– По крайней мере, его не посадят, – буркнул Мишка, глядя в сторону. – И хорошо. Он же не убийца.

– Не посадят, – задумчиво повторил Яр. – Не убийца. Если всё вскроется, ему светит максимум вторая статья – но его действительно не посадят, он же на лечении в психиатричке…

Он рывком развернулся, потревоженный забрезжившим озарением. Если ментальные чары, наведённые, вне всякого сомнения, на беднягу Котика, не просто для заметания следов… Если волхв был достаточно аккуратен, чтобы сделать внушение временным… Если, леший побери, Лев в курсе, что он зачарован…

– Напиши Верховскому, чтобы за этим типом приглядывали круглосуточно, – сумрачно посоветовал Яр. – И из палаты одного не выпускали. Пусть жрёт и гадит в присутствии медбрата с боевой специализацией.

– Это ещё зачем?

– Затем, что никакой он не сумасшедший, – Яр нервно сцепил руки за спиной и вновь принялся расхаживать вдоль кухонных шкафов. – Не в себе, да, но это пройдёт… А потом в регистратуре недосчитаются пары-тройки карточек. Или кто-то из персонала погибнет при невыясненных обстоятельствах. Или, – он насмешливо хмыкнул, – всякие аппараты жизнеобеспечения вдруг начут сбоить без видимых причин. И заодно выяснится, что я вовсе не при смерти в реанимации. Лучше бы нам отсрочить этот момент.

– По-моему, там всё по-настоящему, – упрямо возразил Мишка. – Сам же слышал… Он уверен, что всё помнит, но это ведь неправда…

– Вот-вот. Ему же не нежить память вытерла, – осторожно подбирая слова, проговорил Яр. Немедленно вспомнилось, будто наяву, девичье лицо и потускневшие глаза, полностью лишённые проблеска разума. Глаза, которые когда-то смотрели на него с искренним обожанием. Ну и идиотом же он был три года тому назад… – Пусть следят. И имеют в виду, что пациент может учудить. Хуже не будет.

Что ещё можно выжать из этой догадки? Допустим, медиков, занимавшихся со злополучными двумя безумцами, уберут куда подальше вместе с документами… Не понять, зачем именно всё это нужно. Если лже-Липатов беспокоится за сохранность своих тайн, почему Чернов до сих пор не докладывает Верховскому с бессмысленной улыбкой на лице, что с делом старухи всё в полном порядке? А если тайны не так уж дороги, то какого лешего было прогонять Яра из больницы?

Противоречие…

– А вы друг друга знали с этим Львом? – спросил вдруг Мишка. Опасливо так спросил, будто боялся задеть коллегу. – Ну… просто он так про тебя говорил… как про врага.

– Мы всего пару раз виделись. Насчёт врага – даже не знаю, – Яр покачал головой. Скорее всего, это попросту следы внушения. Леший, ну почему нельзя поговорить откровенно! – Он говорил про место. Может, хотел в контроль на стажировку попасть, а тут Щукин меня притащил. Для якобы психа сойдёт за повод к убийству.

– Наверное, – не слишком убеждённо протянул Мишка и вздохнул. – Бориса Андреевича жалко. Я думал, с ним плохо будет.

– В смысле, он ничего не знал? – Яр тут же ухватился за эту мысль. – Или трясётся из-за того, что сын попался? Сам замешан?

– Не знаю, – Старов, окончательно сбитый столку, горестно помотал головой и запустил пятерню в короткие русые волосы. – Но он точно… ну… не ожидал.

– Понаблюдай за ним, – велел Яр и, спохватившись, тут же смягчил тон: – Он в контроле уже лет двадцать. Если он заодно с Липатовым… Чёрт, может, они и ругались всё время только так, для виду…

– Тебя послушать, так все замешаны.

– Как минимум, Громов – точно нет, – возразил Яр. – И мы с тобой. И Щукин…

– И Верховский.

– Да, скорее всего.

Вновь повисло наэлектризованное молчание. Мишке не нравится, что коллега не доверяет шефу. Как бы ему объяснить, что доверие бывает разным?

– Остальные что делают? – резковато спросил Яр. – Липатов на работе был?

– Я его не видел, – признался Старов. – Но, судя по всему, в Управу он приходил. Может, Александр Михайлович его куда-то сплавил. Мне кажется, он хочет держать Дениса подальше от Валерия Васильевича.

– Правильно делает. А сам Громов чего?

– Ну, расстроен. Все расстроены.

– Даже Чернов?

– Конечно.

Что ж, в честности Костика сомневаться трудно. Он напыщенный болван, настолько бесполезный, что нечистый на руку волхв предпочёл завербовать сына коллеги, а не крутившегося поблизости младшего офицера. Как бы не прибили под шумок старательного придурка… Впрочем, он и тут в безопасности: такое родовитое юное дарование только тронь – вони будет на всё сообщество. Нет, максимум, что грозит Чернову – частичная амнезия и выговор за пропажу материалов дела.

– А вот это у тебя тут что? – спросил Мишка, нарушая молчание. Подвинул под лампу один из листов – тот, что Яр отвёл под ограбленное хранилище. – Что значит – «мёртвая вода»?

– Это так, для удобства, – почти не солгал Яр. Он, в конце концов, не был вполне уверен, что в ампуле содержалась именно эта субстанция. – Чары точно были в холодном спектре, вот и решил… Я одного типа знал, которому страшно интересно было про всякую запрещёнку.

– Сергей Наумов? – прочитал Мишка, хмурясь на бумагу. Должно быть, с трудом разбирал почерк.

– Ага. Всё ходил к тётке за консультациями. Я бы порасспросил, – Яр подошёл к столу и постучал ногтем по обведённой овалом надписи в низу листа. – Может, не он один интересовался такими штуками. Вода как носитель чар. Лёд как носитель чар. Мелкие частицы как носитель чар…

– Контейнер, – смекнул Мишка. – Про который ты Верховскому говорил.

– Точно. Ну, вода – ладно, это… – Яр вовремя прикусил язык: ему не положено ничего знать о способах работы с энергией, практикуемых некромантами. – Это хоть на зелья похоже. А вот металлическая пыль… Если подумать, этой дряни вдохни немного – и всё, готов сглаз. И ни одним детектором потом не найдёшь, потому что заряд ничтожный.

– Ё-моё…

– Ага. Это если допустить, что кто-то научился такое проворачивать.

– Мне найти этого Наумова?

– Для начала заправим эту мысль Верховскому. У него тут побольше возможностей. А там посмотрим… Может, проще будет мне самому к Сергею наведаться.

И, воспользовавшись чарами внушения, вытрясти из энтузиаста науки всё до последней мелочи: кто знал про его интересы, кто читал и рецензировал его статьи, кому он рассказывал в порыве вдохновения про блестящие перспективы исследований. Леший побери… Долгие годы тяготиться запретом на знание – и теперь самому вставать на его защиту! Лидия Николаевна, пожалуй, была бы разочарована.

Впрочем, разве сама она не хранила бережно тайну, общую для всех здешних волхвов?

Позже, выпроводив нагруженного заданиями гостя в не слишком тёмную московскую ночь, Яр подозвал к себе Прохора. Уселся на пол напротив низкорослого домового, так, чтобы смотреть в настороженно поблёскивающие глазки. Нежить врать не умеет, но вот хитрить – это запросто, особенно когда не слишком расположена к собеседнику.

– Ты знаешь волхва по имени Юрий? – прямо спросил Яр. – Может, в гостях бывал или Лидия Николаевна при тебе упоминала?

Домовой удручённо помотал ушами.

– Прохор мало кого знает. Прохорово дело маленькое: гостей привечать да дом держать в порядке.

И ныкать нелегальные артефакты. Артефакт… Нужно внести в записи пропавшую подвеску. Совершенно вылетело из головы.

– А вообще знаешь кого-нибудь из волхвов по именам?

– Не след имена во зло использовать, – щепетильно напомнил домовой.

– Не беспокойся, я же никого из здешних в глаза не видел. Так знаешь или нет?

Прохор засомневался. Должно быть, решал, достоин ли доверия молодой хозяин. Впрочем, оба они знали: стоит приказать – и Прохору придётся всё выложить, правдиво и без утайки.

– Прохор самого главного знает, – благоговейно понизив голос, сообщил домовой. – Кирилл свет Александрович, добрый человек, старому хозяину ученик и хозяйке друг. Частёхонько захаживал в былые годы. А потом дюже занятой стал. Немудрено: он нынче обо всех заботу блюдёт, так хозяйка говорила.

– Важная, должно быть, птица, – задумчиво предположил Яр. Если этот Кирилл Александрович и впрямь заботится обо всех волхвах, значит, и знает если не каждого, то многих. Только как к нему подобраться…