Срочное письмо с белой и зелёной лентами ярко выделялось на фоне боевых донесений. В шатре его прочли далеко не сразу, решив, что оно посвящено делам императорского двора. Когда морской оборонительный рубеж выстоял и западная артиллерия временно прекратила обстрел, воодушевлённый молодой генерал Цай наконец обратил внимание на свиток с письмом.

Шэнь И в тот момент как раз вышел из шатра. Поэтому молодой генерал Цай помог Гу Юню открыть письмо и с любопытством спросил:

— Великий маршал, зеленая метка означает, что это важное послание от императорского двора. А что означает белая?

К тому времени Гу Юнь целых полдня провёл на ногах и совершенно выбился из сил. Он потер переносицу и невнятно пробормотал:

— ...Что?

Заметив его нездоровый цвет лица, генерал Цай больше не смел его беспокоить. Он поспешил закутать Гу Юня в шерстяное одеяло и помог ему прилечь.

— Лучше отдохните немного. Я сообщу, если там что-нибудь важное.

С этими словами молодой человек тихо отошел в сторонку и развернул письмо, собираясь положить его в стопку «обсудить позже», куда отправляли все, с чем можно разобраться после окончания сражения.

Но, быстро просмотрев письмо, он замер как громом поражённый. В конце концов генералу исполнилось всего лет двадцать. Сражаясь под руководством своего отца на фронте, он всегда первым рвался в бой. Ему прежде не доводилось становиться свидетелем столь стремительных и радикальных перемен при императорском дворе. Неудивительно, что он растерялся.

Хэ Жунхуэй умылся и отдал охраннику приказ подготовить для него броню. Увидев, что молодой генерал Цай замер на месте, он заметил:

— Не стой столбом. Пошли лучше со мной. Чего копаешься?

Генерал Цай моргнул и пробормотал:

— Брат Хэ, тут говорится, что... Его Величество скончался...

Из-за полученных ран Гу Юня знобило. Беспокоясь о его здоровье, в маршальском шатре топили пожарче. Хэ Жунхуэй быстро вспотел, и ему пришлось несколько раз умыть лицо холодной водой. Он склонился над миской, и вода потекла по его бороде. Услышав слова генерала Цая, он медленно выпрямился и переспросил:

— Что?!

— Император скончался...

Молодой генерал Цай растерянно облизал губы. Поначалу он колебался, но затем все же набрался смелости, преклонил колено у постели Гу Юня и осторожно потянул его за одежду.

— Великий маршал, великий маршал... — прошептал он.

— Так он тебя точно не услышит. — Хэ Жунхуэй подошел, схватил Гу Юня, потряс его за плечо и громким, как удар гонга, голосом крикнул:

— Великий маршал! Мой великий маршал! Просыпайтесь! Случилась беда! Этот негодник-император помер!

Молодой генерал Цай потерял дар речи.

Гу Юнь успел задремать, а когда проснулся от того, что его трясли за плечо, то растерялся.

Наконец до Хэ Жунхуэя дошло. Он обернулся к генералу Цаю и уточнил:

— Погоди, раз император помер, кому перешёл трон? Наследник-то ещё щенок совсем.

Он довольно неуважительно помахал своей огромной рукой на уровне талии, будто показывая юного принца.

— Перед смертью император успел передать трон четвёртому принцу Ли Миню, — ответил молодой генерал Цай.

Пусть Хэ Жунхуэй не блистал изысканными манерами и был резок на язык, но дураком его назвать было нельзя. Он удивлённо спросил:

— Передал престол брату, обойдя родного сына? Что за ерунда?! Он совсем из ума выжил?

Гу Юнь читал по губам. Когда до него дошел смысл их слов, он окончательно проснулся и потребовал:

— Покажите письмо!

Но внезапное происшествие прервало обсуждение вестей из столицы в маршальском шатре. Готовящемуся к бою Шэнь И и переодетому Гу Юнем Цао Чуньхуа показалось подозрительным, что им давно не поступали новые приказы, поэтому они отправили гонца разузнать, в чем дело.

Никто не ожидал, что новый император явится ещё до того, как на передовой успеют переварить последние новости!

Во время ведения боевых действий гарнизон усиленно охранялся. Поначалу караульные решили, что ослышались. Лишь когда командующий северным гарнизоном достал Жетон Чёрного Тигра, они поспешили доложить об их прибытии. Чан Гэн не стал дожидаться возвращения гонца, а сразу со своими людьми вошёл в гарнизон. Не успел он добраться до маршальского шатра, как наткнулся на Цао Чуньхуа, который как раз собирался отплыть на борту одного из боевых кораблей.

Цао Чуньхуа загримировался под Гу Юня. Они растерянно уставились друг на друга. Сердце обрадованного воссоединением Чан Гэн стучало как бешеное. Не успел он выровнять дыхание, когда заметил, что «Гу Юнь» страшно испуган — он резко отвёл взгляд, натянул поводья коня и явно собирался сбежать, не сказав ему ни слова.

Чан Гэн опешил.

Легко было догадаться, кто скрывался под маской. Он уже собирался окликнуть друга, но прикусил язык, поскольку боялся всё испортить — вдруг Гу Юнь дал Цао Чуньхуа секретное поручение. Вместо этого он догнал его, схватил коня за поводья и сквозь зубы процедил:

— Цао. Нянцзы.

Цао Чунхуа хотелось рыдать, но глаза оставались сухими. У Чан Гэна было такое выражение лица, будто он явился требовать возврата долгов, поэтому Цао Чунхуа опустил голову и спрыгнул с коня.

Ему еще не было известно о важных переменах в столице, поэтому с кислым выражением лица тихо прощебетал:

— Ваше Высочество...

Чан Гэн пристально на него посмотрел:

— Я поручил тебе позаботиться о нём, а вместо этого ты выполняешь любые его приказы? Как я мог рассчитывать на твою помощь?!

Цао Чуньхуа бессовестно воспользовался сходством с Гу Юнем и притворился уязвлённым его словами. От возмущения у Чан Гэна живот свело, и он отвернулся. Загадка, как этот придурок умудрялся несколько раз проникнуть в стан врага и не выдать себя.

— Вдали от дома... На войне бывает нельзя ослушаться приказа командира, — прошептал Цао Чуньхуа, указывая путь Чан Гэну. — Если бы великий маршал не позволил, то я... я... я... Я при всём желании не смог бы передавать известия...

Чан Гэн недовольно фыркнул, но, судя по всему, решил пока спустить это ему с рук и спросил:

— Так вот в какие игры ты играл все это время? Настоящий и фальшивый верховный главнокомандующий?

У Цао Чуньхуа похолодело внутри, он что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Пока они разговаривали, он украдкой косился на Шэнь И. Ему удалось задержать Чан Гэна, а Шэнь И в свою очередь бросился к маршальскому шатру. Таким образом Шэнь И и Цао Чуньхуа решили применить тактику "сманить тигра с горы на равнину". Пока один в панике пытался отвлечь противника, другой сообщил бы маршалу новости.

Заметив, что Шэнь И скрылся из виду, Цао Чунхуа наконец вздохнул с облегчением. Не успел он порадоваться временной победе, как Чан Гэн спросил его:

— Куда это ты уставился?

Цао Чунхуа промолчал.

Чем дальше, тем сильнее Чан Гэн убеждался в том, что дело нечисто. Он оставил Цао Чуньхуа позади. Поскольку Чан Гэн когда-то больше месяца прожил в лянцзянском гарнизоне, то точно знал расположение маршальского шатра и сразу быстрым шагом направился туда.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество!!! — в порыве отчаяния Цао Чунхуа схватил Чан Гэна за рукав и нервно сглотнул. — Ваше Высочество, вам лучше... Немного успокоиться.

Тем временем перепуганный Шэнь И влетел в шатёр и с таким видом бросился к Гу Юню, будто за ним следом гналось морское чудище с верховным понтификом во главе:

— Цзы... Цзы... Цзыси!

— Брат Цзипин, чего всполошился-то? — недоуменно спросил Хэ Жунхуэй.

Шэнь И не стал тратить на него время. Он подбежал к постели Гу Юня и, задыхаясь, выпалил:

— Его маленькое Высочество прибыли. Ты... ты... ты...

Присутствующие ещё не до конца отошли от потрясения, что Янь-ван стал их новым императором. Поэтому они не сразу поняли, кого Шэнь И подразумевал под «Его маленьким Высочеством». Хэ Жунхуэй и генерал Цай переглянулись. Гу Юнь прочитал по губам слова Шэнь И и удивленно спросил:

— Чан Гэн?..