— Что будет дальше? Ущерб нанесен, теперь…

— Он также взломал один из ящиков вашего стола. Третий.

Ту, где Всеволод хранил деньги со счетов. Ему стало стыдно. Он отвернулся от брата, чтобы спрятать затуманенные слезами глаза, с этим пагубным чувством, что его обманули.

— Оставил ли он записку?

— Ничего.

— Девушка, Эстер… Где она?

— Она тоже ушла, — ответил Левент.

Всеволод кивнул и нервно теребил бороду.

— Позовите остальных, кузенов тоже, и ищите его… Он не должен уйти далеко, — резко приказал он, глядя в окно на ночную мглу, окутавшую деревню.

Брат был уже у подножия ступенек, когда он окликнул его.

— Лева, распространи информацию: никто не должен рассказывать старику об этой истории, понятно? Никому. Если кто-то осмелится рассказать ему, ему придется иметь дело со мной.

Левент кивнул и оставил его одного. Всеволод закрыл дверь и сел на кровать сына.

Многие говорили, что он обладает даром предвидения, как некоторые старейшины, умеющие читать будущее, но это было не так: Всеволод Латыпов был просто человеком с острым, практичным умом, способным наблюдать и слушать. И теперь этот дар превратился в страшное проклятие, потому что он очень ясно видел будущие последствия побега сына. Но самое главное, он предвидел, какие действия ему, как главе семьи, придется предпринять, чтобы искупить этот позор.

И, как отца, это его опустошило.

Несмотря на позднее время, Регина Львовна приготовила им что-нибудь поесть и удалилась, оставив их одних на кухне.

— Это очень мило с ее стороны, но я не хотела беспокоить ее в такой час, — сказал Евгений.

— Она в восторге. И она тоже волновалась, хотела вас увидеть, — ответил Роман Игоревич, держа в руках маленький бокал с бренди. − Вы знаете, что такое средства массовой информации: они все драматизируют. Телевизионные новости приукрасили эту историю и превратили ее в какой-то фильм ужасов.

— Могу себе представить, — сказал Евгений, надувшись. − И я боюсь того, что ждет меня завтра в прессе.

— Не думайте об этом сейчас. Вы поймали преступника, это самое главное.

Было без нескольких минут полночь. После написания рапорта об обстоятельствах перестрелки и задержании Бирюкова Кротов подготовил отдельный доклад наверх. В это время Неделин и другие его коллеги из отдела убийств тщетно пытались добиться от гуру хоть слова в комнате для допросов на основании найденных в его апартаментах улик, показаниях об изнасилованиях и его дневного бегства. Бирюков — несомненно, по совету своих адвокатов — не открывал рта: он только сверкал своей дьявольской ухмылкой от одного вопроса к другому, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто кто-то пытался продать ему набор бесполезных и слишком дорогих кастрюль.

Уже на пути к дому подполковника, в машине, чем больше Евгений взвешивал улики, тем больше убеждался, что Дмитрий Бирюков виновен во многих отвратительных преступлениях, но не в убийстве молодой девушки.

Кротов разговорился с Барсуковым в перерывах между едой.

— Так вы думаете, что он кого-то прикрывает? — спросил он.

— Да. Я думаю, что он кого-то защищает, и в то же время его защищает кто-то. Тот самый человек, который выступал перед прессой и предупреждал его в ночь налета.

— Это должен быть кто-то очень высокопоставленный, чтобы иметь доступ к такой информации.

Евгений кивнул, вытирая губы полотенцем. Он был опустошен усталостью, но в то же время с тех пор, как они днем арестовали гуру, в их вены словно из капельницы непрерывно поступал адреналин, делая их динамичными и бдительными как угорь под воздействием метамфетамина. Быстро забежав домой, чтобы переодеться, Мария и Евгений снова сели в служебную машину и поехали к Барсукову, поскольку подполковник настоял на том, чтобы встретиться с ними в любое время.

— Наверное, кто-то в форме, — намекнула Мария, демонстрируя собственные опасения.

Барсуков кивнул.

— Это многое объясняет. Значит, начальство и Фирсов планируют передать дело в прокуратуру и формализовать обвинение против Бирюкова?

— Да. Они все еще ждут результатов различных анализов экспертов, но уже перевели его в…

— Разряд раскрытых, — пришел Евгений коллеге на помощь.

— Именно так. Вы лучше меня знаете, что если речь идет о таком жестоком убийстве, к которому подключаются акулы СМИ, чтобы вынюхать кровь, то чем быстрее мы найдем виновного, чтобы выложить его на всеобщее обозрение, тем лучше для всех, особенно для следователей.

— Конечно, это так.

— Они думают, что ночь за решеткой его смягчит. Завтра его снова начнут допрашивать, уже в СИЗО, но я думаю, что это будет все та же старая песня. Они спешили найти того, кого можно обвинить, и Бирюков идеально подходит на эту роль.

Барсуков улыбнулся.

— Что говорит Неделин?

— Он убежден, что этот ублюдок — убийца, но я думаю, что это связано с его чувством вины за смерть Дианы. Я видела, что он испытывает сильное психологическое напряжение.

— Он хороший парень, он принимает такие вещи близко к сердцу. Есть ли у вас какие-нибудь новости об Илье?

— Его ввели в искусственную кому. Судя по всему, положение его безнадежно.

— Как вы себя чувствуете? Вижу, вы выглядите неважно.

— Больной и измученной. Все произошло так быстро, что я еще не успела это осознать.

— Вы в порядке физически? — спросил Евгений, делая вид, что не замечает, как дрожат руки подполковника, держащие столовые приборы.

— Да, я так думаю.

Барсуков указал на папку из сантиметрового картона, которую Кротов держал при себе.

— Что вы мне принесли?

— Тяжелые вещи, — сказал он, протягивая ему материалы. − То, чего у меня не должно быть. Я взял это в комнате отдела убийств. Там отчет о первом вскрытии Дианы, а также фотографии предметов, изъятых у Бирюкова. И его татуировки… Посмотрите на те, что у него на плечах, разве они вам ничего не напоминают?

— Спиралевидный разрез на спине жертвы…

— И это все.

— Вы не возражаете, если я взгляну?

— Вот почему я принес его вам. Я хотел узнать ваше мнение… Есть много других документов, например, записи разговоров Дианы по мобильному телефону или отчеты об анализе ее профиля в социальных сетях, которые я не смог получить в свое распоряжение. Но это уже отправная точка. Если выяснится, что я украл эти документы… Я бы не хотел об этом думать.

Пока Барсуков читал, Евгений воспользовался возможностью закончить трапезу и понаблюдать за ним. Подполковник выглядел намного в лучшей форме, чем накануне, был ясен и отзывчив. Евгений понял, что должен воспользоваться этим и обсудить с ним все «серые» моменты расследования.

— Что ж, должен признать, что, похоже, все указывает на направление, выбранное следователями, — сказал подполковник. — Бирюков идеальный преступник: гуру секты, где много наркотиков, бросивший школу, с историей сексуального насилия, оккультные элементы в его доме… Он сбежал, чтобы избежать ареста, есть также совпадение рисунка разреза на жертве с татуировками на его спине… Простите за выражение, но, по-моему, он похож на идеального подозреваемого, — заключил Роман Игоревич, передавая документы и снимая очки для чтения. − Это же мечта любого прокурора и следователя: эффектное убийство, раскрытое в кратчайшие сроки. Повышение по службе произойдет быстро.

— Но не звучит ли это слишком идеально? Как подстава? — спросил Евгений. − Я бы подождал еще немного, прежде чем обвинять его в убийстве.

Барсуков вернулся к отчету судмедэксперта и перечитал некоторые примечания.

— Я тоже, по правде говоря… Кто-нибудь установил связь между этим убийством и старыми делами? Какова официальная линия по этому поводу? — спросил он.

Евгений покачал головой, застигнутый врасплох.

— Честно говоря, они не очень-то склонны связывать его с двумя предыдущими убийствами… Расследование зашло в тупик.