– Вот же скоты! – прошипел из-за плеча Харитонов и ткнул пальцем в абзац где-то посередине страницы.

Верховский вчитался. «…Совершенно здоровые граждане выходят из управских застенков сломленными морально и физически – и хорошо если не ногами вперёд. Недавний скандальный арест легально практикующего гражданина по абсурдному обвинению в применении некромантии вызвал волну справедливого возмущения среди общественных активистов. Чтобы замять неудобный вопрос, Валентин Терехов сослался на заключение о невменяемости задержанного и необходимости принудительного лечения. Все мы прекрасно знаем, что отделение специальной психиатрии не раскрывает врачебной тайны без особого распоряжения – а значит, слова руководителя столичной магбезопасности проверить невозможно. До сих пор нет достоверной информации о том, что безвинно осуждённый жив, как нет и уверенности в том, что его состояние не явилось следствием допросов, через которые, согласно нашим сведениям, несчастному уже доводилось проходить несколько лет назад…»

– Это про того деда, что ли? – сердито громыхнул Витька, тоже заглянувший в газету. – Так с ним всё пучком, сидит себе в психиатричке!

– Ты попробуй это журналистам объясни, – проворчал Харитонов. – «Безвинно осуждённый», м-мать… А ничего, что мы потом ходячие трупы ещё неделю ловили по округе?!

– Чем докажешь? – сумрачно поинтересовался Верховский, сворачивая газету. – Никто не станет раньше времени раскрывать наши отчёты только ради прессы. Мы действительно не можем ничего возразить.

– Кто в печать-то это пустил? – негодовал Вилков. – Надо ж немножко соображать… Идиоты там сидят, что ли?

– Не идиоты, – буркнул Харитонов. Он завладел газетой и упрямо раскрыл её на злосчастной статье. – Вот, смотри: «Напрашивается естественный вопрос к тем, кто стоял у истоков масштабной реформы магической безопасности: знают ли эти люди, что и к чьей выгоде творят их ставленники? А если знают, почему считают, что за спокойствие в сообществе допустимо платить людскими страданиями?»

– Под Магсовет копают, что ли? – хмуро уточнил Витька и неверяще покачал головой. – Это же «Зеркало». Не может быть, чтобы они…

– Почему не может быть? У нас свобода слова, – фыркнул Харитонов. – Хочешь – печатай всякое дерьмо, хочешь – ори на всё сообщество, что, мол, присяга людей убивает… Надо эти игры прикрывать, а то допрыгаемся.

– Да ну, кто в эту чушь поверит? – не слишком уверенно протянул Щукин.

– Пусть верят во что хотят, – Харитонов досадливо поморщился и махнул рукой. – Наше дело – работу работать. Брысь по местам!

Все безропотно расползлись за столы. Облитую всеобщим презрением газетку унёс Витька – наверное, хотел отыскать в заказных помоях что-нибудь справедливое. Не прошло и получаса, как Щукина снова побеспокоили: вернулся отправленный в магконтроль рядовой. Судя по злополучному ящику в руках – скорее на щите, чем со щитом.

– Не приняли, – сконфуженно сообщил он, водрузив свою ношу Витьке на стол. – Сказали – на экспертизу надо.

– Это кто там умный такой? – спросил Верховский. Расстроенного приятеля было жаль.

– Субботин небось, – хмыкнул со своего места Харитонов. – Заноза в заднице… Сказал бы ему, что криминалисты уже всё сняли.

– Так я и сказал. А он – не возьму, и всё тут. Говорит, пока не увидит заключения от научников, что в этой фигне хоть капля чар есть, пальцем её не тронет.

– А потом тронет и помрёт страшной смертью, – угрожающе хохотнул Вилков. – Они там совсем, что ли? Это ж улика!

– Разберёмся, – зловеще посулил Верховский, выбираясь из-за стола. Витька, судя по решительному виду, вознамерился лично тащить обратно к контролёрам пудовую улику, возможно, фонящую неизвестными чарами. Отпускать его одного на такое дело было нельзя. – Какую, говоришь, бумагу надо?

Щукин, разумеется, увязался следом. Он, бедняга, тяготился тем, как его берегут сослуживцы; Витька даже сходил к Ерёменко, попросился из оперативников в группу предотвращения, но одобрения не получил. Ещё бы: он один из всех получил направление на четвёртую категорию. Куда его отпускать, такого-то ценного кадра?

– Не нравится мне всё это, – возвестил Щукин. Вымещая праведную злость, он сердито ткнул кулаком в кнопку вызова лифта.

– Солидарен, – Верховский упёр тяжёлый ящик в стену и втихаря перевёл дух. – Знаешь, что самое паршивое? Контролёры что-то знают, а мы – нет.

– Это ты к чему?

– Да всё к тому же. Не хотят они эту контору ворошить.

– Там же контрафакт гнали!

– А кто его не гонит? – Верховский досадливо поморщился и первым шагнул в пустой лифт. – Какие-то уроды нашими руками счёты сводят, вот что я думаю. Контролю это не нравится.

– Вот пусть бы и устроили везде внеплановые проверки, – клокотал Витька. – Смотреть надо, кому лицензии раздают! А вдруг эти бракоделы людей гробить начнут?

– Оно всё про деньги, а не про людей, – напомнил Верховский и тут же прикусил язык. Сначала газета, теперь эти разговоры – неудивительно, что приятель совсем расстроился. – Ладно. Ящик твой мы Субботину всучим, не переживай.

Лаборатория артефактологии располагалась в самом конце коридора. У научников царила непривычная тишина; виной тому, скорее всего, было обеденное время и всеобщее предновогоднее настроение. На выкрашенные бежевой краской стены кто-то безыскусно налепил мохнатую мишуру и блестящие разноцветные шарики; к одному из них чья-то шаловливая рука прицепила учётную бирку из тех, что вешают на хранящиеся в Управе артефакты. Подумать только, у исследователей тоже бывает игривое настроение…

– У меня дежурство, – донёсся откуда-то справа тихий виноватый голос. – Я не приеду… Нет, не с кем поменяться. Хочешь – сам приезжай?.. Да нет, нет, это я так, вдруг захочешь…

Верховский мельком заглянул за приоткрытую балконную дверь, рассмотрел знакомую невысокую фигурку в белом халате и отвернулся. Не его дело, и хорошо. В конце концов, он сам терпеть не мог эту черту обитателей Управы – непременно везде совать любопытный нос. Витька уже стучал в дверь лаборатории; нагнав его, Верховский поудобнее перехватил ношу и следом за коллегой нырнул в обитель науки.

– А, Витёк, – тощий очкастый парень отвлёкся от разложенных на пластиковом подносике серебряных бляшек, мельком кивнул не знакомому с ним Верховскому и хищно сощурился на ящик. – Интересненькое что-то нашли?

– Это ты мне скажи, – вздохнул Щукин. – Контроль улику не принимает, ваше заключение нужно.

– Запросто, – лаборант воодушевлённо потёр руки и набросил клок ветоши на подносик с артефактами. – Вот сюда ставьте. Это где вы такое надыбали?

– Секретная информация, – хмыкнул Верховский, пристраивая ящик на край обитого войлоком стола. – Сканер почувствительней возьмите.

– У нас все чувствительные, как юная барышня весенней ночью, – гоготнул научник. Горбя длинную спину, он склонился над горкой металлической пыли и картинно, как волшебную палочку, уставил на ящик слабо светящийся сканер чар. Артист. – Так-так-та-а-ак…

Он делал в воздухе замысловатые пассы, строго смотрел то на поблёскивающий нейтральным серебристым светом кристалл кварца, то на монитор компьютера, к которому сканер был пристёгнут длинным толстым проводом. Получившаяся картинка больше напоминала размытое пятно, серое по краям и едва-едва синеватое в центре. Научник озадаченно поскрёб встрёпанный затылок, созерцая результаты трудов.

– Подождите-ка, ребят, я за интерферометром сбегаю, – постановил он наконец и с неожиданной прытью метнулся куда-то в недра лаборатории. Через пару минут вернулся, волоча за собой тележку с устроенным в ней увесистым прибором. Верховский такой уже видел – правда, в переносном фанерном ящике. Весьма тяжёлом. – Сейча-а-ас, разогреется старичок… Вот подохнет – и всё, кирдык научно-техническому прогрессу, – мрачно поделился лаборант. – Не делают уже такие. Ни у нас, ни за бугром.

– А что в нём такого? – из вежливости поинтересовался Витька, наблюдая, как таинственно мерцают цветные лампочки на громоздком теле интерферометра.