— Тише, тише. По крайней мере, умри как мужчина, Миша, — прошептал Нефалим, прежде чем поцеловать парня в лоб. − Я заткнул тебе рот, чтобы не слышать твоих криков. Не волнуйся, ты ничего не почувствуешь.

— Ни с места! Всем стоять! — рявкнуло ниоткуда и отовсюду.

Воспользовавшись секундным замешательством, подросток выскользнул из могучих рук Нефалима и молнией ринулся назад, по каменной тропке. Споткнувшись, он неуклюже покатился по камням вниз, в густые заросли кустарника, бурно обрамлявшего склон горы.

А с трех сторон — сверху, слева и справа с криками бежали к ним, спускались по веревкам бойцы спецназа.

Барсуков молча попятился и быстро для своего возраста скрылся в пещере. Вслед за ним последовал глухонемой Захар.

Нефалим же был повален на землю и скручен спецназовцами.

− Куда ведет этот ход? — спросил Кротов у одного из спелеологов, прибывших с ними.

− Там дальше должна быть огромная подземная пещера, ответил тот, − но из нее тоже есть ходы в разные стороны.

− За ними, − подошедший Неделин тяжело дышал после «марш-броска» на высоту. — но оружие применяйте в самом крайнем случае, − выдохнул он стоявшему рядом высокому бойцу, видимо командиру отряда, обвешанному оружием, − стрельба может вызвать обвал в пещере и нас всех завалит каменными глыбами.

Они побежали вглубь, в чрево горы: по катакомбам расползались в разные стороны люди. По лабиринтам подземных коридоров в первых рядах двигались вооруженные бойцы Росгвардии, за ними проводники-спелеологи вместе с сотрудниками МВД, в том числе Неделиным, Эркеновым и Кротовым.

Миновав метров сто, Евгений спросил у проводника, молодого светловолосого парня с худым лицом:

— Где они? Не ускользнут?

— Вряд ли, — ответил спелеолог. — Из этого лабиринта, насколько знаю, один только выход, а там вы поставили засаду. Слева же, вон там, тупик, а ход направо выводит на дыру в скале, с которой не спуститься. Высота там семьдесят метров. Западня…

− Вот они! — произнес кто-то из бойцов, указывая вперед. Какие-то тени мелькнули среди сталагмитов и валунов в каменном мешке.

На каменную площадку полетели гранаты со слезоточивым газом. Из лаза вскоре повалил дым, послышался кашель, и, наконец, выполз ничего не соображающий Захар — прямо в объятия росгвардейцев.

− Где второй? — воскликнул Павел.

− Вот он! — указал Евгений.

Вдалеке мелькнула темная фигура и скрылась за поворотом. Последовав за ней в компании нескольких бойцов спецназа, Кротов и Эркенов очутились в просторной пещере высотой метра два. Рассредоточившись, и вытащив оружие, они стали глазами искать Барсукова.

− Барсуков! Вы окружены! Сдавайтесь! — словно нехотя, произнес Неделин в мегафон.

Из-за камня грянуло два выстрела.

— Не стрелять! Барсуков! Даем вам пять секунд, чтобы бросить оружие и сдаться! В противном случае вы будете уничтожены! — укрывшись за каменной грядой, − голос Неделина, усиленный мегафоном, гулко звучал в гроте.

В сторону, где скрывался Роман Игоревич, полетела еще одна граната с газом. В ответ раздалось несколько выстрелов. Загрохотали и пистолет-пулеметы спецназовцев.

− Началась канонада, − пробормотал Марат, − а хотелось его взять живым…

Через несколько секунд у стены напротив раздался сдавленный крик. Из-за дыма видимость в гроте была как в густом тумане, но все же можно было разглядеть, как из-за валуна медленно выползает человек, держа руку на животе, словно примочку, но начинает стрелять не в сторону каменной гряды, где засели росгвардейцы, а очередью в потолок грота.

− Он хочет вызвать обвал! — закричал догадавшийся Кротов. — Осторожно!

Но в грохоте выстрелов в замкнутом пространстве его практически не было слышно.

Вперед рванули защищенные броней бойцы спецназа, стреляя вперед, на ходу, нашпиговывая лежавшее на камнях тело пулями. К ним присоединился и Неделин, когда своды грота с ужасным грохотом обвалились, погребая под собой находившихся в нем по долгу службы людей…

− Этот старый черт забрал с собой еще двоих! — надрывался Евгений в телефонную трубку, докладывая Фирсову по телефону о завершении операции. — Неделина и одного росгвардейца насмерть завалило. Двое росгвардейцев тяжело ранены.

Он смотрел на изуродованные, искареженные тела, раздавленные грудой камней, которые вызванные на помощь спасатели с немалыми усилиями достали из-под завала. Тело Барсукова вообще было трудно узнать; Евгений отвернулся, не желая смотреть на эту бесформенную массу.

Внезапно он услышал эхо женского смеха, отразившееся от стены.

− Это просто твой разум играет с тобой, — сказал он себе через секунду.

Тем не менее, выйдя из пещеры на свежий воздух, он вспомнил строки из тетради Романа Игоревича:

− Если Богиня тавров довольна жертвоприношением, то она смеется, − пробормотал он, глядя в черное от туч небо.

Через несколько секунд первые раскаты грома раскололи воздух, и температура воздуха — и без того холодная — внезапно упала на несколько градусов. Евгению вновь пришлось забежать в пещеру. Вскоре после этого на гору обрушилась небывалая по силе буря.

Никогда в жизни не видел столько воды, подумал он, завороженно глядя на ураган.

В шестидесяти километрах от горного массива Демерджи, в селе Скалистое, Бабакай, услышав наконец за окном щедрый дождь, улыбнулся, довольный тем, что внук его послушал, и через несколько минут спокойно скончался.

Небольшая буря в прессе, последовавшая за событиями в горном массиве Демерджи, была для Крыма в новинку и в течение следующих дней только расширялась. Заголовки СМИ находились в промежутке между «Упырь в погонах» (бульварные издания из списка «желтой прессы») и «Блестящий успех крымской полиции» (официальная печать). Идея серийных ритуальных убийств сразу же сделала это дело заголовком и материалом для главных статей в целом спектре изданий. В течение первых нескольких недель все, кто был хотя бы отдаленно связан с этим делом, подвергались атаке со стороны средств массовой информации, ищущих зацепку, какой бы маленькой она ни была, с помощью которой они надеялись раскрутить эту историю. По мере того как проходили дни и полицейское управление публиковало достаточно информации, чтобы ослабить сильное давление, вызванное сенсационной историей, второстепенным персонажам уделялось все меньше и меньше внимания.

Кротов отказал им всем. Сцена, на которую он наткнулся в пещере того ненастного октябрьского дня, запечатлелась в его памяти, и в течение нескольких месяцев после этого она редко выходила у него из головы. Люди, как живые, так и умершие, с которыми он познакомился в ходе расследования, проблемы, с которыми он столкнулся, новые психологические особенности, которые он обнаружил как в убийце, так и в себе самом, — все это сработало вместе, чтобы нарушить его душевный покой и помешать ему вернуться к прежней жизни, был прежде всего, вызван ненасытным аппетитом средств массовой информации. Какое-то время его дни были заполнены тем, что он сводил факты с фактами и помогал прокурору подготовить дело. И, конечно, были и другие текущие дела. Его мир не начался и не закончится со странной жизнью и карьерой Романа Барсукова.

Записи Романа Игоревича были изъяты, и приобщены к делу. Серьезный удар был нанесен следственной экспертизой, показавшей, что частицы грязи на ботинках Барсукова совпадают с составом почвы в Каньоне Шан-Кая. Кроме того под его ногтями нашли микрочастицы одежды, принадлежавшей Гурджиевой.

Кротов и Райская продолжали заниматься своим делом, погрузившись в рутинную постоянную работу.

− Я никогда не писал таких длинных и подробных отчетов, — сказал Евгений как-то Марии. − Я работал над ним несколько недель, включая фотографии, технические отчеты о вскрытиях и криминалистической лаборатории. В него вошло все, что я смог достать. Организовать это было чертовски сложно. Но для нас это знаковое дело.