— Но это не так… И к тому же: что делать с Бирюковым?

Мария только уставилась в окно.

Фирсов поднял взгляд от бумаг и как будто взвесил Марию с Евгением — чего они стоят, усмехнулся и снова опустил глаза, дочитывая страницу из материалов дела. При этом он пальцем придерживал строку, будто она могла уползти со страницы. Потом подчеркнул что-то карандашом, поставил на поле жирную галку и отложил документ в сторону. Снял очки и положил их на стол. Очки у Фирсова были наимоднейшей формы — с толстыми, элегантно оправленными в металл оглоблями, крупными, отливающими фиолетовым стеклами. Неизвестно было, где достал себе шеф такие модерновые очки, но нельзя было и нарочно придумать более неуместной вещи на его круглом мясистом лице с белыми волосами. Он помолчал немного, потом спокойно сказал:

— Судя по вашему тону, вы не считаете Бирюкова подозреваемым в убийстве. Так…

Кротов кивнул.

— Да. Но в деле появился новый фигурант — доцент Валерий Ионов.

Фирсов усмехнулся:

— Да, я слышал о нем от Барсукова. Предположим, что мы начнем Ионова разрабатывать. Какие ты можешь гарантировать результаты?

— Я ничего не обещаю. Но я предлагаю двинуться не вдоль проблемы, а как раз вглубь.

Фирсов поднял белесую бровь. Кротов уверенно продолжал о возможном плане расследования:

— Дальнейшая разработка и допросы Бирюкова представляются мне бесперспективными. Говорить он не станет. Но мне не дает покоя связь Ионова с расследованием, его консультации Барсукову.

Фирсов зачем-то надел очки и посмотрел на молодых коллег исподлобья сквозь дымчатые стекла.

Он вытащил из ящика стола лист бумаги и спокойно произнес:

— Почему я вам позвонил: поступили новые данные из научно-технического отдела. На наручных часиках Гурджиевой найден отпечаток пальца Всеволода Латыпова. Кроме того, эксперт Тромкин обнаружил тонкие нити плоти между зубами бедной Дианы. Он решил, что девушка, должно быть, укусила нападавшего или одного из нападавших. Вот вам и новый толчок в расследовании. И, пожалуйста, правила игры под свои возможности не подгоняйте. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что вы не поняли меня. Судя по всему, вы оба решили, что раз Бирюков главный подозреваемый, а Маценко с его кандидатурой как убийцы согласен, то делу будет позволено догнивать на корню. Должен вас разочаровать — я с вас шкуру спущу, если вы его до конца не доведете. И примите как приказ, если нормальных человеческих слов не понимаете… Мне жаль, что пришлось отменить ваш выходной.

− Я вот тут взял несколько волос и кофейную чашку из корзины под столом на кафедре, где сейчас числится Ионов, − словно фокусник, вытащил пакет из кармана своего пиджака Евгений, − материала вполне достаточно, чтобы легко собрать его ДНК.

— Кротов, из тебя получился бы отличный вор, − заметил подполковник. — Но если эксперты ничего не найдут, то чашку вернешь на место так же незаметно, как взял.

— Слушаюсь…

— Тем не менее, у меня не хватает сотрудников из-за всей этой неразберихи. Не могли бы вы помочь коллегам из убойного отдела допросить наших «дорогих» неоанастасийцев?

— Конечно.

— Превосходно. Кротов, я на вас рассчитываю.

— Какой смысл допрашивать этих ублюдков? — спросила Мария.

— Технически это называется «подтверждающие материалы», — пояснил Фирсов. Прокурору нужны неопровержимые доказательства, чтобы раз и навсегда закрепить дело… Возможно, его последователи будут более склонны к сотрудничеству.

— Как вы думаете, смогут ли они окончательно повесить на него убийство? — спросил Евгений.

— Это цель Маценко и его начальства. Но в ходе допроса вам придется выяснить, были ли другие члены секты соучастниками, участвовали ли они в насилии и так далее. Вы готовы к этому?

Евгений кивнул. Это была бы идеальная возможность поближе познакомиться с Маценко и, кто знает, может быть, даже поговорить с ним о подозрительном доценте.

— А как же я? — спросила Мария.

— Не хотите ли прогуляться? — спросил начальник.

— Это лучше, чем сидеть в этом чулане и просматривать материалы дел тридцатилетней давности… Куда податься?

Мария ехала на своем автомобиле по осеннему вечернему городу, жадно вдыхая бивший в приоткрытое окно свежий прохладный воздух. Во всем ее теле и голове появилась легкость. Она просто колесила по городу, гоня от себя прочь все мысли о завтрашних делах.

Телефон затренькал популярной мелодией как всегда не вовремя.

Райская нажала на панели гаджета кнопку громкой связи.

Услышав ошеломляющее известие, она тут же круто развернула авто и поехала в противоположном направлении. По нужному адресу она прибыла через две с половиной минуты.

В одном из внутренних дворов состоявшего из типовых многоэтажек микрорайона что-то происходило. Там стояла «скорая» и две полицейские машины с включенными мигалками. Мария припарковалась рядом.

— Самоубийца, — доложил увидевший удостоверение сержант-водитель и показал наверх. − Сверзился с восьмого этажа.

Несмотря на поздний час, вокруг все же стояли несколько жильцов дома. Два равнодушных санитара охраняли труп на асфальте, уже прикрытый от нескромных глаз простыней. Райская присела на корточки и откинула край. Судя по всему, погибший ударился головой — вместо лица была кровавая маска. Но она узнала его по длинной гриве темных волос и татуировок в виде спиралей, которые были набиты на каждом из плеч. Гуру Бирюков умер, так и не выдав свои тайны.

В Управлении невыспавшийся, с кругами вокруг глаз, злой как собака, Неделин сидел напротив Райской и Кротова и остервенело ругался.

— Самоубийство! — саркастическим голосом произнес он, устав материться. — Да эта гнида была способна на самоубийство не больше, чем чугунная сковорода!

Его коллеги молчали, потому что сказать им было нечего. Следов борьбы в квартире Бирюкова было не обнаружено, но прибывший позже Кротов первым делом по-собачьи принюхался к обоям. Он не ошибся. Чуть заметный горький запах тлеющих листьев был ему хорошо знаком. Он запомнил его со времен дела питерских сбытчиков марихуаны, лет пять назад. С тех пор запашок ничуть не изменился. И с чего бы ему меняться? Сырье и обработка такие же. Чужих отпечатков пальцев на рамах и ручке двери обнаружено не было. Отработка жилого сектора на этот раз ничего не дала.

Увидев, что они сидят в комнате расследований, Фирсов закончил отдавать распоряжения одному из полицейских в форме и жестом велел им следовать за ним в конец комнаты. Он остановился перед столом, на котором стоял ноутбук, несколько секунд печатал и повернулся к ним.

Евгений и Мария рассматривали несколько фотографий тела Бирюкова, а также несколько скриншотов, сделанных с камеры наблюдения.

— А видео у тебя тоже есть? — спросила Мария.

— Есть, но наши эксперты говорят, что оно отвратительного качества и разглядеть на нем толком ничего невозможно.

— В комнате еще нашли таблетки, метамфетамин, — отметил Кротов. — в крови покойного тоже обнаружены следы наркотиков.

— Естественно, — сказал Марат. − Что мы можем сделать?

− Судмедэксперт выдвигает версию о несчастном случае, что Бирюков обкурился, обдолбался до глюков и вывалился из окна, − размышлял Фирсов, − но его смущает одна деталь: все тело сильно искарежено от удара о землю, а на руках никаких повреждений, хотя даже при сильном наркотическом опьянении человек инстинктивно выставляет руки перед собой. Получается, он падал уже без сознания.

− Как раз если он был сильно обдолбанный, то он мог не понимать, где находится, − отметила Мария, − да и выпасть из окна в таком состоянии легче легкого.

Неделин приложил руки к голове и закрыл глаза.

− Они заткнули ему рот, — сказал он себе, опустошенный. − Они были быстрее нас.

Кротов молчал, хотя тоже был уверен, что Бирюков убит. Ему нетрудно было представить, как некий человек бьет по голове Бирюкова чем-то тяжелым, а затем выталкивает бездыханное тело из окна… Может, было так, может, иначе.