Одежда Чан Гэна была насквозь пропитана холодным потом. Ладони и руки были покрыты кровью. От истощения мальчик прислонился к двери. Он познал силу Кости Нечистоты и понял, каким же он был глупцом, думая о том, что это проклятье вызывает только кошмарные сны.

Сю Нян действительно обошлась с ним далеко не снисходительно.

Старый слуга и другая прислуга заметили, что мальчик долго не выходил из своей комнаты. Когда они стучались в его дверь, ответа также не последовало. Они очень переживали, ходили около его комнаты и через короткие промежутки времени снова и снова пытались дозваться до него.

Переживания старших заставили Чан Гэна почувствовать себя лучше. Его веки слегка дернулись. Тяжелая капля холодного пота скатилась по его лбу и упала на ресницы. Чан Гэн не в силах был просто открыть глаза.

- Я в порядке, - сказал он. - Оставьте меня ненадолго одного.

- Вы весь день не ели, - сказал старый слуга. - Если бы Аньдинхоу был тут, он не смог бы смотреть на то, как Ваше Высочество так плохо с собой обращается. Достаточно будет хотя бы чаши овсяной каши, позвольте старому слуге подать ее для вас?

Чан Гэн был измучен не только психически, но и физически. При одном упоминании Гу Юня, он несколько раз произнес про себя имя другого человека, изо всех сил стараясь взять себя в руки:

- Все в порядке, дядя Ван. Если я проголодаюсь, ночью я схожу и поищу что-нибудь поесть.

Старый слуга вслушивался в его голос. Мальчик говорил тихо, но весьма слаженно и четко. Продолжать давить на него не было никакого смысла. Ему пришлось отойти, чтобы отозвать других слуг, а также Гэ Пансяо и Цао Нянцзы, с беспокойством наблюдавших за ними. Уходя, они несколько раз оборачивались, посматривая на дверь в комнату Чан Гэна.

Чан Гэн сидел прямо под дверью. Подняв взгляд, он увидел над кроватью пару наплечников с брони Гу Юня.

Они были темными и холодными, от них веяло чем-то бездушным, но Гу Юнь сам лично оставил их тут, чтобы разогнать кошмары Чан Гэна.

Мальчик не знал, как долго он просидел на одном месте. Паровая жаровня постепенно согревала его холодное тело. Восстановив немного сил, Чан Гэн поднялся на ноги и решил немного привести себя в порядок. Переодевшись в новую одежду, он нашел лекарство, которое ему дал учитель по боевым искусствам в тот день, когда мальчик получил травму во время тренировки на мечах. Промыв раны, он осторожно нанес лекарство.

Сняв со стены наплечники Гу Юня, он сжал их в своих руках, а затем опустил на кровать.

Чан Гэн не плакал.

Может, потому, что у него не осталось сил. А может потому, что он только что потерял много крови.

Зачастую бывает, что тот, кто проливает кровь, больше никогда не сможет пролить слезы. В конце концов, в человеке не так много воды, поэтому всегда следует выбирать только одну сторону, на которую можно было потратиться.

Чан Гэн только что создал себе врага, который однажды придет к нему и даст сдачи. Даже несмотря на то, что в его голове был полный сумбур, мальчик прекрасно понимал, какой силой обладает его враг.

Было странным и то, что мальчик совершенно не испытывал страха, как было тогда, в Яньхуэй, когда он, оказавшись в комнате Сю Нян, впервые столкнувшись лицом к лицу со свирепым варваром в тяжелой броне.

Чан Гэн был добрым и мягкосердечным мальчиком, но ничто в этом мире не могло заставить его сдаться.

Ах... Да... Все, что угодно, кроме Гу Юня.

Истощенный Чан Гэн подумал: "Я буду ненавидеть Гу Юня до самой смерти..."

После, Чан Гэн решил попробовать надеть на себя наплечники Аньдинхоу. Он никогда раньше не носил броню, и он не знал, пойдет ли она ему. Но уже сейчас он начал чувствовать, как эта штука давит на его тело, и она оказалась намного тяжелее, чем он себе представлял.

Он так и заснул, прямо в наплечниках Гу Юня, и впереди его ждали только бесчисленные кошмарные сны.

***

На следующий день Чан Гэн сообщил, что хочет ненадолго куда-нибудь сходить.

Все жители поместья были поражены. Ведь в их памяти еще была свежа та сцена, когда маршал Гу перед Новым Годом силком вытаскивал Его Высочество из дома.

Перед отъездом Гу Юнь сказал: "Придержите его дома три-пять дней. К тому времени мы уже пересечем семь главных ворот, перейдем северную часть Синьцзяна, и двинемся к северной границе. Будем честными, он не сможет нас догнать, и успокоится".

Но три-пять дней еще не прошли. Старый слуга испугался, что Чан Гэн готовит свою лошадь, чтобы отправиться за ними.

- Ваше Императорское Высочество! - быстро позвал он Чан Гэна. - Черный Железный Лагерь - не обычная армия. Они движутся очень быстро. Даже крепкая и здоровая лошадь не сможет догнать их. Более того, они не позволят лицам, не имеющим воинского звания, остаться с ними, это правило было принято еще предыдущим Аньдинхоу...

- Дядя Ван, - спокойно ответил Чан Гэн. - Я не собираюсь преследовать их, чтобы доставить им хлопот. Я уже давно не наивный ребенок.

- Тогда вы...

- Я хочу посетить храм Ху Го и навестить мастера Ляо Жань. Я обещал ему.

В очередной раз лицо старого слуги подернули странные эмоции - он как будто только встал с постели.

Выходит, когда маршал вернется домой, он обнаружит, что в его отсутствие, Его маленькое Высочество совершил измену, предал свою страну и сбежал в храм Ху Го...

Старый слуга даже представить себе не мог, какое выражение будет на лице Гу Юня. Чем это все будет отличаться от того, что у старого слуги на голове будет зеленая шапка? [2]

Но сейчас была кое-какая другая неотложная задача - подбодрить сына Аньдинхоу. У его слуги не было другого выбора, кроме как упрямо сжать зубы и собрать для Чан Гэна охрану, чтобы те сопроводили его в храм Ху Го.

Как можно более могущественнее и громаднее, выше городских ворот, чтобы они первыми могли заступиться за мальчика.

***

Ляо Жань приготовил чай. Когда он увидел Чан Гэна, он не удивился. Казалось, будто он знал, что мальчик придет. Он предложил Чан Гэну присесть и налил ему в пиалу горячий чай. Также он попросил маленького аббата принести им жаровню, перо и бумагу. Похоже, он решил обсудить с Чан Гэном что-то очень важное.

Прошло всего пол месяца с тех пор, как Ляо Жань последний раз видел Чан Гэна, но теперь он не замечал в глазах мальчика смятения и беспокойства. Чан Гэн выглядел решительным и спокойным, с легким намеком на горесть, подобно бабочке, едва вырвавшейся из куколки.

Чан Гэн поблагодарил его, приподнял пиалу с чаем, сделал глоток, и... Едва не выплюнул его обратно.

В прошлый раз монах пообещал, что ему подадут лучший чай. Похоже, он сказал это чисто из вежливости. Чан Гэн не знал, какой чай приготовил для него этот человек, но напиток был настолько горьким, что у мальчика едва не онемел язык. Это совершенно не было похоже на чай!

- Что это такое? - спросил Чан Гэн.

Ляо Жань улыбнулся и написал: «"Кудин" [3]. Улучшает кровообращение, зрение и сон».

- Разве это не "Гуалу"? Я раньше пил его в поместье, и, казалось, что он...

Был не такого отвратительного вкуса, как этот.

"Тот чай был сварен из мелких листьев, а этот - из крупных", - пояснил Ляо Жань.

Крупные листья - это звучит несколько удивительно. Только Чан Гэн собрался похвалить монаха, пока тот искренне не написал всю правду: "Большие листья дешевле".

Он внимательно посмотрел на пиалу монаха. Это была пиала отличного качества, тщательно отмытая. К сожалению, из-за того, что он пользовался ею слишком долго, трудно было избежать нескольких падений, отчего ее края были слегка сколоты.

"Ваше Высочество, пожалуйста, простите нас за состояние храма", - написал Ляо Жань.

Столица оставила у мальчика впечатление о роскоши и грандиозности, как будто каждый житель столицы был богат. Город был наполнен всевозможными развлечениями. Гости запада говорили, что плитка, которой были уложены дороги столицы Великой Лян, были покрыты золотом. Разумеется, это было не так.