— Я выкурю последнюю сигарету и уйду, — сказал полковник. − Кротов, пойдемте со мной, я хотел бы вас посвятить еще в кое-какие детали.

Он пожал руку Барсукову и пообещал позвонить ему в ближайшее время.

Прежде чем последовать за своим начальником, Евгений увидел, как Роман Барсуков положил на стол большую папку. На первой странице он прочитал заголовок, который заинтересовал его: РИТУАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА, 1978–1989.

Когда он поднял голову, то встретился взглядом с Марией, которая незаметно кивнула ему.

— Мы будем ждать тебя здесь, Кротов. Я собираюсь посмотреть, работают ли эти развалюхи или нам стоит взять с собой мобильные телефоны.

— До скорой встречи, — произнес Барсуков.

Евгений кивнул и последовал за Фирсовым. Однако его сознание по-прежнему было приковано к папке в подвале, как будто на него оказывалось магнетическое воздействие, которое трудно было объяснить рационально.

Когда сентябрь перевалил за половину, казалось, что город окутан вечной весной. Теплый ветер доносил сладкий запах южных плодов. На небе ни облачка.

— Мы здесь уже за пределами заката… Посмотрите: он похож на выжатый апельсин, — отметил Яков Михвйлович.

— Это действительно так. В свете этого города есть что-то магическое, — пробормотал Кротов, приятно удивленный мягкостью вечера. Южное солнце по-своему необычно, но здесь оно было еще более эффектно.

— У полуострова много недостатков, но это рай, поверьте мне. Вы не ожидали такой погоды, не так ли? − спросил Фирсов.

Они сидели на скамейке в небольшом парке перед зданием суда.

— Нет, действительно не знаю.

— Нам так повезло. Это как лето, которое длится здесь, считай, пять месяцев, плюс три месяца весны и пара быстро проходящих месяцев осени и зимы. Сейчас, похоже, лето просто не уходит… Вы не против, если я покурю?

— Нет, шеф.

— Ну да. Итак: это суд, а вон там — прокуратура. Как видите, они находятся в двух шагах от нас. Это ускоряет процесс. На следующей неделе мы свяжем вас с судьей, которому прокурор поручает закрытые дела. Он будет вашим контактным лицом по всем вопросам, связанным с ордерами, разрешениями, запросами на образцы ДНК и т. д.

— Он из тех, кто сотрудничает? — спросил Евгений.

— Да, он хороший человек, добросовестный и талантливый. Если нам удастся раскрыть какой-нибудь «глухарь», он тоже выиграет, так что будьте уверены, он сделает все возможное, чтобы облегчить нам работу… Ну, а в остальном, надеюсь, общение с Райской вас не травмировало. Она может оказаться крепким орешком, но, поверьте, она действительно хороший человек и знает, как вести расследование. У нее есть небольшая проблема с характером. Она всегда кажется угрюмой, но чаще всего это просто поза.

— Послушайте, если не считать того, что мне иногда трудно понять, что она говорит, и что у меня создается впечатление, что она думает, как бы посильнее меня помучить, она кажется мне замечательной девушкой, — ответил Евгений, заставив себя улыбнуться. — Почему ее перевели в архив?

— Из-за разногласий с начальством: у нее были проблемы с генералом. Я предоставлю ей самой рассказать вам подробности, если она пожелает. Что я могу сказать, так это то, что ее хотели уволить, и люди, которые должны были ее защищать, ее коллеги, напротив, воспользовались этой возможностью, чтобы надавить на нее и избавиться от нее. Один из них, в частности, воспользовался ситуацией, чтобы получить повышение.

— Случается.

— Можно сказать и так. Зная это, вам не составит труда представить, что она не в восторге от идеи работать в команде с чужаком. Нераскрытые дела для нее, скорее всего, будут настоящим мучением, если только…

— Если только нам не удастся закрыть некоторые «висяки», — предположил Евгений.

— Именно так. Мария понимает, что ей придется работать с этими делами неопределенный срок, поэтому я не думаю, что она будет ставить слишком много препятствий на вашем пути. Просто наберитесь терпения на первые несколько недель, а потом вы сработаетесь, я уверен. А как насчет вас?

— В каком плане?

— Как я уже говорил, офицер с таким резюме, как у вас, далеко от Москвы, в проблемном, с точки зрения политики, регионе — это неспроста. Я не хочу знать, почему вас направили к нам…

— Действительно, вы не знаете? Все, что вам нужно, — это телефонный звонок.

— Я не буду ничего узнавать, если только вы не замышляете какую-нибудь гадость. Единственное, что я хочу знать, это не собираетесь ли вы создавать мне проблемы. Я играю честно. Если ты играешь по правилам и выкладываешься на все сто, чтобы добиться результата, мне все равно, что было в прошлом.

— Я здесь не для того, чтобы создавать вам проблемы, полковник.

— Блестящий ответ. А теперь, давайте вернемся к Барсукову.

Латыповы никогда не участвовали в деревенских праздниках, общественных обедах или крестьянских обрядах за пределами своей территории, что не означало, что у них не было своих собственных обрядов и праздников, скорее наоборот. В их, однако, не было ничего религиозного, по крайней мере, не в иудейском смысле этого слова. Скорее, они олицетворяли наследие языческих обрядов, связанных с поклонением земле и жертвоприношениями тех, кто ее обрабатывал: архаичные обычаи, верования и суеверия, которые в их владениях сохранялись в наследство предков.

В ту ночь под звездным сводом Латыповы праздновали окончание сбора урожая, или Оракъ Тойу; урожай в том году был особенно поздним из-за сильной засухи, поразившей полуостров. С утра в городской кенассе прошел молебен — благодарственная молитва за своевременный дождь и хороший урожай. Во второй половине дня все семьи селения покинули свои дома, чтобы собраться рядом с виноградниками. На деревянных перекладинах развесили разнообразные фрукты, которые освятил «Газзан», караимский священнослужитель. Сладкий аромат виноградных лоз и винограда, пропитавший прохладный ночной воздух, постепенно уступал место аромату жареного мяса. На ложе из тлеющих углей из высушенных корней дуба и бука была устроена «клетка», образованная рядами вертелов, на которых готовились телята и несколько ягнят, расположенных вертикально. Шипение шкурок, с которых капал жир и потрескивание деревяшек создавали фон за криками детей, которые играли, гоняясь друг за другом по рядам виноградников, усыпанных плодами. Полдюжины надзирателей за углями, с их колючими бородами, придававшими им свирепый вид, и их глаза, затуманенные вином, поданным в большом количестве, теперь почти пять часов молча следили за мясом, которое постепенно подрумянивалось; время от времени эти терпеливые люди подбрасывали в огонь веток из кизила или можжевельника для придания аромата телятам или протыкали жарившихся ягнят своими ножиками, которые затем клали на ладонь: по температуре лезвия они определяли степень готовности.

Изнутри фермы, где готовили прочие закуски, доносился интенсивный аромат тушеного мяса барана, которое использовалось для блюд из слоёного теста с бараниной, специями и приправами из трав. Несмотря на холод, они все вместе ели на свежем воздухе, у костров, согретые крепким виноградным самогоном, в ожидании основных блюд поглощая пирожки «кыбын» из хрустящего теста с сочной мясной начинкой. Длинные скамьи и уже накрытые столы были расставлены так, чтобы вместить всех гостей.

Всеволод вернулся со своего участка с двоюродными братьями и своим старшим сыном Михаилом. По традиции они сожгли чучела завершившегося сезона, прежде чем вместе помочиться на угли. Как только они подошли к ферме, навстречу им вышла женщина в длинной зеленой юбке, закутанная в черную шаль. Это была его тетя Генриетта, которая была для него как мать.

— Он хочет тебя увидеть, — просто сказала она, прежде чем исчезнуть в сумерках, как призрак.