— Кукла, которую вы сфотографировали… Что это? Кажется, она фигурировала и в других убийствах.

— У древних тавров она символизировала дух, который, как считается, обитает в священных пещерах.

— Значит, это связано с определенным культом?

— Именно так. Некое божество, которым сегодня принято пугать детей, но которое в прошлом, согласно анимистической религии тавров, считалось могущественным и страшным подземным божеством, одной из многочисленных разновидностей Великой Матери Средиземноморья. Как видите, мы всегда к этому возвращаемся.

— Можете ли вы подтвердить, что она была найдена и на других телах? — спросила Евгений.

На самом деле он уже знал ответ, изучив материалы: он просто пытался проверить умственные способности своего коллеги.

Подполковник приложил руки к вискам и энергично их помассировал. Казалось, он был в беде.

— Роман Игоревич?

— Да, я думаю, что это было и в семьдесят восьмом, и в восемьдесят девятом. Мы нашли этих кукол рядом с местом убийства.

— Хорошо… Помимо ударов, есть ли что-то еще, что выделяется?

— Да, но я не могу понять, в чем дело, — признался подполковник, и голос его дрогнул, показав всю его эмоциональную и интеллектуальную хрупкость.

— Не волнуйтесь, — мягко сказал Евгений, положив руку ему на плечо и стараясь, чтобы у него не создалось впечатления, что он его жалеет; он чувствовал себя виноватым за то, что спросил его. − Это к вам вернется.

Барсуков покачал головой.

— Нет, есть еще кое-что очень важное… — пробормотал он, уставившись в пространство. − Но это ускользает от меня…

— Не беспокойтесь ни о чем. Я уверен, что на этот раз мы его поймаем, кем бы он ни был, — сказал Евгений, вставая. − Дайте мне минутку. Я спрошу, можем ли мы перенести наш временный лагерь вниз, пока эксперты не выгнали нас.

Он сделал несколько шагов в сторону, но слова Барсукова заставили его остановиться.

— Я не знаю почему, но человек, который это сделал, не тот, кого я искал все эти годы, — категорично заявил Роман Игоревич.

Назад вся группа добиралась на служебном микроавтобусе. Высадив Романа Барсукова у его дома и перекинувшись парой слов с его женой, оба полицейских доехали до жилища Евгения. Когда они вышли, то молча направились к дому Кротова. Они оба не могли избавиться от напряжения, накопившегося при работе в каньоне. К этому добавилось чувство вины за смерть девушки; по какой-то непонятной причине они чувствовали себя глубоко ответственными, несмотря на то, что только пощупали поверхность ее дела.

— Что ты сказал Регине? — спросила Мария, включив свет в квартире.

— Правду. Что это Фирсов хотел втянуть его во все это и что обнаружение тела его расстроило. Что если бы это зависело от нас, мы бы не стали его впутывать.

— Это ложь, — произнесла Мария с циничной улыбкой на губах.

— Я переживу это, — ответил Кротов.

— Как она это восприняла? Судя по тому, как она посмотрела на меня, когда мы с ней поздоровались, я бы не сказала, что очень хорошо.

— Нет. Она хотела покончить со всем этим, а теперь прошлое возвращается и мучает ее мужа. Для нас это нормально, нам приходится иметь с этим дело не более нескольких часов. Но ей приходится иметь с ним дело весь день. Если эта история с Дианой заставит ее сойти с ума, ей придется собирать осколки своей психики.

— В конце концов, он оказался прав, — призналась Мария.

— Когда все считали его сумасшедшим. В том числе и мы.

— Говори за себя. Я никогда так не думала.

— Но ты хотела закрыть дело любой ценой, — возразил Евгений.

— Это уже другая история. Я была абсолютно уверена, что за все это время у нас не было бы ни малейшего шанса раскрыть какое-либо преступление. Барсуков не в себе, но он не совсем безумен. Я сказала это только для того, чтобы посмеяться над ним.

— Идем дальше… Как ты думаешь, что будет дальше?

Мария Райская, казалось, задумалась на несколько секунд.

— То, что Фирсов пригласил в прокуратуру всех, кроме нас, означает, что мы будем отстранены от участия в расследовании. След, который был холодным, стал не горячим, а кипящим. Так что прощайте, архивные дела. За дело берется отдел убийств. Вполне возможно, что они создадут специальную группу именно для этого расследования.

— Как ты думаешь, они поставят туда и Неделина?

— Возможно.

— А что же мы?

— Они собираются отправить нас обратно в этот гребаный закуток.

— Барсуков убежден, что убийца не тот, как в других случаях, что это имитация. Кто-то вдохновлен предыдущими преступлениями.

— Подражатель?

Евгений кивнул.

— Есть вещи, которые он не помнит, но не может сказать, что это было.

— Ну, вот и полночь… Они над ней очень издевались, над этой девушкой.

— Бедняжка. Каковы твои бывшие коллеги? Серьезные ли они?

— Они — кучка мачо, напичканных тестостероном и предвзято настроенных болванов. Ни у кого из них нет достаточного опыта, чтобы иметь хоть какие-то шансы раскрыть это дело.

— Я слышал, как кто-то из криминалистов сказал, что они взяли кровь из-под ногтей девушки. Если повезет, мы сможем отследить по ней ДНК напавшего.

— Будем надеяться, что это так. Это было бы просто находкой, но я бы на это не рассчитывала. Тело всю ночь находилось под воздействием стихии. Органические вещества могли измениться.

— Если бы тебя вернули в убойный отдел, ты бы там стала работать?

— Это невозможный сценарий. Генерал Гречихин никогда этого не допустит.

— Но что, если так произойдет?

— Конечно, у меня было бы больше шансов, чем у них.

— Тогда я попробую поговорить с Фирсовым, — сказал Евгений.

Мария подавила смех.

— И как ты собираешься его убедить? — озорно спросила она.

— Что-нибудь придумаю.

— Отвали, Кротов.

— Пошла ты тоже.

Первоочередная задача теперь заключалась в том, чтобы найти гуру Бирюкова. Фирсов очень четко сформулировал этот вопрос.

Кротов и Райская присоединились к полковнику в конце дня у здания центра судебной экспертизы в сопровождении Неделина, Павла Эркенова и пары человек бывших коллег Райской по отделу убийств. Чтобы ускорить процесс, Яков Михайлович попросил их сходить в архив, снять копии со всей информации о предыдущих ритуальных убийствах и отвезти их в Алушту, где проходило вскрытие, чтобы передать коллегам, которые будут расследовать это убийство и с нетерпением ожидать первых отзывов судмедэксперта. Ученый уже работал над мазками, взятыми с рук Дианы: техники упомянули о возможном ответе в конце вечера, чтобы установить, пригодны ли эти образцы для использования.

— Давно пора. Пройдемте со мной на секунду, — отрывисто сказал Фирсов Евгению и Марии, как только они подошли к нему.

Молодые коллеги обменялись молчаливым взглядом, означавшим: «Что у него на уме?»

Они прошли около ста метров и остановились за столиком бара среди студентов и преподавателей университета. Утром они попрощались, но по выражению лица полковника было видно, что прошло несколько недель бессонных ночей: Фирсов был на пределе.

— Для начала я хочу, чтобы мы сыграли в игру, — начал он, лихорадочно вращая обручальное кольцо на безымянном пальце. − Правила таковы: мы забываем определенные слова и вычеркиваем их из своего словарного запаса. Первое — «серийный убийца». Журналист бросает вам этот термин? Вы смеетесь ему в лицо и говорите, что серийный убийца это маньяк Пичужкин.

Нервными движениями полковник прикурил себе новую сигарету.

— Второй — «ритуальное убийство». Кто-то обращается к вам за разъяснениями по делу и роняет слово «ритуальное»? Вы отвечаете, что единственный ритуал, о котором вы знаете, — это шествие «Бессмертный полк», и что вы не можете дождаться весны, чтобы пойти и посмотреть, как он происходит.