Куклу!

…лежащую на подоконнике и длинную тонкую иглу…

Иглу!

…которую хозяин будто играючи медленно пропускал между пальцами. Заметила. И всё поняла.

Я снова всё поняла!

Но не сдвинулась с места.

— Впервые в жизни я захотел, чтобы меня полюбили просто так. Просто так, понимаешь? Не за красоту. Не за могущество. И конечно не потому, что включилась привязка. Просто так… — Лиар вдруг заметил меня. — Видишь её? Я знаю: она ненавидит меня. Вынь я иглу, отпусти её душу, и она бросится выклёвывать мне глаза, даже зная, что не долетит, а развеется кучкой пепла.

Кучкой пепла? Буду иметь в виду.

— Такова сила ненависти, Чезара. А я впервые в жизни хотел испытать нечто настолько же сильное, но… — он еле слышно выдохнул, будто боясь собственных слов: — но полярно-противоположное по своей сути.

Ведьма сочувственно улыбнулась:

— И всё же вы не глупец, господин, и знаете, что светлые чувства нам категорически противопоказаны, ибо уничтожают нас.

— Однако мы испытываем их. Ты испытываешь их ко мне.

— Лишь малую часть… лёгкое облачко, гарантирующее верность. В остальном же, — Чезара растянула тёмные губы и довольно зажмурилась, — я мечтаю о возможности добраться до целого города, чтобы выпить его и вернуть себе прежнюю силу и красоту.

— Ты получишь свой город, — произнёс задумчиво колдун Раварсгард.

— Магнар бы этого не одобрила. Её суть иная. Предположим, она влюбится в вас. Что станет с её чувствами, когда она узнает о ваших деяниях?.. Любовь хрупка. Она рушится из-за малого… Узнай это светоносное отродье, кто вы на самом деле, её чувства в тот же миг поглотит тьма. Это уничтожит её ещё быстрее, чем других ваших человеческих жён.

— Я не стану показывать ей, во что превратится Эрхейвен. Я создам для неё новый мир. Волшебный, прекрасный... — вжав ладонь в подоконник, Лиар влил в него магию, обновляя камни и стекло, делая древесину белой, плотной и прочной. — Без всего этого вашего увядания и разложения.

— Вы знаете, ваш мир возможен лишь во сне.

— Нет. Если оставлю Сеть целой… — прошептал колдун.

Чезару перекосило от такой перспективы.

— Не отступайте от вашего плана, — подкралась ведьма к Лиару. — Проще пойти дорогами сна… проще и надёжнее.

— Да, только её тело наяву быстро одряхлеет и придёт в негодность.

— Обратите её, — хихикнула ведьма.

— Изменить её суть? Не хочу. Хочу сохранить её свет.

— Возможно, мы ошибаемся. Заметили, какой яркой осталась душа Грейворка? Смотреть на него не могу — слепит, раздражает сияющей белизной, — тряхнула сединами Чезара.

— Это временно. Рано или поздно зверь внутри Дориана возьмёт верх, — отмахнулся Лиар. — То же ждёт и Полину.

— Да. Эта Магнар не стойкая и вовсе не идеальная, — заключила ведьма.

— Зато живая, — оборвал Лиар. Закрыв глаза, он откинул голову на каменную кладку. — И ещё, я недавно подумал: вдруг это тьма разрушает меня?

— Вы знаете: всё ровно наоборот, — снисходительно улыбнулась Чезара. — Вам пора.

Снизу, где собралась вся нечисть Синдурра, слышались отчётливые, ритмичные стуки копий о мощённый камнем двор и плотно спрессованную землю. Да, некогда зелёное поле вытоптали дочерна.

— Ты права… Ты во всём права, — нехотя скользнув с подоконника, Лиар подошёл к большому овальному зеркалу.

В стекле, из которого местами проглядывала патина, отразилась изящная фигурка.

— Пора, — Чезара вложила в руку колдуна большие ржавые ножницы.

— Пора, — неуверенно вторил ведьме величайший колдун Вархилла.

Оттянув длинную влажную прядь, он отрезал её чуть выше плеча. Снова чикнули ножницы. И снова на пол полетела мокрая спутанная прядь, растворяясь, впитываясь в дощатый пол так, чтобы не осталось ни единого волоска.

Ножницы зачикали быстрее. Лиар становился злее. Что-то менялось в нём, что-то росло, и это вызывало тревогу.

Через несколько минут юноша тряхнул обрезанными лохматыми волосами. Он глядел на себя в зеркало с упрямой жёсткой улыбкой, расставив руки и ноги, и слегка согнув спину так, будто ждал нападения. И вдруг швырнул ножницы…

…в сидящую на лепнине меня.

Успела я каким-то чудом. А когда вспорхнула, увидела, что лезвие вошло в стену на расстоянии ногтя от места, где я сидела. И вовсе не потому, что Лиар промахнулся.

Просто он ублюдок, которого ничто не изменит. Даже самая искренняя любовь!

Меж тем с пола вокруг Лиара начал подниматься чёрный вихрь. Он рос, набирая мощь и постепенно скрывая тело чёрного мага.

Ринувшись в окно подобру-поздорову, забилась под башенную крышу, стараясь держать в голове: нельзя улетать, пока не найду комнату с куклами. А когда найду, нужно будет в неё попасть. С этими мыслями и пряталась, ожидая чего-то, но не зная, чего.

Вдруг нечисть, наводнившая двор, восторженно заверещала, поднимая выше чёрные знамёна.

Глянув вниз, я вскрикнула на этот раз от удивлённого узнавания.

На крыльцо Чёрного замка вышел… высокий, мощный мужчина в чёрных доспехах. Полные губы странно уживались в гармонии с жёсткими чертами лица, широкими скулами и тяжёлым подбородком. А светлые перламутровые глаза так и норовили спрятаться под сведёнными надбровными дугами.

И всё же его сложно было не узнать.

В руках воина блеснул меч. По-настоящему огромный — человек, даже самый сильный, не смог бы и поднять такой, не говоря о том, чтобы удержать и пустить в ход.

А Лиар поднял. Поднял играючи. Только мышцы на руке взбугрились, лениво перекатываясь, под чёрными чешуйками кольчуги. Лицо его исказилось грозной гримасой:

— Эрхейвен должен быть наш!!! — глубокий, сочный голос прокатился по широкому двору, поднялся над крепостной стеной и разлился по полю, кишащему тварями, отражаясь эхом миллионов отвратительных голосов.

— Да!!!!!! — затряслись в воздухе чёрные флаги.

Прозвучало настолько жутко, что я забилась под крышу ещё сильнее. И замерла, услышав тихий смех:

— Да, господин, — стоящая у окна Чезара смотрела во двор. — Теперь вы именно такой, каким и должны быть… Жду не дождусь, когда вы вспомните про иглу и используете, наконец, резерв Магнар по назначению к нашему общему благу.

Полина

Эйва встретила высокими воротами. А ещё хмурыми стражами, которым осточертело стоять на холоде и круглосуточно бдеть за всеми желающими попасть в столицу. Желающих, кстати, было много. Нам пришлось отстоять очередь, состоящую из карет, торговых повозок, одиноких всадников и даже таких же, как мы, нескольких парочек, состоящих из простолюдинов и измочаленных дорогой барышень. И всё это глухой непроглядной ночью. Что же творится здесь днём?

Несмотря на мои опасения, нас записали в повидавший жизнь реестр теми именами, которые Дориан придумал на ходу, документов не спросили и позволили проехать.

Хвала семи, в Эйве Дориан ориентировался, как рыба в воде и просто обожал столицу родного королевства. Так что следующие полчаса превратились в увлекательную экскурсию по тёмным улочкам, которые постепенно расширялись, распрямлялись и становились всё более освещёнными и чистыми.

Вскоре мы остановились у кованной ограды. За витыми металлическими воротами возвышался трёхэтажный особняк из светлого камня. Похожие дома стояли по соседству, хотя и на почтительном расстоянии — ни дать, ни взять Улица Знати.

Дверь Дориан открыл сам. Просто обхватил рукой замок, дождался щелчка внутри и отступил. Когда ворота распахнулись сами собой, я поймала себя на мысли, что больше не удивляюсь чудесам Вархилла. И что, наверное, на Земле мне будет не хватить их.

Меж тем Дориан ввел лошадь, на которой я сидела верхом, в небольшой, усаженный клумбами дворик. Дверь дома раскрылась, и на пороге показалась низенькая женщина со свечой.

— Доброй ночи, Марта, — поздоровался Дориан.

— Доброй ночи, милорд. Миледи? — близоруко прищурилась женщина.