Эта мысль слишком сильно вцепилась в голову юноши, у которого хватало заморочек на тему чистоплотности, и он понял, что он больше не сможет ходить рядом с этим монахом!

Облаченный в "ночные одеяния", Ляо Жань повел Чан Гэна по правому берегу реки Янцзы, затем через Цзяннань, со множеством извилистых речушек и маленьких мостов, и вскоре они прибыли на пристань Великого канала.

Путь между морскими путями Великой Лян и Великим каналом был открыт десять лет назад. Два морских прохода были параллельны друг другу. Это было очень удобно для прибывающих и отбывающих из города кораблей. Торговые суда принесли городку, раскинувшему вдоль побережья, процветание и богатство. Но, за последние несколько лет, из-за высоких налогов, ситуация изменилась не в лучшую сторону и побережье стало казаться несколько запущенным и пустынным.

Однако, худой верблюд больше лошади [1]. Несмотря на столь поздний час, на причале еще было много торговых судов и лодочников.

Ляо Жань махнул Чан Гэну рукой, остановив его. Он сказал: "Впереди дозорные Черного Железного Лагеря, мы не можем идти дальше".

Чан Гэн взглянул на монаха, затем вытащил Тяньли Янь [2] и взглянул в сторону оживленного ночного порта.

Внешне пристань была спокойна. Лодочники и рабочие чинно приходили и уходили. Несколько солдат, которых перевели из гарнизона Цзяннань, стояли на берегу и проверяли прибывшие товары. Но Чан Гэн точно не увидел солдат Черного Железного Лагеря, как и не увидел никаких особых изменений на воде.

Чан Гэн и в этот раз решил не доверять Ляо Жаню. Юноша не задал никаких вопросов и продолжил молча наблюдать за происходящим.

Лодочники продолжали погрузку товаров, упакованных в тонкие деревянные ящики. Перед тем, как отправить груз на судно, крышку каждого ящика нужно было открыть и поместить на ленту, приводимую в движение роторным зубчатым колесом, чтобы офицеры гарнизона проверили содержимое. Проверенные ящики отгружали в дальний конец судна, где товар принимали уже другие рабочие.

Несколько дней назад, Чан Гэн слышал, как местные жители говорили о ситуации на причале - раньше отношение к морским и речным торговым судам было не таким строгим. Введение подобных мер связано с внедрением в сельское хозяйство Цзяннань рабочих марионеток, на содержание которых императорский двор выделял большое количество Цзылюцзиня. Дабы предотвратить любые частные перепродажи топлива, был ужесточен процесс проверки отправляемого товара.

Когда вскрыли очередной ящик, даже на расстоянии сотни чжан Чан Гэн не смог стерпеть отвратительный смрад, поморщившись:

— Это что еще за вонь?

Ляо Жань написал на росшем возле них дереве: "Ароматный бальзам".

— Что?..

Ляо Жань продолжил писать: "Ваше Императорское Высочество жил в поместье Аньдинхоу, используемый там бальзам был отправлен из императорского двора, в отличие от дешевой имитации, которую отправляют мирным жителям".

"Этот бальзам - оставшиеся от производства ароматических продуктов специи и травы, спрессованные в масло или пасту - они имеют очень терпкий аромат. После покупки их необходимо запаковать в трёхслойную герметичную банку, чтобы предотвратить появление запаха. Но эту смесь можно использовать в течении нескольких месяцев, для этого достаточно добавить немного теплой воды".

"Ароматизированный бальзам, упакованный в баночку размером с большой палец, можно использовать в течении восьми или десяти лет. К тому же - он обойдется вам всего в один цянь [3]".

У такого бальзама был слишком тяжелый запах. Стоило этому аромату повисеть немного в воздухе, как его накопленная концентрация сразу давала о себе знать совершенно невыносимой вонью. От одного вдоха этой смеси, Чан Гэна начинала разрывать головная боль. Все его мысли улетучились, он даже не мог сейчас думать о недоразумениях, совершенных монахом. В поместье Аньдинхоу никогда не использовали такой бальзам, и постиранная одежда имела только запах гледичии [4].

Чан Гэн снова поднял Тяньли Янь и обратил внимание на фигуру человека, стоящего на борту одного из торговых судов. Его прическа, одежда и аксессуары отличались от облика жителей Центральной Равнины. Чан Гэн имел некоторые представления о жителях других стран, благодаря рассказам Ляо Жаня. Он спросил:

— Кажется, я только что увидел человека с островов Дунъин [5]. Похоже, если верить вашим рассказам, это торговое судно отправится именно в Дунъин... Зачем людям Дунъин такой ароматный бальзам? Чтобы отвезти его домой и приготовить самим?

Ляо Жань посмотрел на юношу исполненным благодарностью взглядом.

Деревянные ящики с бальзамом выкладывались в длинную линию, сверху напоминающую хвостатого дракона. В темноте ночи, пять кораблей готовились принять груз. Внешне эти корабли выглядели более эффектно, нежели безобидные торговые судна, на которых перевозили морепродукты и овощи.

Если всего одну баночку такого ароматного бальзама можно использовать в течении почти десяти лет, зачем кому-то нужно покупать столько этой смеси?

Не говоря уже о небольших размерах островов Дунъин. Даже всем жителям Великой Лян с их обширными землями не нужно было бы столько бальзама на таком количестве кораблей.

Глаза офицеров на причале слезились, мужчины крепко прижимали к носу платки, отчаянно призывая лодочников поспешить с погрузкой груза. В инспекции принимал участие еще и сторожевой пес, но он не выдержал столь сильного запаха и теперь неподвижно лежал на боку.

— Могу ли я спросить у мастера, - прошептал Чан Гэн. - Тот пес, который лежит возле сторожевой будки, зачем он им?

"Это - "инспекционная собака", - ответил монах. "Цзылюцзинь имеет слабый запах с легкой металлической горечью. Люди не могут его обнаружить, но у собак очень острый нюх. Цзылюцзинь очень важен. Когда Император У опустил свою тяжелую руку на черные рынки Цзылюцзиня, инспекционные собаки внесли в это дело очень большой вклад. Такими псами пользуются и по сей день".

От отвратительных запахов этих дешевых смесей у пса закатились глаза и сейчас он даже не чувствовал аромата мяса и костей, не говоря уже о Цзылюцзине.

— Мастер подозревает, - начал Чан Гэн, - что эти купцы из Дунъин преследуют коварные личные цели, поэтому мастер решил привести сюда моего ифу для расследования?

Не успел монах кивнуть, как Чан Гэн сразу же спросил:

— И я смею спросить у мастера, откуда ему знать, что Аньдинхоу придет лично? Такие вопросы должны решаться местным инспектором из резиденции Интянь и офицерами Цзяннань. Мой ифу пренебрёг своим долгом, чтобы добраться сюда. Откуда мастеру знать, что он вмешается?

Почему вы не обратились к губернатору или инспектору, почему пропускаете простейшее решение проблемы, решив пойти к тому, кто находится дальше от мастера, почему нужно проходить через столько проблем, чтобы привести сюда главнокомандующего северо-западной границы?

Когда Ляо Жань впервые столкнулся с этим грандиозным заговором на пристани, он пребывал в шоковом состоянии и с легкостью мог упустить многие важные детали. Но он не ожидал, что Чан Гэна совершенно не шокирует эта серьезная проблема. С той секунды, как они прибыли сюда, юноша лишь один раз нахмурился. Более того, Чан Гэн начал настаивать на том, чтобы разобраться в происходящем и добраться до сути дела.

Монах не мог не вспомнить слухи о том, что когда Гу Юнь привез этого ребенка из Яньхуэй, многие сочли, что восстание варваров было спровоцировано приемной матерью четвёртого принца, но Его Высочество поставил общественные интересы выше личных, подготовив Черный Железный Лагерь к уничтожению варваров.

Сколько тогда Чан Гэну было лет? Где-то двенадцать, может тринадцать...

И вдруг Ляо Жань захотел задать один вопрос: "Когда Яньхуэй был объят пламенем, вы убили человека?" Но в ту же секунду монах проглотил его обратно, чувствуя, что подобные вопросы задавать не следует.