— Наши подданные проявили отвагу.

Не владевший боевыми искусствами Цзян Чун заметно нервничал. Зато генерал Шэнь, который некогда сумел освободить от осады столицу при помощи раньше потерпевшей поражение юго-западной армии, ничего не боялся. Выражение его лица оставалось непроницаемым:

— У Вашего Величества нет поводов для беспокойства. Здесь есть на кого положиться. Для того, чтобы предотвратить возможные беспорядки, многие знатные семьи заранее втайне послали сюда своих личных солдат, приказав им смешаться с толпой. Этого хватит. Каким бы никчемным ни был ваш покорный слуга, он вполне в состоянии расправиться с армией молодых господ и защитить жизнь Вашего Величества.

Несколько дней назад Фан Цинь тайком поехал в северный гарнизон с письмом, отправленным его сводной младшей сестрой своей матери-наложнице. Содержимое послания внушало ужас.

Недавно купленная госпожой Фан молоденькая служанка плохо знала правила семейства Фан, случайно заглянула в кабинет хозяина и в наказание была забита до смерти. Но это ещё что. Гораздо больше пугало другое: законную супругу Фан из-за этого пустяка заключили под домашний арест, и она была вынуждена жаловаться на несправедливость и обратиться за помощью к своим родителям. В тот день в их доме собралось множество гостей, включая Лю Чуншаня, командующего императорской гвардией.

Тогда же Император Лунань и объявил о желании в день своего рождения произвести ежегодное подношение Небу. Подобные совпадения вызывают подозрение.

Впрочем, не докладывать же о намеке, сделанном в личном письме, самому Императору. Ведь если бы подозрение оказалось беспочвенным, разве не обвинили бы министра Фана в том, что он зря очернил человека, поверив слухам?

Ли Фэн терпеть не мог заговоры и свары придворных. Цензорат не раз становился посмешищем в глазах Императора как раз потому, что никак не мог привести основательных и убедительных доказательств против Янь-вана.

Никто бы не посмел взять на себя такую ответственность.

Северный гарнизон не мог войти во дворец без приказа государя. Если же беда случится, когда Император покинул пределы дворца, то дальние воды не утолят жажду [3].

Так Фан Циню пришла в голову идея оставить северный гарнизон дожидаться сигнала у девяти ворот городской стены. Как только начнутся беспорядки, солдаты войдут в город и в трудный момент придут на выручку. Заранее отобранные солдаты, некоторые господа из влиятельных домов, а также из семьи Шэнь и поместья Аньдинхоу — все они смешались с толпой. В крайнем случае с их помощью можно будет потянуть время, дожидаясь северного гарнизона.

Пусть Шэнь И недолюбливал Фан Циня, он не мог отрицать, что старик довольно тщательно все продумал.

Лю Чуншань ужасно взбесила невозмутимость Шэнь И. Он злобно усмехнулся и со смешком выдал:

— Тогда я буду счастлив бросить генералу вызов!

После этих слов несколько мятежников из императорской гвардии и наемных убийц встали у него за спиной. Завербованные Фан Цинем солдаты опомнились и бросились к алтарю, скрестив оружие в бою с предателями.

Императора Шэнь И оттолкнул себе за спину, а затем схватил убийцу за запястье и отобрал у него странной формы кинжал. При этом Шэнь И с такой силой заломил ему руку, что громко хрустнула кость. Дунъинским клинком он порезал Лю Чуншаню лицо.

— Бросить мне вызов? — Шэнь И покачал головой и старчески вздохнул. — Боюсь, командующий Лю не заслуживает такой чести.

Лю Чуншань и Шэнь И происходили из знатных семей. Оба выросли в тени своих предков и в один год выдержали императорские экзамены. Разница заключалась в том, что Шэнь И специализировался на литературе, а Лю Чуншань сдал экзамен и получил военную степень цзюй-жэня [4] Впоследствии он, пользуясь влиянием своей семьи, пополнил ряды императорской гвардии. С чего вдруг столь прославленному герою снисходить до Шэнь Цзипина, который и карьеры-то толком не сделал?

Правда в последние годы Лю Чуншаню пришлось нелегко — в императорской гвардии служило много изнеженных молодых господ. И вот он набрался опыта и его наконец назначили на небольшой командующий пост. Кто вообще такой этот Шэнь И? Всего лишь императорский механик, на полпути решивший сменить сферу деятельности. Пережив невзгоды, по счастливой случайности он сумел примазаться к семейству Гу и выбить должность командующего.

Лю Чуншань злобно расхохотался, глаза его покраснели. Он присвистнул, и к нему бросились новые мятежники. Зрители спасались бегством.

— Ходят легенды, что тридцати солдат в черной броне достаточно, чтобы сдержать восемнадцать варварских племен, — сказал Лю Чуншань. — Интересно, сколько гвоздей генерал Шэнь способен согнуть своим смертным телом?

Снизу раздался грохот: несколько мятежников в тяжелой броне прорвались сквозь оборонительный рубеж и, построившись в форме веера, окружили отступавшего Императора и его охрану. Извергаемый смертоносной броней белый пар вздымался прямо к небу.

Еще во времена Императора У-ди в стране ввели единый стандарт для военной техники и солдатской железной брони. Никому не разрешалось менять ее конструкцию. Единственным исключением стала гвардия, получившая тяжелую броню, но сегодня вскормленный императорской семьей бешеный пес покусал своего хозяина.

Прижимая к груди украденный дунъинский кинжал, Шэнь И мог лишь надеяться на то, что северный гарнизон прибудет поскорее.

Появление защитников успокоило Ли Фэна — он снял окровавленное верхнее одеяние и отбросил его в сторону.

— Лю Чуншань, — сделав шаг вперед, обратился к нему Император, — ты всегда исполнял свои обязанности спустя рукава, никто бы не доверил тебе мало-мальски важную должность. Лишь из уважения к семье Люй мы лично отдали приказ назначить тебя командующим императорской гвардии. Мы всегда были к тебе добры, почему же ты отплатил нам черной неблагодарностью, вступив в заговор с иностранцами?

Лю Чуншань всегда отличался тщеславием и полагал, что виноваты в отсутствии карьерного роста его бездарные родители и семья. Обиженный на них всех, он отвернулся от кровной родни и сговорился с семьей Люй. Узнав, что по мнению Ли Фэна, он недостоин и этой скромной должности, Лю Чуншань ухмыльнулся и огрызнулся:

— Ваше Величество помнит, что писали о себе в собственном высочайшем указе? «Не разбираемся в людях, ничего не достигли за девять лет правления и лишь принимали глупые решения, вредящие стране и народу» [5]. Раз вы сами так все удачно изложили, чего же тогда не отреклись, уступив трон более талантливому правителю?

— Это в чью, интересно, пользу мы должны отречься? — процедил Ли Фэн, скрипнув зубами. — Кому уступить трон?

Шэнь И и Цзян Чун опешили. Шэнь И как раз дрался с наемным убийцей. Секундное колебание стоило ему оружия — непривычный дунъинский кинжал выскользнул из рук.

Разумеется, старик Фан не стал бы помогать чисто по доброте душевной.

После слов Лю Чуншаня сразу становилось ясно, что намекал он на Янь-вана. Страшно было об этом задумываться. Ведь вполне возможно, в это втянут и Гу Юнь. Раньше он не покидал столицу так быстро. Зачем же так рвался сделать это сейчас? Раз он уехал вместе с Янь-ваном, значит ли это, что они вместе заранее спланировали заговор?

От тяжких дум у Шэнь И разболелась голова, а по спине побежал холодный пот. Вроде поначалу все казалось ему таким ясным. Янь-ван отправился на юг просто, чтобы разобраться с Ян Жунгуем. Разумеется, министру Фану хотелось отмежеваться от интриг семейства Люй. Неважно, семейное это было дело или государственное, он не мог позволить коварному предателю Люй Чану добиться своего.

И тогда Шэнь И понял, что его обвели вокруг пальца.

Мог ли Люй Чан в одиночку организовать заговор?

Если госпожа Фан действительно написала то письмо, поскольку ее служанка подслушала что-то, что не предназначалось для чужих ушей, то как эта образованная и талантливая женщина, выросшая в стенах поместья, смогла найти способ тайно отправить свое послание?