонь, после чего убрал их в карман.

— Ты еще вернешься?

— Да.

— Снова через несколько лет? — голос Джесси дрогнул.

— Раньше, Джесси. Гораздо раньше.

Он посмотрел на черноволосую куртизанку, которая своей красотой запросто могла посрамить любую высокородную особу. Эта девушка, несмотря на свою пронизанную ложью профессию, умудрялась быть искренней и светлой. И как никто умела любить. Но, к своему сожалению, выбрала совершенно неподходящий для этого объект.

«Ты хорошая, Джесси. Жаль, что я не хочу оставаться с тобой дольше, чем на одну ночь».

— Зоран… ты заметил, что я похудела?

— Да. Но ты и до этого была красивой.

— Может, ты хотел бы еще каких-то изменений?

— Нет. Я бы хотел, чтобы ты всегда оставалась такой, как сейчас. Хотя… — лицо Зорана стало задумчивым.

— Хотя что?

— Мне бы понравилось, если бы ты покрасила волосы в белый цвет.

«А еще больше, если бы ты стала Аделой».

***

Зоран не стал дожидаться, когда проснется Франц, ведь знал: этот щеголь будет спать до полудня. Он вышел на холодную улицу в одиночестве. Было тихо и темно — в это время года всегда светает поздно.

Небольшой городок Ротшильд еще дремал. На улице не было ни одного человека. Даже снежинки, казалось, устали и решили немного отдохнуть, перестав неумолимо обрушиваться с небес. Но надо сказать, белое одеяло, накрывшее землю, и так уже было довольно толстым.

Фонари освещали площадь, по которой брел всматривающийся в снежное полотно под своими ногами Зоран.

«Голова совсем не болит. Теперь я понимаю, почему Франц пьет только дорогой алкоголь».

— Хотя лучше бы она раскалывалась, — тихо произнес Зоран, обращаясь к самому себе.

«И, раскалываясь, умерщвляла воспоминания».

Солнце еще не явило, хоть и должно было скоро, робкие признаки начатого им восхождения. И только с ними на улице появятся первые горожане. Тем сильнее Зорана удивляло такое количество следов сапог на снегу. Он пригляделся, и от его удивления не осталось и следа.

«Это мои следы. Сколько же я уже здесь хожу?»

Зоран всмотрелся еще раз и почесал затылок. Определенно следы были от его сапог. Вот только их было слишком много.

«Я точно не прошел столько этим утром».

Но такие следы не могли оставить горожане. Подошва оставивших многочисленные отпечатки сапог была уникальной. Такая обувь была только в Кун Руммуне. В Скале Воронов.

Догадка ужаснула Зорана. Он пошел по следу, который по его умозаключению принадлежал не ему лично, а кому-то из братьев.

«Двое».

Он осматривал заснеженную землю, мысленно распутывая сплетенный из цепочки сотен следов клубок, чтобы понять, куда в итоге направились наемные убийцы. И, наконец, понял.

— Бордель! — прорычал Зоран себе под нос и побежал в сторону публичного дома, заранее вынув из ножен свой идеально заточенный полуторный меч. Добежав до «Сердца ночи», он обнаружил, что следы обрываются около одной из стен.

«Пролезли через общий балкон недавно. Мы с ними разминулись».

Зоран решил войти через центральный вход: это позволит держать меч наготове. Предпочти он тоже балконный вариант проникновения, убийцы могли бы неожиданно оказаться рядом и застать его в момент, когда он будет перелезать через перила, сделавшись легкой, неспособной извлечь оружие ввиду занятости обеих рук, добычей.

Медленно поднимаясь по ступенькам, Зоран услышал наверху плач. Немного ускорился, стараясь все же сохранить тишину и внезапность своего прибытия. Оказался на втором, последнем этаже. Вошел в первую комнату — ту, в которой развлекался с Джесси. Никого. Прошел дальше по коридору, к дальней комнате, из которой доносился плач. Быстро открыл дверь и буквально ворвался внутрь. Братьев не оказалось. Внутри находились только семь куртизанок — все, кто работал в «Сердце ночи». И труп Франца на кровати.

Увидев Зорана, женщины вздрогнули и начали пятиться, отходя от трупа, над которым склонились. Зоран верно истолковал причину их испуга: он был одет в точности так же, как убийцы.

— Это сделал не я. Не бойтесь, — произнес он. — Как это случилось?

— Они вошли ко мне в комнату, — начала Джесси, — и обыскали ее. Спросили, был ли здесь ты. Я ответила, что помню только постоянных клиентов, и о тебе никогда не слышала. Затем они пошли по другим комнатам, а эта была последней.

— Они ворвались сюда и разбудили нас с Францем, — заговорила рыжеволосая любовница банкира, захлебываясь слезами. — Когда он сказал, что понятия не имеет, кто такой Зоран и где его искать, они не поверили ему. Они сказали, что знают, что это неправда, знают, что Франц — твой друг. Но он отрицал это. И тогда ему перерезали горло за то, что он солгал. Они ушли пару минут назад. Через окно.

«Как раз когда я вошел в бордель».

— Что происходит, Зоран? — спросила Джесси.

«Из-за меня умирают хорошие люди, вот что происходит».

Зоран промолчал. Его больше не было. Была лишь ледяная, беспощадная ненависть, воплощением которой он стал. Взгляд сделался тяжелым и твердым. Он в последний раз посмотрел на Франца, ощутив укол вины. Но он еще успеет заняться самобичеванием. У него еще будет время на то, чтобы биться головой об стену, терзаясь муками совести. А сейчас ему нужно найти братьев. Он развернулся, чтобы пойти к выходу.

— Зоран, — услышал он за спиной голос, принадлежащий Нонне, хозяйке борделя. — никогда больше сюда не возвращайся.

— Хорошо.

***

Следы вывели его на широкую улицу одного из торговых кварталов Ротшильда. Было безлюдно, опустевшие лавочки немо дожидались рассвета, по наступлению которого их займут купцы с многочисленными товарами. И, скорее всего, не только свои прилавки они застанут на утро, но и чье-то мертвое тело.

Зоран услышал легкий шорох впереди себя и чье-то негромкое «тс-с-с», призывающее к молчанию.

— Ты так и не научился быть незаметным, Бирг. Кто второй? — ледяным тоном произнес Зоран.

Пауза. Убийцы явно не ожидали обнаружения, отчего пришли в замешательство.

Первым из двойки, выйдя из лабиринта лавок, показался Норман. А сразу за ним появился и собственно Бирг. Норман выглядел разъяренным, что вполне понятно: желание отомстить за родного брата распаляло его. Бирг же, казалось, находился в предвкушении, не сомневаясь, видимо, в скорейшей расправе над своим давним врагом.

— Кто из вас убил Франца в борделе? — поинтересовался Зоран.