— Только не там, где надо.

— Верно.

Зоран и Джордж опрокинули еще по одной.

— Ух… С крепостью, конечно, я переборщил, — сказал трактирщик.

— А по-моему, в самый раз.

— Кстати. О тех, кто вернулся, и тех, кто нет.

— И что же?

— Знал я одного чудака, который и не подох, но и назад возвращаться не стал. Так и говорил мне в свое время, мол, война закончится, а он в одном из завоеванных городов жить останется, осядет там, семью заведет. Все о южанке мечтал, хех.

Зоран нахмурился. История показалась ему знакомой.

— А как звали этого чудака? — спросил он.

— Сигурд. Мы с ним в одном полку служили, пока его в другой не перевели. С тех пор я его больше не видел, но слыхал, что этот здоровенный сукин сын выжил-таки. И, надо полагать, остался в южных землях, как того и хотел.

— А у этого Сигурда вместо правого глаза не жемчужина, случаем, красуется?

Джордж опешил:

— А еще полон рот золотых зубов.

Зоран заулыбался. Речь шла о его старом знакомом, Сигурде из Лагенвуда, который в свое время и добыл для наемного убийцы грамоту странствующего детектива. И даже не задал при этом никаких вопросов об истинной профессии. В общем, сделал все так, как Зорану нравилось больше всего: качественно, быстро, недорого и без лишних слов. Таких, как Сигурд, принято называть людьми дела.

— Хороший он мужик. Надеюсь, у него все сложилось так, как он мечтал.

Джордж почесал затылок, задумавшись о том, как тесен мир, а затем произнес:

— Слушай… А ты не тот ли странствующий детектив, о котором Сигурд мне все уши прожужжал?

— Прожужжал? Звучит странновато, ведь Сигурд редко бывает словоохотливым.

— О да, иной из него и слова не вытянет, Зоран, но только не я. Мы с ним и несколько битв прошли бок о бок, и плен, и дюжину кабацких драк в придачу. Огонь и воду. Надо ли говорить, что мы подружились за это время?

— Пожалуй, нет.

— Вот и я о том же. И, если позволишь, я бы хотел вернуться к своему предыдущему вопросу.

— Про странствующего детектива?

— Да.

— Что ж, возможно, я и есть тот самый странствующий детектив, о котором тебе так усердно жужжал на ухо Сигурд. Это зависит от того, что именно он рассказывал.

— Если коротко, он говорил, что ты обращаешься с мечом как художник с кистью. А еще, что ты — тип не из приятных.

— Значит, тот самый.

— Но я-то вижу, что ты — славный малый. — для Зорана это прозвучало и до жути забавно, и вместе с тем обидно. Даже саркастично в какой-то мере. Трактирщик невольно надавил на больную мозоль.

«Славный малый, хех».

Зоран расхохотался. Да так, что Джорджу почудилось, будто стены задрожали. Тому давно не доводилось слышать от посетителя смеха столь искреннего. И в то же время жесткого, как металл.

«Твои бы слова — да в могилу всем тем, кого я прибил. Славный малый, мать твою».

— Чего ты ржешь? — недоумевая, вопрошал Джордж.

Зоран кое-как заставил себя прекратить безудержный, словно горная река, хохот. И ответил наконец:

— Надо же, я прослезился даже. Теперь, если меня кто-нибудь спросит, где найти лучшего комедианта в Ригерхейме, я непременно направлю к тебе.

— А что тут, собственно, смешного? Тебе комплимент сделали, а ты заливаешься, будто конь, — с укоризной произнес нахмуривший брови трактирщик.

Зоран резко посерьезнел. Он подвинулся ближе к собеседнику, который сидел напротив него, а затем тихо и внятно, голосом леденящим похлеще, чем Норэградская вьюга, сказал тому на ухо:

— Если бы ты знал меня чуть лучше, Джордж, ты бы не подпустил меня даже на десять морских миль к своему трактиру. Если бы ты знал меня чуть лучше, то проклял бы ту минуту, когда звук моего имени коснулся твоих ушей. Если бы ты знал обо мне хоть немного, то молился бы о том, чтобы меня сожрали волки в соседнем лесу. Если бы, Джордж, ты был знаком со мной по-настоящему, то никогда бы не назвал меня «славным малым».

Сказанное прозвучало как угроза.

Джордж нервно сглотнул слюну. На него вдруг накатила неожиданная волна давно забытого чувства: он боялся. А кроме этого — смутно ощущал дежавю. Когда-то очень давно, еще в прошлой, довоенной, жизни, Джорджу знаком был страх. Знаком слишком хорошо. Знаком настолько, что, заработав славу позорного труса, он даже вынужден был покинуть родную деревню и отправиться на войну, чтобы выковать себя заново. И Джордж отправился. И Джордж выковал. Джордж убил в себе страх и прослыл в своем полку одним из самых отчаянных солдатов. После войны ни один отморозок не мог бы похвастаться тем, что напугал матерого рубаку, в которого горнила сражений превратили Джорджа.

Только Зоран почему-то мог.

Оставив хозяина заведения позади себя, он отправился в свою комнату.

— Эй, Зоран.

Он обернулся с недовольным видом. Тот факт, что трактирщик все не унимался, раздражал. Джордж, постепенно одолевая неприятные ощущения, продолжил. Примирительно, но с достоинством и серьезностью:

— Я не знаю, чего ты так вспылил, и надеюсь, что это просто алкоголь. Но если я действительно тебя чем-то обидел, то уж прости. Бог видит, я это сделал не со зла. У каждого из нас есть прошлое, и твое, видать, скребет твое сердце, словно наждачка.

— Все в порядке.

Страх окончательно покинул трактирщика. Он списал и его, и странное напряжение между ним и Зораном на спиртное. Придя к выводу, что причин для ссоры у них все-таки нет, Джордж по-доброму улыбнулся и произнес:

— Спокойной ночи, Зоран. Гости у меня сколько нужно и знай: друг Сигурда — это всегда и мой друг тоже. И не настанет того дня, когда я захлопну перед его носом дверь в свой трактир.

— Никогда, Джордж, не давай обещаний, которых не сможешь выполнить наверняка, — безо всякой учтивости ответил лжедетектив.

***

Поспав немного, среди ночи Зоран навестил Лаура. Бедняге стало еще хуже, из-за лихорадки он трясся как осиновый лист и бредил. Наемный убийца снова перебинтовал его и отправил Генри на кухню готовить отвар, рекомендованный травником Йоксой в таких случаях. Генри вернулся достаточно быстро, а затем Зоран влил в глотку раненого теплую ядовито-зеленую жидкость, которая воняла хуже, чем утопленник. Воняла, но, надо признать, действовала. Уже через пять минут Лаур перестал бредить, а его лоб был теперь не таким горячим, как до этого. По крайней мере, не обжигал ладонь при касании.

И Лаур уснул, мирно при этом сопя.

— Ближайшие пару часов за него можно не волноваться.

Генри утвердительно кивнул в ответ.

***

Утром Зоран позвал Генри завтракать. Когда они спустились, наемный убийца увидел за стойкой Джорджа. Трактирщик стоял точь-в-точь на том же месте, где и прошлой ночью, даже на дюйм не сместившись, хотя стойка была широкой. Казалось, будто он даже не уходил спать.

— Генри, ты сядь пока, я сейчас подойду, — произнес Зоран.

— Угу.

Джордж тряпкой протирал дно одной из кружек, когда покрытый шрамами посетитель к нему подошел.

— Доброе утро, — произнес Зоран.

— Доброе, — услышал он в ответ. Прозвучало слегка с прохладцей. Но, по крайней мере, Джордж поднял на него глаза.

— Знаешь, я, пожалуй, вчера грубоват был немного.

— Разве что совсем слегка, — на этих словах Джордж напустил на лицо сдержанную улыбку.

— Показалось в какой-то момент, что ты прямо жаждешь, чтобы тебе душу излили. Вот и вспылил.

— Так бывает.

— Да. С пьяных глаз всякое бывает, это ты верно подметил прошлой ночью. Но я надеюсь, без обид, да?

Джордж поставил насухо протертую кружку, после чего заглянул Зорану в лицо и произнес:

— Знаешь, я всяких путников тут встречал, и многие из них умудрялись даже не заплатить за ночлег. Другие угрожали сжечь мой трактир просто из-за того, что им не понравилась моя стряпня. А третьи и вовсе с ножом на меня кидались, так как им не по душе мои усы. Но ты… Ты всего-то нагрубил мне малость ночью, да еще и извиниться подошел наутро, — улыбка трактирщика из натянутой превратилась в теплую, доброжелательную. — Что бы ты там о себе ни говорил, Зоран, ты в полном порядке.