Александр Михайлович досадливо поморщился. Не в самом же деле дал волю чувствам! Тогда чего он, чёрт побери, добивается?

– Мне важно знать, что движет моими сотрудниками, – неожиданно откровенно ответил контролёр. – Вы не нуждаетесь в деньгах, но явились устраиваться на тяжёлую работу, которая лишит вас времени на досуг и, скажем так, комфортного состояния мыслей. Что вам нужно на самом деле?

Честный ответ на этот вопрос созревал без малого месяц, с того самого злосчастного дня накануне солнцестояния. Изнывая от осознания собственной преступной праздности, Яр взялся выяснять сперва про надзор – эти больше следили за сохранностью тайны сообщества, чем боролись с нежитью; затем про безопасность – там туго пришлось бы с его клятвами; наконец, про контроль, в котором работал Щукин. Лидия Николаевна искренне ненавидела эту часть Управы, называла уродливой меткой времён беззакония и многократно предупреждала ученика держаться от контроля подальше. Она назвала бы решение Яра безрассудным, но может ли быть безрассудным то, над чем он раздумывал столько дней?

– Это прозвучит по-идиотски, – он усмехнулся краем рта, – но я хочу приносить людям пользу.

Начальник и его заместитель переглянулись.

– Вы не против небольшого испытания? – поинтересовался Александр Михайлович.

Щукин при этих словах беспокойно встрепенулся. Должно быть, его шеф тот ещё выдумщик по части испытаний. Что ж, главный контролёр вправе устроить соискателю проверку… Даже любопытно, во что всё это выльется. Яр слегка переменил положение тела, приготовившись, чуть что, вскочить на ноги.

– Давайте попробуем.

– Вам, разумеется, ничто не угрожает, – Александр Михайлович слегка сощурился, настраиваясь наблюдать за магическими действиями испытуемого. – Самое большее через минуту я всё прекращу. Ваша задача – снять чары. Любым доступным способом.

– Я понял.

– Приступайте.

В следующий миг мышцы сковало неподвижностью. Не все – Яру дозволили жить, дышать и моргать. И думать. Проще всего прибегнуть к волшбе – и это стало бы несусветной глупостью. Рассматривать чары нельзя, пощупать не получится. В очень уж неудачном положении застыли сцепленные в замок кисти рук. Секунды утекали одна за другой; Александр Михайлович бесстрастно наблюдал. Заложил он в задачу возможное решение? Если нет, то хочет ли посмотреть на кандидата в деле или только посрамить, чтобы был повод прогнать с собеседования?.. Нет, вот это как раз неважно. Надо придумать способ хотя бы продвинуться в решении, пока не истекла отведённая минута.

Щукина Яр видел лишь краем глаза. Виктор Сергеевич, безусловно, не одобряет происходящего, но и помогать, само собой, не станет. Если вдуматься, то он и сам о приключениях в метро знает только из показаний… И это, чёрт возьми, мысль! Отчего бы не повторить трюк с металлическим проводником? Никто не запрещает баловаться с передаточными средами хоть в пятой, хоть в пятнадцатой категории, было бы умение… Стальной браслет часов на запястье – не слишком удачной формы, но он хотя бы соприкасается с кожей, а значит, что-нибудь безыскусное с его помощью сотворить можно. Яр сосредоточился на широкой тускло поблёскивающей металлической ленте. Первая попытка вышла бездарной: силовая волна рассеялась, едва обретя видимый облик. Вторая, нацеленная куда более старательно, скользнула от запястья к ладоням, обжигая кожу и обрывая цепкие нити чар. Александр Михайлович подался вперёд; похоже, теперь он по-настоящему заинтересовался.

Высвободив кончики пальцев из липкого плена парализующей магии, Яр на ощупь потянул за неряшливую бахрому повреждённых нитей. Невидимый узор податливо расползался; этот сорт заклятий не предполагает прочности – их устойчивость гарантирует сама их природа… Александр Михайлович не стал дожидаться очевидного и небрежно смахнул остатки чар. Яр с наслаждением повёл плечами, возвращая мышцам подвижность. Не время чувствовать себя триумфатором, но непрошенная гордость раскаляет кровь в жилах, заставляет губы изгибаться в улыбке. Наставница отругала бы его за тщеславие.

– Неплохо, – сдержанно похвалил Александр Михайлович. – Вы рисковали обжечься.

– Если у меня будет выбор между ожогом и смертью от остановки сердца, я выберу ожог, – весело заметил Яр.

Щукин согласно хмыкнул. Он, кажется, рад, что его знакомец справился с каверзной задачкой. Ему нужны люди, способные разобраться с опасной нежитью; у его начальника какие-то иные, более туманные резоны. Александр Михайлович снова взялся за бумаги и, не глядя на Яра, спросил:

– Ваши условия?

– Те, что вы предлагаете, меня устраивают, – Яр пожал плечами и поморщился от задержавшейся в мышцах боли. – Только иногда придётся сдвигать график. Из-за учёбы.

– По деньгам?

– Всё равно. Вы сами сказали, что я в них не слишком нуждаюсь.

Главный контролёр дёрнул уголком рта, словно нахальный выпад всерьёз его уязвил, и что-то пометил на верхнем листе.

– Понятно, – сказал он сухо и первым поднялся из-за стола. – Благодарю за уделённое время. В течение недели кадры с вами свяжутся. Витя, будь добр, проводи молодого человека до лифтов.

Завершив фразу, он вышел из переговорной. Щукин как-то виновато пожал плечами – мол, не сердись, он не со зла – и тоже вскочил с места. Все трое понимали: разговор кончился не в пользу кандидата.

***

– Саня!

Гневный Витькин возглас нагнал его за миг до того, как закрылась дверь логова. Верховский нехотя обернулся. Друг размашисто шагал мимо столов, пустующих в обеденный час; вид у него был донельзя раздосадованный. Если говорить мягко.

– Мало времени, Вить, – прохладно сказал Верховский. Меньше всего ему хотелось сейчас собачиться с собственным заместителем.

– Это что такое было? – Щукин ворвался в кабинет и добросовестно закрыл за собой дверь. Спасибо и на том. – Ты чего творишь?

Верховский неслышно выдохнул сквозь зубы, выпуская раздражение. Спокойно. Витька, как всегда, хотел как лучше, просто представления о лучшем у него чересчур наивные.

– Я тебе сразу сказал, что этого собеседовать нет смысла, – Верховский бросил в лоток для бумаг распечатку резюме, которую пару дней назад пометил отказом. До очередной малоприятной встречи с Тереховым – полчаса, а Витьке именно сейчас приспичило затеять разборку…

– Это ты правильно говоришь. Таких надо безо всяких там собеседований брать, – Щукин состроил сердитую гримасу, выражая сразу всё, что думает на этот счёт. – Почему отказ-то?

– Потому что мне здесь не нужны самоуверенные избалованные нахалы! – теряя терпение, рявкнул Верховский. – Скажи-ка лучше, как это кадры умудрились назначить встречу вопреки моим указаниям?

Честный Щукин мгновенно стушевался.

– Я им сказал. Потому что нельзя же так! – он тоже повысил голос и исподлобья уставил на начальника мятежный взгляд. – С чего ты это взял-то вообще – самоуверенный, избалованный? Это вон Липатов у нас самоуверенный и избалованный, и ничего, работает же!

– Липатова сюда взял не я, – напомнил Верховский. – Витя, пока ты был моим руководителем, я твоим указаниям не перечил.

– Значит, повода не было! – мрачно заявил Щукин. Ища выход обуревавшим его страстям, он прошёлся взад-вперёд по кабинету. – Как тебе не перечить, если ты какую-то дурь в голову себе забрал и упорствуешь?

– Дурь, значит? – Верховский взял на тон ниже, стараясь держать в узде разгорающуюся злость. – У нас и так не отдел, а пороховая бочка! Куда нам ещё одну… творческую личность?

– Да где ты это взял?

– Ты читал досье? Нет? А я вот читал! – бесцеремонно отодвинув Витьку, Верховский обогнул стол и уселся наконец в кресло. Начали противно ныть виски. – К лешему этих бессребреников! Вон Громову денег не надо – и как он работает? Честное слово, лучше б просто так сидел и хотя бы не вредил!

– Костя тоже из богатой семьи. Какая разница? – Щукин плюхнулся на стул напротив начальника. Отступать без боя он явно не собирался. – Уже целый век как всем на это плевать!