Креспий повернул голову на собеседника. Лицо парня было печальным и задумчивым.

— Я прекрасно тебя слышу, — спокойно произнес он.

— Ты кое-что задолжал нам с Флави, Креспий.

— Что же?

— Ответы!

— Хм. Скорее всего, этот долг я вернуть сейчас не смогу. Придется вам подождать.

Последняя фраза Креспия разозлила Динкеля еще сильнее, но упрямство своего спутника хромой жонглер преодолеть не мог. С каждой пройденной милей он доверял Креспию все меньше и меньше. И действительно, на то, чтобы быть уверенным в этом человеке, веские причины отсутствовали. Он связал Динкеля, и самое главное, Флави в подвале. Он допрашивал их вместе со своим товарищем, которому едва не позволил убить рыжеволосую циркачку. Интересовался поначалу Зораном, причем явно не для того, чтобы мило побеседовать. А потом вдруг ни с того ни с сего принялся делать вид, что является тому другом. И этому человеку еще хватало наглости отказываться отвечать на вопросы.

— Тогда мы уходим, — жонглер развернулся, чтобы пойти назад к Флави. Но его остановила небольшая цепкая ладонь, прихватив за локоть.

Креспий со смесью укора и просьбы посмотрел Динкелю в глаза.

— Я не отпущу вас, — сказал он. — Иначе вам конец. К вам придут снова. За себя ты не переживаешь, это я понял. Но подумай о ней. Ты не сможешь ее защитить. Тех людей, которые будут на вас охотиться, не остановить.

— Каких людей, черт подери?! Кто вы такие и что мы вам сделали?

— Ваша вина только в том, что вы имели счастье быть друзьями Зорана из Норэграда.

— И что с того? Мы видимся с ним от силы раз в год! Потом он пропадает, и я знать не знаю, где его носит!

— Ты никого в этом не убедишь, Динкель. И пока Зоран жив, вы с Флави всегда будете в опасности. Мне жаль, что ваши судьбы пересеклись с его.

— Что он вам сделал?

— Он… решил пойти своим путем.

— Хватит говорить загадками! Что значит «решил пойти своим путем»? А чьим же путем ему надо идти, если не своим?

— Нашим… точнее, их. Я ведь тоже теперь изгой.

— Да что вы за секта, мать вашу?!

— Мы не секта, а гораздо хуже, Динкель.

— Тогда что?

— Орден.

— Орден? Что-то не похожи вы на рыцарей.

— А мы и не рыцари. Прости, но большего я сказать не могу, иначе разоблачу не только себя, но и Зорана. Если вы когда-нибудь увидитесь, то он сам тебе все расскажет, если захочет. А пока что ты и так знаешь больше, чем нужно.

Жонглер смотрел Креспию прямо в глаза. Будучи проницательным человеком, он смог понять, что его спутник действительно искренен с ним, хотя бы в тех вещах, которые хоть как-то пытается объяснить. На молодом лице Креспия не было ни тени фальши, ни одного намека на актерскую игру. А уж в этом-то Динкель кое-что понимал.

«Похоже, он связан какой-то клятвой или чем-то еще».

— Почему мы должны доверять тебе?

— Потому что в противном случае вы были бы уже мертвы.

***

Троица подходила к городу. Динкель посмотрел на знакомые ворота и вздохнул.

«Только недавно мы с труппой были здесь. Я думал, что еще не скоро сюда вернусь. Как же мне надоело море».

— Почему именно Фристфурт? — спросил жонглер.

— Потому что в этом городе легко затеряться, он многолюдный. К тому же это ближайший доступный порт, корабли из которого отплывают в другие страны. Если захотите, вы сможете арендовать каюту и уплыть, когда накопите достаточно денег, — ответил Креспий.

Когда стража пропустила троицу через ворота и та оказалась на улицах торговой столицы Ригерхейма, омываемой спокойными и бескрайними синими водами, Флави с довольным видом сделала глубокий вдох, набрав полную грудь воздуха, после чего сказала:

— Как же я люблю море! Динкель, давай присоединимся к какой-нибудь местной труппе и навсегда здесь останемся!

Жонглер посмотрел на свою рыжую спутницу полными обожания и ласки глазами, а затем ответил:

— С удовольствием, Флави.

Была уже поздняя осень, когда Зоран и компания подходили к окрестностям мыса Свободы. Падал снег, слишком обильный для южной части Ригерхейма, даже если принять во внимание близящуюся зиму. Было заметно, как сын Анжелики, Мартин, дрожит от холода, несмотря на то, что мама одела его тепло.

— Скоро придем, — приободрил мальчика Зоран.

Они прошли по мосту и оказались на холмистой, заснеженной поверхности. До крепости оставалось несколько миль, полных подъемов и спадов, которые не просто преодолевались даже в сухую летнюю пору, а уж в условиях непрерывного выпадения осадков и подавно.

«Если даже здесь так метет, то, что же творится в моем родном Норэграде?»

— Чертова метель, — недовольно буркнул Рогги. — Я думал, хоть на юге страны нормально перезимую.

Гному, с его короткими ногами, ходьба по сугробам давалась труднее, чем остальным. Нейб ехидно на него посмотрел, намереваясь сказать какую-нибудь шутку, но не решился — зубы южанина стучали от холода, и он опасался того, что его речь покажется нелепой.

Элаяс Лисий хвост шел с завязанными сзади руками и изо всех сил поочередно сжимал и разжимал немеющие пальцы. Однако это не мешало ему быть погруженным в собственные мысли. Разбойника заботила собственная судьба гораздо больше, чем холод. Он брел с отрешенным взглядом и размышлял лишь о том, кому так понадобилось его пленить. И главное — зачем.

Помимо Зорана, как ни странно, лучше всех держалась хрупкая Анжелика. Эта женщина оказалась образцом стойкости и выносливости. Или просто любовь и надежда придавали ей сил. Она периодически недоверчиво бросала взгляд на загадочного Зорана из Норэграда, будто пыталась найти в его лице что-то, что выдает обман. Но всякий раз не находила и с облегчением отворачивалась.

Путники с трудом преодолели очередной холм, и их взору открылась вполне плоская равнина, протяженностью в несколько миль. Вдали, однако, виднелась еще одна возвышенность, на которой располагалась большая серая крепость.

***

Стражник на стенах узнал Зорана, Рогги и Нейба и спросил их об остальных подошедших к воротам людях: о женщине, ребенке и связанном мужчине. Получив ответ, он отошел на несколько минут — для того, очевидно, чтобы посоветоваться с командирами, после чего вернулся и впустил путников внутрь.

Разношерстная компания, хрустя снегом под ногами, сразу же направилась к шатру Давена.

Когда они вошли, то увидели, что, кроме самого предводителя бунтовщиков, в шатре никого нет. Элаяс выглядел удивленным. Он и подумать не мог, что человеком, к которому его ведут, окажется тот, с кем он успешно торговал. Давен радостно уставился на гостей, после чего произнес:

— Зоран, рад тебя видеть! Какими судьбами на этот раз?

— Я помогал Рогги и Нейбу.

Давен посмотрел на южанина и гнома. Те утвердительно закивали в знак того, что их товарищ не врет.

— Без него мы бы не справились, — сказал Нейб.

Первенец Зигмунда Второго со смесью удивления и благодарности снова перевел взгляд на Зорана.

— Значит ли это, что ты все же решил присоединиться?

— Нет, не значит. Просто наши цели в этот раз совпали. Эту женщину зовут Анжелика, а ее сына — Мартин. С Лисьим Хвостом ты уже знаком. Больше двух лет назад он выкупил у барона Дункана кузнеца по имени Хуго. Мужа Анжелики и отца Мартина. Меня попросили выяснить, где он, и я выяснил. Он здесь, Давен. В твоей крепости.

Давен тяжело вздохнул, глядя на изможденные лица Анжелики и Мартина. Член королевской семьи, казалось, был полон сострадания к этим людям.

— Нейб, выведи Элаяса на улицу, я поговорю с ним чуть позже. А ты, Рогги, приведи сюда Хуго.

В шатре остался только сам Давен, Зоран, Анжелика и маленький Мартин.

— Вы, Анжелика, наверное, задаетесь вопросом, почему Хуго к вам не вернулся?

— Да, господин.

— Он не мог. Я запретил ему. Потому что в Трезне его либо убили бы, либо арестовали снова. А он рассказал бы под пытками об этом месте. Мне нужно это меньше всего, понимаете?