— Как зачем? Ты же сама рассказывала мне о страхах чародеек, о том, что вы стараетесь никого к себе не подпускать и все такое.

— Ха! — вдруг насмешливо выпалила она.

«Что за чертовщина?»

— Почему ты не принимаешь букет? Ты не рада меня видеть?

— А я должна?

Зоран совсем растерялся. И всем, что он додумался ответить, оказалось:

— Да.

Адела рассмеялась. Громко, искренне и издевательски. Даже злобно. Зоран смотрел на нее и хлопал глазами, совершенно не понимая перемен, которые произошли с чародейкой за время их разлуки. Когда она закончила смеяться, то заговорила вновь, по-прежнему твердо и холодно:

— А теперь слушай меня внимательно, мой дорогой Зоран. Я сделала большое одолжение, что вообще пришла сюда сегодня. Просто решила сообщить тебе кое-что, дабы ты не бегал в бешеном припадке по всему Эйзенбургу, ища меня и выкрикивая на каждом шагу мое имя. Мне, знаешь ли, такая реклама не нужна. А теперь к сути. Собственно то, о чем я и собиралась тебе сообщить. Ты надоел мне, Зоран. Наскучил. Я не хочу больше тебя видеть. Я наигралась. Исчезни.

Закончив свою речь, Адела ушла. Зоран, сжав губы в тонкую линию, провожал уходящую от него чародейку взглядом. Стук ее каблуков становился все тише, а силуэт постепенно удалялся и таял, погружаясь в тень и растворяясь в бесконечных снежинках, все с большей яростью падавших с небес и закрывающих обзор.

Зоран через многое прошел в этой жизни. На его теле было немало шрамов, а еще больше — на душе. Но никогда еще его не пережевывали и не выплевывали так цинично и жестоко. Этот пугающий все живое вокруг себя убийца едва не плакал. Он тяжело задышал. Выронил букет. Опустил голову. Адела все сказала предельно ясно: он ей больше не нужен. Она обвела его вокруг пальца, ядовито посмеялась и ушла.

«Андерс и Йокса не зря говорили, что чародейкам верить нельзя. Такие, как я, ничему не учатся».

Собрав в кулак всю свою гордость, Зоран подавил желание за ней пойти. Он ни за что этого не сделает. Она того не стоит.

Но все же он ее любил. И это было самое страшное.

Зоран не мог знать о тех событиях, которые стали причиной совершенного чародейкой предательства. Точнее, того, что Зоран считал предательством.

***

Магни ван Кройс неспешно прогуливался по улицам центральных районов Эйзенбурга.

«До чего же скучно».

За последнее время избалованному маркизу успели опостылеть все виды развлечений и удовольствий, которые он к своим двадцати пяти годам вкусил не то чтобы в достаточном количестве, а скорее в избытке. Магни был не единственным советником короля и занимался при этом не рутинными делами государственной важности, как остальные его коллеги, а выполнением личных, неофициальных поручений его величества. Проще говоря, интригами. И хоть таковых Лютер Третий плел немало, служба маркизу ван Кройсу давалась вовсе не с великим трудом и оставляла много свободного времени, которое надо было чем-то занимать.

Обычно Магни ходил либо на скачки, где проигрывал крупные суммы, либо в казино, где играл с переменным успехом, либо в дорогие бордели, где куртизанки подняли эго маркиза до небес, хитрым образом внушив ему, что он — великий любовник. Но сейчас молодому дворянину не хотелось совсем ничего. Он просто бродил по столице, в которой вовсю кипела и бушевала всеми возможными красками жизнь, и ощущал себя старцем в теле молодого человека.

Он медленно, держа правильную осанку, проходил между суетящихся подобно муравьям людей, вечно куда-то спешащих, кричащих, спорящих друг с другом, и презрительно смотрел на них.

«Хорошо вам, простолюдины. Всегда найдете, чем себя занять».

Магни уже намеревался идти домой, как вдруг его внимание привлекла к себе одна весьма заметная особа, которая выделялась из общей массы и направлялась в сторону то ли площади Владык, то ли Бархатной аллеи. Маркиз так и не успел близко познакомиться с этой женщиной, но ему этого очень хотелось.

***

Адела вернулась в столицу из Ланта, где находилась во время карнавальной недели. Чародейка была бы в прекрасном настроении, так как усилиями Тэи воссоединилась с Зораном из Норэграда, если бы ее сердце не тяготила тревога и предчувствие чего-то плохого.

«Два года я потеряла. Два года могла быть с ним. А вместо этого сбежала после первой встречи. И теперь неизвестно, сколько нам осталось. Его могут убить в любой момент».

Когда Адела начинала думать о том, что Зорана преследуют, и в любую минуту его может не остаться в живых, ей сразу же становилось дурно. Она старалась не углубляться в эти тревожные мысли, однако едва ли это получалось. Поэтому помощь подоспела как нельзя кстати. Бархатный тенор прозвучал аккурат над правым ухом идущей к себе домой чародейки, прерывая течение ее мыслей:

— Госпожа Морелли! Какая радостная встреча!

Адела повернулась к обратившемуся к ней человеку и увидела мило улыбающегося маркиза Магни ван Кройса. Он был причесан, его щегольской костюм опрятен и чист, а взгляд высокомерен, как и подобает истинным дворянам, по мнению некоторых из них. Он смотрел на чародейку немного сверху вниз, но все же с явной симпатией и с долей смущения: на бледном смазливом лице молодого мужчины появился легкий румянец.

— Здравствуйте, Магни. Встреча и впрямь радостная, — кривя душой, заметила чародейка, отдавая дань вежливости.

— Давно ли вы в Эйзенбурге? Мне казалось, вы из другого города. Кажется, из… из…

— Из Хайгерфорта, маркиз.

— Точно, из Хайгерфорта, как же я мог забыть это название? Наверное, дают о себе знать упущения в изучении географии. В юности этот предмет казался мне скучным.

— Понимаю, маркиз.

— А какими же судьбами вы оказались в столице?

— Я решила переехать. Маленькие уютные города меня больше не прельщают.

— Хм. Довольно странно, что приезд такой прекрасной особы, да и к тому же чародейки, остался незамеченным.

— Я решила его не афишировать. Не люблю привлекать к себе внимание без лишней на то необходимости.

— И, тем не менее, вы все равно притягиваете взгляд более чем успешно.

— Спасибо за комплимент, маркиз. И знаете, вы правы, пожалуй. Чем дольше я стою здесь, посреди улицы, тем больше обращаю на себя взор прохожих. А мне, как я уже говорила, совсем этого не нужно, — произнесла Адела, которой разговор с Магни уже порядком надоел. Но маркиз намек истолковал неправильно, будучи излишне уверенным в своей исключительной привлекательности:

— Тогда позвольте пригласить вас, Адела, в самое лучшее заведение во всем Эйзенбурге, в «Четыре пиона». Место это совершенно элитарное, кого попало туда не пускают. Оно как нельзя лучше подходит для того, чтобы скрыться от посторонних глаз. Только вы, я и романтичный полумрак, что скажете?

Глядя на убежденного в своей неотразимости и страдающего нарциссизмом маркиза, Адела едва не рассмеялась. Подавленный хохот, однако, тут же уступил место плохо скрываемой антипатии:

— Вы маркиз, кавалер, конечно, каких мало, но все же не тратьте мое время. Вы не в моем вкусе, — она смотрела маркизу прямо в глаза и видела, как он, будучи не привыкшим к таким категоричным отказам, ищет, но не находит слов, чтобы возразить. — До свидания, — закончила тогда Адела, не дожидаясь, когда Магни снова что-нибудь скажет своим высоким, не совсем похожим на мужской голосом. И пошла дальше в сторону Бархатной аллеи.

Маркиз ван Кройс был не в восторге от такого обращения. Являясь, несмотря на свою внешнюю инертность, довольно настойчивым в амурных делах человеком, он решил, игнорируя сказанное ему «нет», во что бы то ни стало добиться расположения Аделы. Эта затея была заведомо обречена на провал, но Магни теперь хотя бы было чем заняться.

***

Разослав слуг по всему городу, маркиз быстро узнал, где же все-таки остановилась Адела Морелли. И уже вечером, с иголочки одетый, с пышным букетом гортензий он стоял возле освещенного луной дома чародейки, расположенного на Бархатной аллее.