− Гурджиева как-то отреагировала на это?

− Она слегка дернулась, но бесшумно. Мне показалось, что девушка была в полном вегетативном состоянии, она не реагировала ни на какие раздражители. Затем Латыпов поставил ее на колени и Барсуков перерезал ей горло. Когда кровь вытекла, они вдвоем расположили тело на тропе совсем рядом с пещерой.

− Продолжайте, − делал пометки у себя Фирсов.

− Мы спустились все втроем вниз, сели в машину. Назад добирались через перевал Чертовы Ворота и Красноселовку. В Белогорске я высадил их обоих и поехал домой в Симферополь. Через несколько дней я узнал из прессы, что Бирюков действительно арестован.

− Есть ли у вас какие-нибудь подозрения по поводу смерти Бирюкова?

− Предполагаю, что к этому может быть причастен Роман Барсуков. Думаю, он боялся, что гуру догадается, кто может стоять за убийством Дианы и сообщит об этом своему двоюродному брату, который, как я знаю, занимает высокий пост в ФСБ, а тот мог бы, используя свои связи, заставить следствие начать копать в этом направлении.

Евгений кивнул.

− А где, по-вашему, может сейчас скрываться Барсуков? Ну, вот если бы вам пришлось бы прятаться и не один день?

Доцент пожал плечами.

− На юге полуострова, примерно в полутора часах езды отсюда, расположен горный массив Демерджи-Яйла. Роман несколько раз упоминал его в наших разговорах. По легендам, там находится статуя черной Богини-матери Кибелы, которую караимы считают своим божеством. Согласно версиям исследователей, она находится в том районе под землей, где расположена обширная сеть пещер. Там, я думаю, можно скрываться довольно долго. Правда, нужно иметь запас питьевой воды — я не слышал, чтобы в том районе были подземные источники.

− Ясно. У меня больше вопросов нет. Что-то еще хотите добавить? Возражения, уточнения?

Ионов переглянулся с адвокатом.

− Нет.

− Тогда распишитесь здесь и здесь.

Вернувшись в Управление, Фирсов и К ротов молча сидели в комнате отдела убийств. Они размышляли над поисками Барсукова.

У полковника зазвонил телефон. Он приложил трубку к уху.

− Я бы основное внимание уделили портам, — задумчиво произнес Евгений.

— Подожди, — отмахнулся Фирсов, − да, да…

Евгений с напряженным ожиданием ждал ответа своего коллеги: по лицу полковника было видно, что произошло что-то важное.

— Что там? — тихо спросил он, когда шеф отключил разговор.

— Илья… Он не выжил. Он умер несколько минут назад.

Кротов увидел, как Фирсов вздрогнул, словно ему выстрелили в грудь. Он приложил руку к сердцу и наклонился так низко, что Евгению пришлось его поддержать, чтобы полковник не упал со стула.

Он помог ему сесть, и кто-то позвонил в «скорую».

— Нет, никакой скорой помощи. Я в порядке, я в порядке… Это просто момент…

Его глаза наполнились слезами.

Кротов тоже растерялся, глядя на шефа.

Мысленно он вновь увидела широко раскрытые глаза Ильи, который сжимал раны и чувствовал, как теплая кровь пропитывает рубашку. Он осел на стуле, чувствуя головокружение; трагическая новость, как вирус, быстро распространилась среди сотрудников Управления.

С окончанием смены кабинеты опустели. Многие, в том числе и Фирсов, ушли попрощаться с Дейчем. Евгений и Мария продолжали работать в архивной комнате.

— Наш человек в общине сообщил, что братья Латыповы — Захар и Нефалим — увезли молодого Михаила в неизвестном направлении, — сказала Райская. − Я только надеюсь, что ничего плохого с ним не случится.

Кротов уставился на нее.

− И не проследили куда?

− Куда-то в южном направлении. Людей не хватает: все силы брошены на поиски Романа Юрьевича.

— Ума у них нет отследить все его связи.

− Нет необходимости, − протянула Мария, − мои друзья спелеологи прислали мне подробные карты этого горного массива. Именно карты пещер. Намного лучше военных, очень тщательные.

Похоже, дело движется к финишу, подумал Кротов. Он мысленно поплевал три раза через левое плечо.

По температуре и пронизывающему ветру молодой Михаил сделал вывод, что они, должно быть, находятся на высоте. Он не мог видеть, где находится, из-за мешка на голове, который с него в пути не снимали ни на секунду.

— Стой, — приказал Нефалим, схватив его за руку.

Когда с него сняли мешок, мальчик инстинктивно отшатнулся. Он находился на краю пропасти.

— Это примерно сто метров вниз, — сказал Роман Игоревич, сложив руки за спиной.

Михаил повернулся и посмотрел на незнакомого человека, закутанного в тяжелый непромокаемый плащ.

— Когда я был мальчишкой, этот скалистый гребень был самым коротким путем спуска с плато в долину. Конечно, для прыжков нужны были яйца. Чтобы перебраться на другую сторону, нужно было упасть на два метра. Тех, кто обмочился и сдался, унижала вся компания. − Вы…

Роман Игоревич проигнорировал его и продолжил говорить:

— Однажды одна из наших маленьких кузин, которую звали Анна, отчаянно захотела последовать за нами и попробовать свои силы. Прошло много лет, но я помню это, как будто это было вчера. Она разбежалась и прыгнула. На мгновение я увидел, как она зависла в воздухе, и подумал, что у нее получится… А на самом деле… Нефалим, помнишь, что рассказывал Бабакай?

Мужчина кивнул.

— То, что от нее осталось, напоминало арбуз, растоптанный ослом. — Роман Игоревич рассмеялся, − Я думаю, это хорошо передает идею.

— Пожалуйста…

— Знаешь что? Я не думаю, что ты караим. Если бы ты им был, мы бы не были сейчас здесь, в этой ситуации.

Подросток начал плакать.

Нефалим покачал головой и сказал:

— Мне стыдно, что Всеволод вел тебя перед нашими предками. Ты знаешь, что здесь произошло?

Михаил покачал головой, пытаясь заставить его говорить, чтобы сэкономить время.

— В древние времена, когда наши патриархи становились слишком старыми, чтобы продолжать руководить семьей, и их тело начинало предавать их, унижать, старшие сыновья готовили пир для всей общины, праздник с большой помпой, как по случаю рождения или свадьбы, а после пира брали старого главу семьи и приносили его сюда, иногда неся на спине.

Михаил дрожал с головы до ног, догадываясь, что задумали его родственники. Он был уверен, что они просто хотят произвести на него впечатление, преподать ему урок. И все же неподвижность их взглядов опровергала эту уверенность.

— По дороге младший давал старшему пить отвар из специально подобранных трав. Они успокаивали дух, отгоняли страх смерти, и, когда они достигали вершины, старик часто улыбался блаженной улыбкой, готовый принести жертву.

Нефалим подошел к известняковому краю уступа и посмотрел вниз, в пасть этой каменистой пропасти.

— Сын обнимал патриарха, тот давал ему свое благословение, и тогда младший толкал его за край… Эта насильственная смерть освящала кровью передачу эстафеты в семье. Старик жертвовал собой ради продолжения рода, понимаешь?

Михаил кивнул.

— Если бы все шло как надо, через несколько лет ты должен был бы привезти меня сюда и принести в жертву Богине. Моя кровь стекала бы на дно пещер, обеспечивая тебе и нашей семье благополучные годы под ее защитой. − Он повернулся к мальчику, − Посмотри на нас сегодня. Традиции нарушены, роли поменялись местами.

Михаил начал кричать и сопротивляться.

Нефалим жестом подозвал Захара, который засунул тряпку в рот подростку, заглушая его крики.

— Оставь нас одних, — попросил он жестами брата, тот кивнул и отступил назад к пещере.

— Сверху вид просто великолепен, не правда ли? Как будто виден весь полуостров.

Мальчик попытался убежать, но Нефалим со свирепой быстротой схватил его за руку и с силой притянул к своему сердцу. Он заключил его в объятия, от которых у Михаила перехватило дыхание и, казалось, затрещали кости. Все родственное отчаяние можно было измерить силой этого объятия.