Взору предстали многочисленные бинты, которые покрывали большую часть тела. А на тех участках, где они немного сползли, размотавшись во время сна, были свежие, красные шрамы. Толстые, словно канаты.

— Вот уж не думала, что ты так быстро очнешься. Я и магию-то использовала лишь самую малость. Твоей регенерации можно только позавидовать.

Зоран поднял голову. Солнечные лучи, пробивающиеся через окно комнаты, ослепили его, но все же он смог разглядеть женщину, сидящую на стуле в дальнем углу. Это была Тэя.

— Привет. Спасибо, — прохрипел он. Каждое слово и каждый вдох отзывались в ребрах тупой болью. Но это мелочи. Главное, что он выжил. — Сколько я пролежал?

— Всего лишь пять дней.

— Удивительно, — буркнул он.

— Не то слово. Как я и говорила, у тебя чудесная регенерация, что на пару с моей восстановительной магией приводит к поразительному результату.

— Что ж, я рад.

— Я тоже. И все мы рады, надо сказать. Особенно Джесси, — слова о спутнице Зорана прозвучали иронично.

— Да уж, она умеет сопереживать.

— Умение сопереживать — важное качество для женщины, бесспорно. Но вот подражание другим женщинам не красит никого.

Зоран нахмурился, ведь он очень смутно помнил вчерашнее короткое пробуждение. А Тэя продолжила:

— Что, оригинал тебе уже наскучил?

Тут его осенило, и он ответил:

— Не бери в голову.

— Ах, ты предлагаешь все-таки не брать. А ничего, что Адела — моя подруга? Ничего, что твой цинизм в ее отсутствие выходит за все допустимые рамки? Я очень тебе советую остановиться, пока еще можно. И прекратить игру в дешевые копии.

— Подруга, говоришь? — Зоран усмехнулся. — Не ты ли меня заверяла, что это слово не принято у чародеек?

— Зато принято другое слово.

— И какое?

— Предатель.

Зоран недовольно фыркнул.

— Вообще-то это она меня предала, а не наоборот.

— Она не могла так поступить, — в голосе Тэи сомнений не было.

— Могла и поступила.

— Я повторяю еще раз: она не могла так поступить. Не могла и никогда бы так не поступила именно по отношению к тебе. Чего ты, похоже, не особо-то и заслуживаешь.

— Просто ты многого не знаешь.

— А я и не хочу ничего знать. Предпочту довольствоваться фактами, которые мне и без тебя известны об Аделе.

— Очень жаль. Эти факты могут послужить тебе разочаровывающе шаткой опорой.

— Глупости. А ты — дурак.

Зорану уже порядком надоела эта бессмысленная беседа.

— Тэя, выйди отсюда.

Прозвучало грубовато. И чародейка, ошеломленная дерзостью своего пациента, не поверила своим ушам:

— Что-что?

— Выйди отсюда.

Черноволосая чародейка злобно сжала губы, а потом скривила их в едва заметной коварной улыбке. А в глазах блеснули искорки гнева.

— Отличный получился шрам на подбородке, — сказала она.

Зоран пощупал ту область лица, о которой заговорила чародейка. Новый шрам оказался длинным и начинался прямо под нижней губой, а заканчивался аж у мочки правого уха.

— Нужно шов снять, — вновь заговорила Тэя и, не вставая со стула, сомкнула большой и указательный пальцы правой руки так, будто сжимает нить.

Зоран почувствовал сильную режущую боль на месте нового шрама и зарычал, схватившись за челюсть. Нить, которая помогла ране затянуться, медленно вытягивалась, Тэя извлекала ее магическим усилием.

На самом деле этот шов уже подлежал снятию, но осуществить его, конечно, можно было куда быстрее и безболезненней. Однако для этого Зорану следовало все-таки проявить учтивость в конце разговора, возможность чего он решительно отверг.

Нить, наконец, упала на пол, и мучения Зорана закончились. А чародейка, прислушавшись к его требованию, вышла.

***

Уже совсем стемнело. Зоран стоял в лишенной света комнате возле окна. Голый по пояс, он смотрел то на ночную улицу, то на собственное отражение.

Он заметно похудел. Его тело полностью лишилось жира, хотя и до этого содержало его лишь в малых количествах. Шрамов прибавилось; образуя могучие узлы, они переплетались с венами, мышцами и связками, которые наполнятся прежней силой, как только Зоран поправится окончательно.

Кроме Тэи, прошлым днем его навещал еще и Лаур. «Что ты сейчас чувствуешь?» — спросил он Зорана во время их беседы. «Ненависть», — признался Зоран тогда.

Ту, что чернее грозовой тучи.

Он убьет каждого из братьев, когда доберется. Никто не уйдет.

Зоран представил эту картину, и на лице непроизвольно появилась улыбка. Безумная. Садистская. Не обещающая ничего хорошего для всякого, кто жив.

Небо громыхнуло, и молния на секунду осветила окно, у которого стоял Зоран. Он тут же отвлекся от своих мыслей и потряс головой, прогоняя с лица улыбку. Затем отправился спать.

***

Конрат поручил Биргу изучить все пути подхода к резиденции, и тот добросовестно отправился исполнять поручение ночью. Любая работа, даже самая нудная и кропотливая, теперь была Биргу в радость, ведь того, кого он ненавидел больше всех на свете, теперь обгладывали падальщики на дне ущелья.

К ночи небо опять затянулось тучами, готовясь к дождю. В последнее время их было слишком много.

Он как раз проходил мимо одного из домов, когда улицу неожиданно осветила молния. Осветила она и окна. И на одно из них совершенно случайно лег взгляд Бирга в тот короткий миг.

И в этом окне кое-что показалось.

Мускулистое тело, полностью покрытое шрамами. Бледное, как кожа мертвеца. Ниспадающие на лицо черные волосы, а под ними — уродливая улыбка самого злобного психопата, которого только знал Бирг.

Первобытный ужас разлился по всему телу, словно ледяная вода. Ноги подкосились.

— Гребаные мертвые, — сдавленно вырвалось из груди Бирга.

Но молния осветила дом лишь на одно мгновение, а затем снова воцарилась непролазная тьма.

А когда окно просияло из-за следующей небесной вспышки, в нем уже никого не было.

— Показалось. Мне просто показалось, — утешил себя Бирг и двинулся дальше.