– Время сейчас такое, Валентин Николаевич. Всякое в голову приходит, – нарочито рассеянно проговорил Верховский, глядя в окно. Нижняя часть стекла подёрнулась снаружи тонкой белой пеленой, сотканной свирепой вьюгой. – Вы недавно арестовали одного из моих офицеров, если помните.

– Я не курирую лично каждое мелкое дело.

– Дело мелкое, а условия содержания – как у серийного убийцы.

Воцарилось молчание. Верховский не желал давать очередную подсказку, а потому отрешённо созерцал снегопад, стараясь не выдавать собственного нетерпения. Очень хотелось встряхнуть начальника магбезопасности за грудки, накричать, припугнуть именем патрона; он бы так и сделал, если бы этим можно было пронять собеседника. Ещё больше хотелось плюнуть на Громова с его тёмными делишками и рвануть ловить Липатова, опережая самонадеянного младшего офицера. Знать бы, в какую сторону бежать…

– Что ж, там действительно особые обстоятельства, – медленно, взвешивая каждое слово, заговорил наконец Терехов. – Не серийные убийства, но тоже серьёзный проступок. Поймите, мы всего лишь заботимся, чтобы ничего лишнего не просочилось наружу. За пределы круга… ответственных лиц.

А склонный договариваться с преступными элементами начальник магконтроля, разумеется, лицо безответственное. Вот же щепетильный злопамятный чёрт…

Или он попросту исполняет приказ?

– Если проступок серьёзный, почему бы не предъявить нормальные обвинения? – брюзгливо процедил Верховский. Недалёкие отставные оперативники намёков не понимают, им нужно всё подробно объяснять. Обязательно вслух.

– Мы пока не собрали достаточно доказательств. Пришлось вспомнить эту печальную историю с амулетом, – Терехов предупреждающе понизил голос. Его снегопад не интересовал; единственным здоровым глазом он пристально смотрел на бывшего подчинённого. – Нельзя же сажать людей за решётку совсем без повода. Надо обязательно ждать, пока кого-нибудь убьют.

– Вы сказали – речь не об убийствах.

Ах, какой непонятливый собеседник! Никак не сообразит, что дело – не его ума. Зато умный главный безопасник прекрасно знает, что обвинения высосаны из пальца. Амулет ни при чём: женщину убила нежить. Все почему-то дружно об этом забыли…

– Речь о контрабанде, – вздохнул Терехов. Прекрасно. Если бы Ярослав получасом раньше не рассуждал на эту же тему, Верховский был бы потрясён не только внезапной откровенностью коллеги. – Скажу вам по опыту: такие дела очень трудоёмки, собирать доказательную базу тяжело и опасно. В этот раз нам повезло.

– Повезло.

– Да. Вовремя поступил сигнал и нашёлся достаточный для ареста компромат, – спокойно признал Терехов. – Уверяю вас: когда найдут весомые улики, несправедливые обвинения снимут. Останутся только, хе-хе, справедливые.

– К вам поступил сигнал, – раздельно повторил Верховский. Одно из двух: либо кто-то ещё оказался в курсе нечистых дел Громова, либо… Либо безопасность сотрудничает с Липатовым. Правая ладонь сама собой сжалась в кулак.

– Мы ни в коем случае вас не виним, – тоном психиатра заверил Терехов. – Я знаю, как глубоко конспирируются поставщики нелегальных артефактов. Не думаю, что у вас вообще был шанс заподозрить неладное. Для этого надо близко общаться с человеком, следить практически неотлучно…

Как не поучить неразумного коллегу правильно работать! Кто тут, леший побери, с кем заодно? Этот чёртов стрелок определённо по другую сторону баррикад, но баррикады-то, похоже, круговые. Там, за их пределами, идут ещё какие-то разделительные линии, вдоль которых, раздираемый противоречиями, трещит по швам хрупкий порядок.

– Кто ваш информатор? – в лоб спросил Верховский. Это он теперь при оружии. Это он, если потребуется, возьмёт Терехова на мушку. И ему-то как раз можно стрелять на поражение.

Начальник магбезопасности прекрасно об этом помнил.

– Я скажу, – медленно проговорил он, сумрачно глядя на Верховского. – Но вы должны понимать, чем это для меня кончится.

– Смертью?

– Возможно, – Терехов бледно улыбнулся. – Я не клялся молчать. Но меня непременно найдут.

– Я вас уже нашёл.

– Вы опасный человек, – Терехов осуждающе качнул головой. – Мне когда-то давно дали понять, что вы руководствуетесь не столько законом, сколько собственным чувством справедливости. Разумеется, после такой характеристики я ни на секунду не могу вам доверять.

– Не доверяйте. Говорите. Кто ваш информатор?

Терехов тяжело вздохнул.

Вьюга беззвучно и бешено билась в оконные стёкла.

***

Сквозь пролом в потолке безмолвно сыпался снег.

Края трухлявых половиц, давным-давно проломившихся под тяжестью рухнувшей крыши, покрылись скользкой леденистой коркой. Достаточно неловко оступиться, чтобы потерять равновесие и сорваться с высоты второго этажа в глубокий подпол. Естественная ловушка. Может быть, пригодится, если не сработают остальные предосторожности.

Прищурившись, Яр ещё раз оглядел тонущие в сумраке полусгнившие стены. Никому не нужный дом на отшибе, который все по старой памяти огибают десятой дорогой, как нельзя лучше подходит для разговора один на один. К тому же в нём точно не осталось никаких вредоносных чар, способных некстати сработать; неделю тому назад Яр сам снял здесь всю застарелую погань. Осторожно ступая по доскам, подточенным влагой и временем, он прошёлся вдоль обрывающегося в провал коридора. Верхние ступени лестницы тщательно выломаны. Случайно устроенная в прошлый раз дыра в полу застелена ветхим ковром. Держится на честном слове массивный шкаф, готовый от небольшого усилия рухнуть грудой обломков поперёк коридора. Лучше бы вся эта второпях сооружённая полоса препятствий вовсе не пригодилась. Она – на крайний случай, если совсем ничего не получится.

Страшно.

Ни Драган, ни Лидия Николаевна не учили его сражаться с волхвами. Яр и сам не мог предположить, что ему доведётся когда-нибудь встать против себе подобного. Против хитрого, хладнокровного, наделённого недюжинной силой и умеющего с нею обращаться взрослого волхва. Этот вдобавок способен вопреки запрету отнять чужую жизнь. Беды-то – выманить его, располагая именем… Вся загвоздка в том, что будет после.

Правда, в его распоряжении есть ещё одно имя.

Яр тронул носком ботинка пушистую снежную пелену, которую задувающий искоса сквозняк намёл на чёрных половицах. В садах Эни-Сары тоже лежал снег. В садах Эни-Сары двое жадных до власти предлагали дорого купить его свободу. Лидия Николаевна сказала однажды, что он годится на большее.

Он легко шагнул сквозь чары на другую сторону пролома. Сердце стучало громче, чем выл ветер в щелях между брёвен. Проверяя прилежно сооружённую западню, Яр наступил на длинную доску, словно невзначай лежащую поперёк прохода. Дальний её край, достаточно крепкий, чтобы служить рычагом, поддел снизу обманчиво надёжный опорный столб. Трухлявая деревянная колонна, которая поддерживала когда-то крышу, приподнялась и стронула с места тяжёлую продольную балку, тянувшуюся над проломом. Это громадное бревно Яр магией устроил на шатких остатках стропил; вместе с нагромождёнными сверху обломками оно балансировало в неустойчивом равновесии, готовое куда-нибудь опрокинуться. Если резко убрать вес с рычага, то всё это свалится разом и, может быть, даже проломит ветхие перекрытия. Если отступить осторожно, столб благополучно опустится на место, а лишённая опоры балка противоположным концом рухнет на пол по ту сторону дыры – туда, где после первой проверки осталась прогалина в тонком снежном покрове. Но в неподвижности конструкция должна выдержать хотя бы десяток минут.

Этого хватит.

С величайшей осторожностью Яр магией вернул балку обратно. Занятие на полторы минуты, и это если знать надёжные опорные точки. Самое важное можно успеть. Хуже, если Липатов почует неладное и обойдёт по неудобным обломкам соблазнительно надёжную половицу. Или если его вовсе не заинтересует пролом, выхваченный из сумрака тусклым дневным светом. Или, леший побери, он слегка промахнётся при прыжке… Но это – нет. Слишком он хорош в обращении с даром.