Она приняла душ, почистила зубы и, наконец, вернулась к Павлу. Выключив свет, она обняла его так, как будто от этого зависела ее жизнь.

— Ты грустишь, Маша?

— Почему бы и нет?

— Потому что обычно, когда ты меня так обнимаешь, тебе грустно.

Этот человек понимал ее: достаточно было одного предложения, чтобы он перешел грань дозволенного.

— OK. Да, мне немного грустно.

— Почему так?

— По многим причинам. Потому что я редко тебя вижу, потому что работа сложная… Да много чего, Паш.

— Когда мне грустно, я ем макароны, и все проходит.

— Я знаю, Паша.

— Может быть, тебе стоит есть больше макарон?

Мария улыбнулась.

— Это возможно, милый. Но в отличие от тебя, если я съем чуть больше мучного, чем обычно, я начинаю быстро набирать вес, понимаешь? И тогда мне становится еще грустнее, потому что люди думают, что я корова с пистолетом. Ты этого хочешь? Мумию с широкой задницей и большим животом?

Павел разразился смехом.

— У меня есть еще один секрет, как преодолеть грусть.

— Какой?

— Я прижимаю тебя к себе, а потом касаюсь твоего живота, вот так.

Мужчина захихикал, когда его щекотали.

— Маш, можно я тебе кое-что скажу?

— Я весь внимание.

— Ты глуп.

«Спасибо, мой дорогой. Только тебя не хватает», — внутренне улыбнулась Райская, прикрыв глаза.

— Я знаю, любовь моя.

— Иди сюда.

— Да.

Засыпая, после бурного секса, Мария поняла, что никогда не спрашивала Евгения ни о чем личном.

Кто знает, женат ли он или есть ли у него дети, задавалась она вопросом. А если нет, то кто знает, как ему удается в одиночку справляться со всем этим мраком.

Закончив рассматривать фотографии и читать показания свидетелей, Марат Неделин выключил настольную лампу и откинулся в кресле. Он знал, что его отражение в зеркале даст ему образ человека, постаревшего раньше времени. Он почувствовал прилив жалости к себе и заставил его исчезнуть так же быстро, как тот и появился. Раздумывая над фотографиями, которыми он был окружен, он задался вопросом, когда все это началось.

Я был заражен этим в восемьдесят девятом году, — размышлял он. Когда я увидел жертву у священного колодца тавров… Я пытался не замечать ее, жить дальше, но она не уходила.

Она. Тьма. Та, что накапливается внутри тебя день за днем, разрастаясь, как опухоль, жадная и молчаливая.

Майор улыбнулся, поскольку в его ситуации была определенная ирония. Он был убежден, что тьма действует по-разному в зависимости от людей, в которых она вселяется, но прежде всего — в зависимости от профессии, которой они занимаются, а полицейские находились на вершине пирамиды профессий, связанных с повышенным риском. Именно это и смешило его: то, что он был так близок к пенсии, что ему удавалось сдерживать тьму все эти годы, пока его не перевели в Алушту, место, безусловно, более спокойную, чем Симферополь, где никогда ничего серьезного не происходило, как бы обманывая бдительность, чтобы она никогда не нашла его. И все же…

— И все же я здесь, — пробормотал он.

Он закрыл глаза и увидел ее, как будто она стояла перед ним. Диана… В те дни, когда он работал в отделе убийств, после нескольких кружек пива или вина ветераны часто приводили в пример историю одного слишком большого числа: Они утверждали, что в карьере следователя существует порог смертей, который нельзя превышать; для одних это десять, для других — пятьдесят, для самых упрямых сердец — сто, и в этом заключалась проблема: не знать, за каким порогом тебя охватывает тьма, чтобы унести с собой.

Для Неделина одним из таких убийств стало убийство Дианы. Вид этого оскверненного тела, избитого и истекающего кровью, как животное, открыл в нем пропасть, которую он никак не мог закрыть. Вина за то, что он не смог найти ее до того, как она встретила свою гибель, сделала все остальное. Бирюков победил. Убил он ее или нет, Марата уже не волновало. Когда он узнал о смерти гуру, то почувствовал себя так, словно его лишили всякого смысла. Тьма, разрушившая его брак, заставлявшая его изгонять свою заброшенность бессмысленными приключениями и веселыми попойками с друзьями, пришла за ним, и на этот раз Марат безоговорочно взял ее за руку, позволил втянуть себя в ее царство тьмы.

Он снова открыл глаза и почувствовал, что на него смотрят все фотографии девушки, которые он тщательно изучил в рамках дела.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Надеюсь, я заслужу твое прощение.

Вдруг в его памяти всплыла деталь, которую он тщетно искал несколько дней. Что-то настолько неестественное, что разум отказывался принимать это во внимание. Он открыл глаза. Через пару минут Марат стал набирать телефон Кротова.

Мария Райская нашла своего коллегу в его кабинете.

— Кротов, я не хочу к тебе придираться, но даже сегодня ты выглядишь так, будто спал в конуре, — поприветствовала она его, заметив, что у питерца появились черноватые круги вокруг глаз.

— И тебе доброе утро, Райская, — ответил Евгений, протягивая ей чашку растворимого кофе. — Я смотрю, ты уже подготовилась к показу мод, — поддразнил он, оценив пиджак и брючный костюм деловой женщины.

— Что мы сегодня делаем? — спросила Мария, вдыхая аромат бразильского напитка.

Евгений показал ей пакеты с уликами, в которых находились волосы Ионова, и кофейная чашка из его кабинета.

— Эксперты нашли три разных набора ДНК на теле Дианы. Два сгустка крови под ее ногтями принадлежат людям, которых нет в базе данных. Третий человек, чьи микрочастички кожи найдены между зубами покойной — Бирюков. Давай посмотрим, сможем ли мы исключить доцента, чтобы сузить круг подозреваемых.

— Его образцы были взяты не совсем законным способом…

— Я уже разговаривал с Маценко сегодня рано утром и он пообещал все оформить как надо.

— Так это хорошие новости, моя задница! Я вот сегодня впервые за долгое время с радостью пришла на работу.

— Это я почувствовал.

— Как это?

— От тебя разит спермой, как от порнозвезды.

— У тебя, несомненно, отличный нюх, — укорила его Мария.

— Профессиональное, — ответил Кротов.

— Полагаю, это означает что-то хорошее для меня, не так ли?

— Да, конечно. Очень мило с твоей стороны — немного пренебречь гигиеной, чтобы мужчины вокруг тебя жадно принюхивались.

− А ты что, святой? Я, кстати ничего не знаю о твоей личной жизни. И здесь, в Крыму, ты ни разу не упоминал о женщинах. Хочешь, я тебе найду подругу? — интимным голосом спросила Мария, приблизившись вплотную к Евгению, − у меня есть знакомая, классная девчонка. Внешность — зашибись, ебливая весьма, и вообще…

Ее размышления были прерваны появлением Эркенова.

— Привет. Есть новости от Неделина? Он уже появился? — спросил он своих коллег.

— Нет, Паш. Мы его сегодня вообще не видели.

— Хорошо, спасибо. У меня назначена встреча с одной из лучших подруг Дианы; благодаря анализу смартфона девушки выяснилось, что они обменивались многочисленными конфиденциальными сообщениями. Я договорился с Неделиным пойти вместе, но, видимо, пойду один.

Когда Фирсов вошел в комнату отдела убийств, по аромату лосьона после бритья и легкого сигаретного дыма было ясно, что будут новости.

— Какой прекрасный запах, — прокомментировала Мария.

− Окна открывать не будем, − съязвил шеф.

— Вот, — сказала Мария, протягивая ему пачку листов.

Это был краткий отчет о расследовании деятельности доцента Ионова и его жены.

— Отлично, — оценил Фирсов после быстрого осмотра. Что-нибудь новое?

— Пока ничего конкретного. Но мы надеемся получить дополнительную информацию сегодня днем от компьютерного отдела.

— Нам это очень нужно, коллеги, потому что я вынужден отказаться от некоторых кадров команды.