Пасмурный осенний вечер клонил в сон. Прошло много часов с тех пор, как Кротов и Райская вышли из своих квартир утром. И это был еще не конец: прежде чем отправиться на отдых, им предстояло разобраться с большой кучей бумаг и составить рапорта, как это было принято после перестрелки. Оба они выглядели так, словно находились на пределе своих сил: измазанные грязью ботинки, грязная одежда, прилипшие к голове волосы, испачканные кровью лица и одежда, пропитанная резким запахом страха и адреналина. И все же, когда Райская и Кротов вошли в помещение спецгруппы, их встретили завистливыми взглядами.

Несмотря на то, что напряжение последних часов спало, особой эйфории никто не испытывал: Илья Дейч лежал на столе — как и женщина, которую они застрелили, — и врачи не оставляли надежды на выживание никому из них.

Навстречу им вышли Фирсов и Неделин, поздравили с арестом Бирюкова и поинтересовались их состоянием.

— Я просто хочу снять ботинки и сесть с большим стаканом вермута, — призналась Райская.

— А ты, стрелок, как ты себя чувствуешь? — спросил Фирсов у Кротова. — Тебе нужен осмотр?

— Нет, все в порядке, шеф.

— Ну… Кротов, начальник отдела хочет поговорить с вами, когда вы закончите писать рапорта.

— Почему так быстро? — спросил Кротов.

— Ваша версия событий нужна для скорейшего составления отчета о стрельбе и подачи его наверх. Это просто формальность, не волнуйтесь.

Кротов кивнул.

— Маша, пока Евгений будет составлять рапорт, ты доложишь своим коллегам из отдела внешних связей, чтобы они могли подготовить заявление для прессы.

— OK.

— Полковник, если это возможно, хотел бы, чтобы мое имя не упоминалось ни в каких пресс-релизах, — сказал Евгений.

— Я постараюсь, − кивнул Яков Михайлович.

Райская наблюдала за тем, как ее коллеги по спецгруппе готовили материалы для допроса гуру.

— Кто открывает бал с Бирюковым? — спросила она.

— Я, — ответил Неделин. − Когда вы привели его сюда, его адвокаты уже двадцать минут сидели здесь, ожидая его и готовя бумаги.

— В этом городе новости распространяются быстро, — прокомментировал Кротов.

— Да, это он. И будет нелегко добиться от него чего-нибудь, когда рядом эти две сторожевые собаки, но я сделаю все возможное.

— Ты уверена, что тебе не нужно обратиться к врачу? — спросил Фирсов у Марии. − Ты выглядишь очень плохо.

— Все в порядке, полковник, уверяю вас… Есть новости по образцам крови? — спросила Райская.

— Вопрос нескольких часов, если не минут, — ответил Фирсов. Прежде чем вы пойдете писать рапорта, я хочу знать, есть ли у вас что сообщить мне.

— Да, включите нас в эту специальную команду, — ответила Райская. − Мы это заслужили, тем более, что Дейч выбыл.

— Я не думал об этом, и в любом случае я не могу, ты же знаешь, — сказал Фирсов, понизив голос.

— Тогда повышайте нам зарплату.

Яков Михайлович повернулся к Кротову, чтобы не отправлять Райскую к дьяволу.

— Когда вы были там с ним, делали ли вы что-нибудь такое, о чем мне лучше знать, если мне придется вас прикрывать?

Полицейские обменялись обиженными взглядами.

— Неужели вы думаете, что мы такие люди? — ответила Райская.

Фирсов уныло покачал головой, и Неделин улыбнулся.

— Ладно, ангелы, работайте, — сказал Марат.

— Подождите, — тихо произнес Евгений. − По правде говоря, там может что-то быть…

— Нет, забудь об этом… — предупредила Райская.

— Что это? — спросил полковник.

Кротов отошел от столов и ушей своих коллег, за ним последовали Фирсов, Райская и Неделин.

− Так что? — повторил Фирсов, напрягаясь.

— Да ничего не было, — сказала Райская. − Коллега все еще немного потрясен перестрелкой и суматошным арестом, и я бы сказала, что этого следовало ожидать, учитывая, что…

— Тише, Маша… Кротов, что же это?

— Бирюков, безусловно, виновен в насилии, изнасиловании, хранении наркотиков, даже в похищении… — вполголоса сказал Евгений. − Но я не думаю, что он ее убил.

Евгений зашел в туалет и, подойдя к окну, закурил. В туалете не было детектора дыма — никаких сирен опасаться не приходилось. Он выпускал клубы дыма в ночное небо, раздумывая о событиях прошедшего дня.

За ним открылась высокая дверь и из кабины неожиданно вышла Мария.

— Что за хрень? Ты не ошиблась дверью? Это мужской туалет, — бросил он.

Райская бросила на него немного смущенный взгляд.

— В женском труба лопнула, — сказала она. — и его закрыли на ключ… Сантехник придет только завтра… В общем, мне приспичило и пришлось забежать на мужскую территорию. Да и уже одиннадцать, в здании совсем никого нет, стесняться некого.

Евгений несколько секунд молча смотрел на нее под жестким светом флуоресцентных ламп.

— Я чувствую себя виноватой… — призналась Мария слабым голосом, умывшись.

Евгений выкинул окурок в окно, повернулся и прислонился к стене.

— Виновной? За что? За то, что мы сделали с этим извращенным маленьким дерьмом?

— Нет, не из-за этого.

— Для чего?

— Если бы я не орала, как истеричка, не отвлекала бы тебя, все наверняка сложилось бы иначе, а Илья…

— Мария, эта женщина была вооружена. Возможно, это мы ошиблись, не заметив ее оружия, а может, и не было никакой ошибки, и, к сожалению, все так и произошло.

— Нет, это моя вина…

— Послушай, какая разница? Насколько я понимаю, все произошло так, как произошло. Она могла застрелить тебя или меня, это все от невезения. Но не надо придумывать себе вину, которой нет места. Мы все сделали по правилам.

— Я благодарю тебя за заверения, но что-то внутри меня подсказывает, что это не так.

— Есть ли у нее дети?

— Мальчик и девочка. Мальчик и девочка.

— Так… Слушай, я понимаю, что это нелегко, но ты не стреляла в нее, ясно? Это не ты нажала на курок, и чем скорее ты придешь в себя, тем лучше.

— Для тебя это просто…

Евгений посмотрел на свое отражение в зеркале.

— Меня это тоже тяготит, ты даже не представляешь, насколько. Когда Илья упал назад на меня, я сначала из-под него начал стрелять, невольно использовав тяжело раненого коллегу в качестве прикрытия. А потом он свалился на землю.

− Считай, я этого не слышала… Но я хочу кое-что узнать.

— Валяй.

— Если это был не Бирюков, то кто же это мог быть?

— Пока не знаю.

Мария улыбнулась. Ее телефон завибрировал, и она полезла в джинсы.

Пользуясь случаем, Евгений тоже посмотрел на свой мобильный: у него было не менее десяти пропущенных звонков от Барсукова, а также несколько непрочитанных сообщений. Роман Игоревич, видимо, был в бешенстве. Он написал, что свяжется с ним через полчаса и что у них с Марией все в порядке. Затем Кротов протер мокрой губкой рубашку, удаляя следы крови Ильи.

Мария выключила телефон, и уставилась на своего партнера выпученными глазами.

— Что такое? — спросил Евгений.

— Мы только что получили первые результаты по биологическим образцам и эпителиальным клеткам, найденным под ногтями Дианы, — задумчиво произнесла Райская.

— И что?

— ДНК совпала с ДНК Бирюкова… Это был он, ты был не прав.

Комната сына была пуста. Всеволод почувствовал, как что-то растворяется внутри него. Михаил принял решение, которое рисковало поставить под угрозу сплоченность общины. Он предал Латыповых. Он отвернулся от него, своего отца.

«Это все моя вина. Я был слишком мягок с ним. Я дал ему свободу, которой он не заслуживал», — упрекал он себя, глядя на трепещущие на ветру занавески, расшитые серебром лунного света.

К нему присоединился Левент, самый младший из его братьев, и удрученно покачал головой.

— Говори, Лева.

— Он взял одну из самых молодых лошадей.