Мария покачала головой и сказала, чтобы он встретился с ней на следующий день.

«Пара дней — это ничто… Дай ему еще немного времени», сказала она себе, готовясь к ночи, отложив на время поиски информации о своем коллеге.

Прижимаясь к партнеру, Мария Райская вдруг испугалась, что не сможет заснуть: как бы она ни старалась стереть из памяти образы, показанные Барсуковым, они все время всплывали, неся в себе таинственный груз, заставлявший ее волноваться.

Она мысленно прокляла своего старого коллегу и закинула ногу на бойфренда. Мария прижалась к нему с улыбкой на лице, отбросив мысли о работе.

Сплоченный коллектив отвергает чужака, и профессиональный уровень не имеет значения. Евгений размышлял об этом, наблюдая за тем, как вибрирует и мигает его мобильный телефон на пассажирском сиденье. Вернувшись к дороге, он прибавил громкость автомобильного радио. Попрощавшись с Марией, он решил исследовать Симферополь на машине. Ночная езда под хорошую музыку расслабляла и помогала думать.

В то утро Всеволод Латыпов появился у постели своего сына элегантно одетый, надушенный, чисто выбритый, настолько, что мальчик удивился.

— Миша. Пойдем. Нам надо кое-куда съездить, — сказал он, бросая ему новую одежду: джинсы, рубашку и джемпер. Давай быстрее, в дороге доспишь.

Мальчик привык подчиняться. Через полчаса они уже ехали в черном «Чероки» Всеволода.

— Куда мы едем? — спросил Михаил, видя, что джип выезжает с их территории в сторону равнины.

— На северо-запад.

Мальчик больше не задавал вопросов, и остаток пути они провели в полном молчании.

Приехав в Черноморское, они остановились в одном из кафе. Пока сын набивал рот двумя пончиками с кремом, Всеволод воспользовался возможностью полистать утреннюю газету; он пропустил страницы с местной информацией и, дойдя до статьи об исчезновении Дианы Гурджиевой с пачкой фотографий девушки, остановился и внимательно вчитался.

— Вы ведь не местный? — спросил бармен, отвлекая его от чтения.

Казалось, он был не прочь завязать разговор.

— К счастью, нет, — ответил Всеволод, пресекая всякую дискуссию в зародыше и заставляя Мишу улыбнуться.

Он расплатился и пригласил мальчика следовать за ним на улицу. Они направились в историко-археологический музей «Калос Лимен». Михаил заметил плакаты, рекламирующие присутствие в местном музее древней богини-матери Кибелы, обычно выставляемой в национальном археологическом музее в Симферополе.

— Так вот почему мы здесь? — спросил он, недоумевая.

Мужчина отрывисто кивнул. Михаил заметил, что у Всеволода было мрачное настроение, и ему было почти не по себе, как будто он собирался встретиться с кем-то важным и не чувствовал себя готовым к этому.

Когда они оказались в музее, сотрудник лет шестидесяти, сидевший за столом, поднял глаза от своего журнала и уставился на них.

— Здравствуйте… Вы пришли к Богине-Матери? — спросил он, смутно заинтригованный: должно быть, эти два гостя сильно отличались от обычных посетителей.

— Да. Два билета, пожалуйста, — произнес Всеволод, стараясь смягчить свой караимский акцент.

Он протянул мужчине купюру и стал ждать сдачи.

— Нужен ли вам гид?

Всеволод покачал головой.

— Очень хорошо. Сюда, пожалуйста.

Мужчина и мальчик оказались в комнате, в центре которой стояла единственная скульптура, защищенная стеклянным футляром, — особо древнее изображение греческой богини-матери.

В комнате воцарилась неземная тишина.

Всеволода охватило чувство религиозного экстаза, и он стал медленно обходить витрину, приковав взгляд к сорокасантиметровой статуэтке из блестящего белого мрамора, которая спустя более чем пять тысяч лет все еще сияла, словно в собственном свете.

— Па? — сказал Михаил через несколько минут. — Что мы пришли делать? Может, украдем ее?

На лице мужчины появилась забавная улыбка.

— Нет, — ответил он.

— И что?

Всеволод молчал, любуясь девственной красотой и святостью Богини, возводящей мост между древностью и современностью. Статуя словно излучала тонкую вибрацию, заставляя его душу резонировать с ней.

— Папа? — сказал Михаил, тряся его.

— Ты все поймешь, когда мы вернемся домой, — просто ответил Латыпов.

— Как тебе? Доволен? — спросила Мария. — Она не очень большая, это точно, но…

— Я сниму ее, — произнес Евгений, к большому удивлению своей подруги и коллеги по команде.

— Может быть, вы захотите остаться на неделю или две, чтобы понять, подходит ли вам это место? — предложила Роза, хозяйка дома, после нескольких секунд неловкого молчания.

— Нет, это не так. Она идеальна. Я согласен, — повторил Евгений, окидывая взглядом едва ли двадцать пять квадратных метров. Да, она маленькая, но вид из окна открывается великолепный. Здесь даже есть кофеварка, чего еще желать?

Роза уставилась на Марию, которая пожала плечами.

— Он из Питера, — пояснила Райская, как будто это объяснение оправдывало странности ее коллеги.

— Когда я смогу переехать? — спросил Евгений.

Роза не была готова к такому нетерпению.

— По правде говоря, все произошло так неожиданно, что я даже не успела… Не знаю… Квартира свободна, но мне пришлось бы, по крайней мере, сделать уборку и…

— Я могу сделать это сам, без проблем. Если для вас это не проблема, я сразу же возьмусь за дело.

— Прямо сейчас? Немедленно, когда?

— Сразу же, — ответил Евгений, улыбаясь.

— Черт возьми, Кротов. Апартаменты, в которых ты остановился, должно быть, очень плохи, раз ты так торопишься их покинуть, — произнесла Райская.

— Нет, это то, что я хочу иметь место, где я чувствую себя как дома.

— Ну, это, конечно, лучше, чем жилье, которое тебе дали бы в казарме… Роза: что ты хочешь от меня услышать? Она сама этого хочет, ничего не поделаешь.

— Хорошо, тогда… Давайте я спущусь вниз, распечатаю кое-какие документы и сразу приду к вам.

— Спасибо, — сказал Евгений.

— Она тебе действительно нравится? — спросила Мария, когда они остались одни.

— Это в тихом районе. Никто не будет докучать… А потом эта маленькая терраса… Идем.

Евгений открыл эркер, и Мария вышла за ним на скромный крытый балкон, выходивший на улицу, с которого открывался вид на необъятную степь, усеянных кустарником и окруженных болотной растительностью.

— Это невероятно… — пробормотал питерец, любуясь видом, прислонившись к балюстраде.

Мария покачала головой и вернулась в студию, приготовила два кофе и поставила их на маленький столик на балконе.

— Спасибо, — произнес Евгений, потягивая кофе.

Мария указала на степь.

— Ты будешь на отшибе.

— Так что можно сказать, что это место стоит своей цены, хотя бы ради спокойствия, не так ли?

— Ты уверен, что оно тебе нужно? Мне кажется, это больше подходит для пенсионера или студента, при всем уважении.

— Ну, я исключаю, что я пенсионер, но я же студент, не так ли? Я учусь жить на полуострове, да или нет?

Мария улыбнулась.

— Кстати говоря… — сказала она, доставая из сумки скомканную газету. − Вот ваш следующий урок. Это самая читаемая газета в Симферополе. Она называется «Город двадцать четыре».

Евгений улыбнулась.

— Принято к сведению.

— Знаешь ли ты, какой раздел «Города двадцать четыре» является самым популярным?

— Я весь внимание.

— Некрологи.

— Не может быть…

— Клянусь. В сельской местности читают ее с карандашом в руке и улыбками на лицах, гордо вырезая женские некрологи, тех, которых они пережили.

— Однако… Звучит довольно мрачно, Маша.

— Мы, крымчане, умеем быть очень циничными, Кротов. Мы не на вашем уровне, это ясно, но мы к этому стремимся…