Остановившись, я сделала оборот прямо в воздухе. Неуклюже и громко приземлилась на устланный сухими травами пол. Поднялась и осмотрелась…

Эта комната сильно отличалась от прочих залов черного хамка. Она была небольшой. И здесь не было другой мебели, кроме длинных полок, но эти полки занимали все стены от пола до потолка!

А на полках сидели маленькие тряпичные куклы. Очень много кукол. Их явно рассадили по порядку. На левой стене — самые старые, пыльные, почти истлевшие от времени. На правой — более новые.

Куклы были разные — юноши и девушки, принцессы и кухарки, рыцари и даже короли, — но все безликие, впрочем, статус и пол легко считывались по волосам и одёжкам. Было и ещё кое-что общее у каждой куклы — длинная серебряная булавка, воткнутая в грудь.

Птица

В памяти возникли рванные образы…

Ночь… крики и отсветы огня на улице деревни. Сначала редкие, но с каждой минутой их становится всё больше. И вот уже горит чей-то дом.

В дверь ломятся. В окна скребутся когти и кожистые крылья. Отец, который до этого с мрачной сосредоточенностью затачивал косу, откладывает брусок, и встаёт напротив двери.

Мать смотрит в глаза решительно, вытирает кулаком влагу из-под носа и произносит запретное:

— Лети, милая. Сегодня можно. Как только увидишь лазейку, не оглядывайся, оборачивайся и улетай. Спасайся.

— А ты? — я цепляюсь за её вышитую рубашку, чувствуя, как щиплет в носу. — Ты ведь тоже так можешь!

— Останусь… — берёт со стола длинный нож. — Я ведь обещала у алтаря… и в горе, и в радости. До самого конца.

И снова ночь… много дней прошло, и можно жить в лесу. А я раз за разом возвращаюсь в Ружницу, в то место, где когда-то стоял мой дом, а теперь лишь пепелище. Вся Ружница теперь — сплошное пепелище… Почему ночью? Потому что я слишком маленькая птичка, а днём над полями так много хищников…

Но однажды меня всё-таки заметили. Скрутили магией, притянули, схватили жёсткими костлявыми пальцами и посадили в тесную клетку…

— Горячая, но её так мало, госпожа, — сглатывает слюну нечто лохматое и голодное.

— Это не для еды, — обрезает надтреснутый голос.

Чезара! Я вдруг вспомнила, что в ту ночь меня схватила Чезара. Почему это воспоминание проснулось именно сейчас?

Пугливо обернулась. Показалось, на меня кто-то смотрит.

Никого… Кроме сотен кукол. Безликих кукол без глаз и без ртов…

И всё же мне казалось, они говорили. Все вместе, разными голосами и на все лады… всё громче и громче…

Я обхватила голову руками.

И всё равно прислушивалась. Среди сотен голосов один звучал особенно знакомо:

— Птица… я птица… Я птица, птица, птица… Уиззи, ты не виновата!

Как в тумане, я пошла на этот голос. Новую куколку в сером платьице горничной увидела сразу. И тотчас узнала себя. Моя кукла была такой аккуратненькой, новенькой и милой. И всё же что-то неправильное было в её облике.

Вдруг я поняла. И сделала самое естественное в такой ситуации — вынула иглу из груди. И…

…упала на пол, будто подкошенная. Ибо вместо одной вынутой игры в голову вонзилось множество игл!!! Меня захлестнули совсем другие воспоминания! Болезненные, но такие важные! Они освобождали меня от пут, которыми окрутили не только тело, но мысли.

Мои мысли поработили. Вон оно что.

И вся моя жизнь после встречи с ведьмой… после решения Лиара… после пряди волос, срезанной с головы, и булавки, воткнутой в куклу с именем Птица… вся моя жизнь могла быть иной!

Теперь всё воспринималось иначе — и милорд, и прибытие миледи, и намерения колдуна. Надо было всё обдумать, как следует.

Вдруг из коридора послышались шаги — тяжёлые, грузные, и ещё сиплое прерывистое дыхание. По коридору шёл Гурдахар!

Всполошившись, я глянула на оставленную открытой дверь. Ещё пара шагов, и он заметит меня… и не факт, что в этот раз оставит неизменной. У него ещё в прошлый раз руки чесались «поработать» со мной. Как вспомню «творения» безумного Мастера над нечистью — так вздрогну. Хвала, Семи, тогда Лиар меня отстоял. Не по доброте душевной, конечно. Просто нашёл иное применение.

Все эти мысли вместе с отвращением пронеслись в голове стрелой, и стали для меня самой откровением…

Надо что-то делать! Но что?

От страха перед приближающимся Гурдахаром мысли путались, и голова гудела… Меж тем шаги становились всё громче. Время уходило.

Одно было ясно — надо срочно убираться из этой комнаты. Хотя бы на минутку. Но обязательно вернуться, как только угроза минует. Вернуться и хорошенько подумать! Обязательно вспомнить, зачем эти куклы?

Подпрыгнула, кувыркнулась в воздухе, делая оборот, и выпорхнула из окна как раз в момент, когда в комнату вплыл толстый живот, а за ним и сам Гурдахар — огромный лохматый старик с мясистым носом и вечно испачканными копотью руками.

Заглянув с карниза, увидела, как мастер над нечистью прошёл по-хозяйски внутрь комнаты, принюхался к воздуху и что-то поднял с пола с кряхтением.

Перо! Моё перо…

От страха быть обнаруженной, я взмыла ввысь. Однако совладав с собой, поняла, что лучше вернуться к окну.

И вдруг раму закрыли. Да ещё и задвижкой щёлкнули!

— Уууу!! — от досады я взмыла ещё выше.

И только оказавшись над острыми шпилями башен, поняла, какую оплошность допустила. Соколы заметили меня! Стремительные тени, облетающие замок по кругу, круто развернулись и спикировали к мнимой угрозе.

— Я своя! Уроды!!! — проверещала от злости на птичьем, прежде чем припустить, улепётывая на всех парах от грозных стражей Хозяина.

Успокоилась я только когда миновала границу.

Сердце как-то вдруг перестало стучать, будто бешеный молоточек. В груди разлились отголоски мимолётной острой боли. Я не помнила, отчего разболелось внутри... Зато мысли улеглись. Ласково грело солнышко, в безмятежной лазури неба плыли лёгкие пушистые облака…

А я снова пришла в себя.

Видимо, что-то напугало меня в чёрном замке, причём сильно, раз я даже вспомнить ничего не могла.

— Верно, тебя кое-что напугало, — ввинтился из памяти умиротворяющий голос Хозяина. — Но я уже позаботился…

— Ты не сердишься! — радостно чирикнула я.

И прибавила скорости. Успеть бы вернуться до заката, до того момента, как меня хватится Дориан Грейворк — наш враг.

Полина

Просыпаться я не хотела. Во сне, в этом чудном мире всё было похоже на сказку, на ожившую волшебную историю, где в зачарованном лесу жил одинокий принц и его помощники, и ещё тысячи мистических существ.

Разбудила меня Уиззи:

— Миледи, уже полночь. Вы спите дольше 12 часов, так нельзя.

— Да… — с трудом заставила себя подняться с постели, и с благодарностью приняла помощь Уиззи в причёсывании и прочей утренней рутине.

Дориан давно уехал, но выполнил своё обещание. В момент выбора платья выяснилось, что Уиззи уже собрала всё необходимое для трёхдневной поездки, а Мёртон готовил карету.

Выехали на исходе ночи, с расчётом прибыть на рассвете. С высоты башни казалось — до Ружницы рукой подать, однако лошадям, запряжённым в коляску, на преодоление этого расстояния требовался час. И так как внутрь кареты, оказывается, можно было подвесить фонарь, я взяла с собой книги, стопку бумаги, грифель и записи, сделанные с помощью Уиззи.

И я честно старалась в пути повторять и заучивать новые слова. Но мысли нет-нет, да и возвращались в сон, который снился прошлой ночью…

…Поднявшись по лестнице, мы с Лиаром оказались в просторном холле. За открытыми нараспашку высокими дверями виднелись залитые солнцем зелёные луга и ярко-голубое небо.

— Мы идём туда?

— Чуть позже, — Лиар щёлкнул пальцами, и пространство перед нами полностью сменилось.