Всплеск… и я резко свернула в сторону, едва спасаясь от костлявой руки болотной девы, внезапно выброшенной из болотной жижи. Эта нечисть, видимо, ещё не успокоилась и жаждала горячей крови, не зная и не понимая, что кровь её уже не спасёт… не согреет, не оживит… не вернёт в мир людей.

Да что там утопленницы или нетопыри — здесь все жаждали крови. Хоть глоточка, хоть малой капельки! Некоторые сущности настолько умело уговаривали, что земля продолжала носить их вот уже сотни лет. Таких я боялась больше всего, поэтому сторонилась всякой тени, хоть чем-то похожей на человека.

Но вот болота закончились. В ошмётках тумана показалась сгнившая роща. Взмыв высоко вверх над чёрными стволами и голыми ветками, дабы не влипнуть в паутину гигантских аранов, я выдохнула — немного осталось. За пролеском начиналась пустошь, а впереди уже высились остроконечные чёрные башни.

Впрочем, даже в округе замка таились опасности — нечисть жалась к хозяину. Да и соколы Гурдахара не дремали.

Будто услышав мои мысли, пара соколов-стражей ринулась ко мне, явно чуя чужачку, да ещё и с той стороны. Птичье тело заклекотало. Для человеческого уха звуки, издаваемые мной, ничего не значили, лишь пернатые могли бы услышать: «К Хозяину. С важными вестями».

Только это почему-то не остановило хищников. Они всё так же неслись на меня, заставляя внутренне сжаться. И разлетелись дугами в разные стороны лишь в самый последний момент, давая понять: это издёвка. Наглая и, само собой, безнаказанная.

— Да и Низвергнутый с вами! — ругнулась я на птичьем, продолжив свой путь, как ни в чём ни бывало.

В конце концов, меня пропустили, позволили миновать незримую воздушную границу, очерченную высоченной крепостной стеной. Значит осталось совсем немного: спикировать к карнизу единственного окна, в котором теплился свет, ощутить под цепкими лапками влажный камень и немного подождать...

И вот я ждала… Вглядывалась в мутное стекло. Переминалась с лапки на лапку. Похлопывала крыльями, пытаясь стряхнуть с них зловонный туман. Тщетно. Но хоть какое-то занятие.

Наконец, за стеклом мелькнула чья-то тень. Встрепенувшись, я усиленно заколотила клювом в стекло.

— Лиар, это к нам, — скрипнул из-за стекла женский голос.

— У… и, — ответили ему ещё тише из глубины едва освещённой комнаты.

К окну подошли, стукнули несколько раз по ржавой задвижке. А через пару мгновений меня чуть не снесла с подоконника пыльная створка витража.

Крикнув от возмущения, я успела подняться в воздух… но тут же замолкла, ибо оказалась во власти сухонькой старухи.

О нет, та не удерживала меня рукой — моё птичье тело всё ещё висело в воздухе в паре метров от подоконника, — но стоило ведьме захотеть, стоило лишь на миг потерять контроль, и оно бы рухнуло вниз, так и не успев избавиться от парализовавшего заклинания.

— Иди сюда, — хихикнула ведьма, приманивая застывшую в воздухе маленькую птичку длинным когтём.

В тот же миг потоки воздуха со свистом втянули меня внутрь комнаты. Ведьма же, не торопясь, закрыла витраж, тщательно расправила складки своего чёрного платья. И только после развеяла заклинание оцепенения!

— А-а-ах!! — наконец-то вдохнула я, хватаясь за горло… рукой.

Не крылом! Значит вместе с заклятием с меня сняли птичью суть. И теперь я стою на коленях на каменном грязном холодном полу. Да ещё и голая.

Зачем так? Хозяин понимает мой птичий язык! Впрочем, возмущалась я исключительно в мыслях, ибо жаловаться на ведьм здесь было равносильно смертоубийству.

— Прикройся, — хвала Семёрке Создателей, ведьма бросила в меня чьим-то дорожным плащом.

Вещь оказалась изрядно поношенной, но добротной, даже с растительной вышивкой, и пахло от неё хлебом — короче, не во вкусе местных обитателей.

Я быстро укуталась, стараясь не задумываться о судьбе его прежнего владельца или владелицы — слишком уж опасно было проявлять интерес. В Чёрном замке вообще всякое проявление воли было чревато крупными неприятностями.

— Что узнала? — я вздрогнула от раздавшегося над самым ухом звонкого озорного голоса, будто меня застали за каким-то преступным делом, что в общем-то было недалеко от правды.

О, нет, ничего дурного я не сделала, но думала-то... думала всякое, и рано или поздно...

От всех этих мыслей в присутствии хозяина меня неизменно сковывало, и дыхание перехватывало. Но отмалчиваться тоже было опасно. Неуклюже поднявшись на ноги, я покосилась в сторону, ибо не решилась обернуться за спину, туда, где стоял могущественный маг.

— Он привёл её сегодня, — озвучила долгожданную весть.

Весть, ради которой я рисковала жизнью, и цена которой — жизни.

Птица

Хозяин коротко хохотнул:

— Всё-таки решился! Слышала, Чезара?

Ведьма тряхнула аккуратно причёсанной седой головой и поджала тонкие губы.

— Хм… ты права, — каким-то образом догадался колдун о возражениях своей подруги. — А ты уверена, Птица? Уверена, что он привёл в свой замок именно Её, а не какую-нибудь шлюху из города?

— Уверена. Одета она, правда, хуже, чем самая падшая деваха. Но запах и… манеры. Если бы вы видели, как она двигается и что говорит. Во всём Вархилле не найдётся подобной девицы.

— Много ты видела развратных вархилльских девиц, — хозяин обошёл меня справа, а я со страхом и восхищением следила за движениями изящной фигурки, одетой всегда нарочито цветасто, порой аляповато, и всё же со смыслом.

Сегодня на нём был камзол и брюки молочного цвета, расшитые лавандовыми кружевами и лентами цвета оливок. Худые голени обтягивали высокие оливковые же сапоги. И будто этого было мало: длинные волосы, по обыкновению забранные в хвост чёрной лентой, сегодня оказались выкрашенными в оттенки сирени и лаванды.

Выше кончиков волос я смотреть не решалась. Но он явно ждал ответа, поэтому пришлось пояснить:

— Иногда я летаю над портом, вижу иностранных гостей, их жён, дочерей и наложниц. Такую вижу впервые.

— Впервые… — мечтательно проговорил хозяин, пропуская меж пальцев перекинутую через плечо лавандовую прядь. — Какое прекрасное слово. И какое забытое, не так ли, Чезара?

Ведьма хмыкнула:

— Прикажете бросить клич?

От мысли, что вся нечисть вот-вот соберётся под стенами Чёрного замка, чтобы пойти на Эрхейвен, замутило.

— Чезара! — раздражённо оборвал ведьму хозяин.

Верно, нечего обсуждать великие планы в присутствии мелких пташек. Я ждала, что он выгонит меня. Об уговоренной плате даже не мечтала, хотя надежда теплилась… Хозяин же медлил, обдумывая нечто важное.

И вдруг буднично произнёс:

— Убей её.

Я вздрогнула. Сотни вопросов заметались в голове испуганной статей. За что? Чтобы не платить? Но для него моя просьба — ничтожная малость! Или он узнал? Он узнал!!!

Хозяин меж тем мягко подошёл, схватил мой подбородок и медленно поднял его так, что сначала я увидела его румяные губы, затем кончик хищного носа и, наконец, обманчиво весёлые глаза.

— Справишься, Птица? — чувственно шевельнулся рот.

Залюбовавшись, возможно, в последний раз крупными радужками переливчато-жемчужного цвета, я не сразу сообразила, что обращаются-то ко мне, то есть, это я должна кого-то убить.

Сухо сглотнула:

— Не знаю, — ответила честно, прекрасно помня, что за несообразительность здесь тоже жестоко наказывают.

— Это будет просто. Верно, Чезара? — повёл он лавандовой бровью и отнял руку от моего подбородка, будто что-то дорогое отнял. — Действуй, дорогая.

Оставленная в покое, я потупилась, искоса поглядывая то на ведьму, которая принялась творить волшебство, то на хозяина. Лиара, как звал его кровососущий лорд Рейфорга.

Иные звали хозяина Лиаром Раварсгардом, или Чёрным колдуном, или Властителем Синдурра.

Говорили, это он создал полчища нечисти, что наводнили проклятые земли, а теперь просачивались в Вархилл. Ещё говорили, что по возрасту он во много-много раз старше своих ведьм, хоть той же Чезары. И я вроде знала, что это правда — о деяниях Лиара Раварсгарда рассказывали ещё мои пра-пра-прадеды и предки более ранних колен, — но глядя на его свежее, молодое лицо, верила с трудом.