Гу Юнь сжал зубы. Ух, вот надо же им было выбрать момент, когда он не может выбраться из столицы!

— Лучше сначала отдохни, — прошептал Гу Юнь. — Дай мне немного подумать.

Черный Орел не осмелился ему перечить и послушно удалился.

Подогрев себе бутылку вина, Гу Юнь нарезал круги по комнате. В маленьком помещении его голова немного прояснилась, и он подумал: «Возможно, удастся избежать беды».

Его отстранили от командования, а Шэнь И был далеко. В данный момент северо-западной фракцией Черного Железного Лагеря управлял Хэ Жунхуэй, командир Черных Орлов.

Гу Юнь прекрасно помнил скверный характер Хэ Жунхуэя. Все знали, как трудно с ним вести дела. Не он один так считал, Шэнь И тоже на дух не переносил командира Черных Орлов. Ясно как день, что Хэ Жунхуэй не будет считаться со словами северо-западного командующего. А если Мэн Пэнфэй попытается продемонстрировать свою власть над гарнизоном, ссылаясь на указ «Цзигу Лин», то Хэ Жунхуэй этого не потерпит, и кто знает... возможно, даже отстранит командующего Мэна.

И как тогда будут развиваться события?

Внезапно раздался стук в дверь. Гу Юнь распахнул ее и обнаружил стоявшего за ней Чан Гэна.

Рука его так и застыла на ручке створчатой двери. При виде Чан Гэна его успокоившееся было сердце снова ускорило ход, живот скрутило узлом:

— Что ты здесь делаешь?

Чан Гэн ответил:

— Я подумал, что могу быть полезен ифу.

Гу Юнь промолчал.

Стоявший в дверях Чан Гэн спросил:

— Могу ли я войти?

Спросив разрешения, он развернулся вполоборота, готовясь удалиться. Будто стоит Гу Юню приказать, и он немедля подчинится и растворится в воздухе.

Гу Юнь про себя подумал: «Должно быть, я задолжал этому мелкому паршивцу в прошлой жизни гору золота».

После чего ему ничего не оставалось, кроме как позволить мелкому паршивцу зайти в комнату.

Гу Юнь настолько глубоко задумался, что случайно забыл о греющейся на печке бутылке вина. Теперь в комнате сильно пахло алкоголем. Пытаясь завязать разговор, Гу Юнь взял в руки бутылку вина и спросил Чан Гэна:

— Будешь?

Чан Гэн проигнорировал его предложение и, налив себе холодной воды, уселся рядом с шахматной игральной доской. Оставалось только обрить голову, и вот он уже прекрасный таинственный монах, далекий от мира смертных буддийский наставник.

Чан Гэн спросил:

— Черный Орел не стал бы без причины среди ночи из северо-западного лагеря скакать в столицу. Что-то случилось на границе?

Гу Юнь не хотел раскрывать перед ним карты, поэтому уклончиво ответил:

— Незначительный инцидент. Сущая безделица.

Его личный авторитет в армии был чрезвычайно высок. Благодаря этому Гу Юню не приходилось повторять дважды, его способности управлять армией и достигнутые им результаты поражали. Однако подводным камнем стиля управления маршала являлось то, что порой, когда обстоятельства становились критическими, его усилия приводили к обратному результату. Например, Гу Юнь имел склонность любой ценой сохранять свой авторитет: если он не мог сам придумать удачное решение, то ни за что не стал бы советоваться с кем бы то ни было.

А со временем стал еще и жутко упрям.

Чан Гэн посмотрел на него, но вскоре опустил веки, предпочтя избегать Гу Юня, как будто боялся утонуть в его глазах, надолго задержав взгляд. Он достал из коробки игральный камешек и покрутил его между пальцев. Черный с зеленым камешек переливался в тусклом свете паровой лампы.

Видя, что Гу Юнь не собирается ничего ему рассказывать, Чан Гэн продолжил:

— Обычно генералы трех основных фракций Железного Лагеря прекрасно справляются со своими обязанностями и не стали бы беспокоить маршала из-за пустякового инцидента на границе. Поэтому, раз брат Железный Орел проделал такой долгий путь, либо на границе возникла вражеская армия, состоящая как минимум из десятков тысяч солдат, либо нас постигла иная, не менее чудовищная беда.

Гу Юнь несколько раз покрутил в руках исходившую паром чарку и слегка прищурился от приятного запаха горячего вина:

— Старый генерал Чжун многому научил тебя.

— Но остались на свете вещи, о которых генерал Чжун никогда мне не рассказывал, — ответил Чан Гэн. — О чем ифу думает?

— Черный Железный Лагерь всегда считал своим главным предназначением защиту родины, — пояснил Гу Юнь. — Если при непонятных обстоятельствах вдруг произойдет военное столкновение, старик Хэ приравняет государственную границу к линии фронта и перекроет Шелковый путь. После чего, когда все дороги будут закрыты, узурпаторов предадут публичной казни. В случае, если соседнее королевство обратится к нам за помощью, то в отсутствие маршала Черный Железный Лагерь вправе предоставить в лучшем случае свое покровительство. Они ни за что не бросят свои посты ради мобилизации войск. Черный Железный Лагерь насчитывает пятьдесят тысяч солдат. Чтобы легко прорваться через пограничные посты на северо-западной границе, наши враги должны быть небожителями. Поэтому тут не о чем беспокоиться. Я лишь пытаюсь предугадать их следующий шаг.

Из-за наполнившего комнату ароматом алкоголя его низкий и мягкий голос звучал еще глубже. Чан Гэна бросило в дрожь, и он опустил голову, стараясь отвлечься от неуместных мыслей:

— На их месте я не рискнул сейчас выступать против Великой Лян.

Взгляд Гу Юня остановился на черном игральном камешке, зажатом между его белоснежных пальцев:

— Почему?

С легким стуком Чан Гэн опустил игральный камешек на доску.

— Слишком рано, — произнес он. — Конфликт между ифу и Его Величеством пока не уподобился противостоянию огня и воды [3]. Хотя маршал находится под домашним арестом в столице, Черный Железный Лагерь не распался и по-прежнему остается единым целым. Если в страну вторгнутся иностранцы, то Император в любой момент может восстановить тебя в должности. В результате чего затяжной конфликт между императорским двором и армией, который они лелеяли годами и который усугубился в последние годы, за одну ночь обернется прахом.

После того инцидента в экипаже Гу Юнь заметил, насколько Чан Гэн повзрослел. Касались ли его суждения дел семейных или государственных, они всегда настолько метко били в цель, что невозможно было найти даже малейшую лазейку.

Гу Юня поразили его слова «конфликт между императорским двором и армией». Покрасневшие от обжигающего вина пальцы замерли в воздухе.

У Великой Лян имелась ахиллесова пята.

У Императора Лян У-ди не было сыновей, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как усыновить мальчика из своего рода и передать ему титул Наследного Принца. Однако, как бы не возносили подданные правителя за его мудрость, тому было не чуждо ничто человеческое. На смертном одре ведомый эгоизмом старик решил оставить власть и контроль над страной чиновникам, а армией велел управлять своей дочери. Таким образом его любимая дочь смогла забрать контроль над армией у императорского двора.

Возможно, это была самая чудовищная из ошибок Императора Лян У-ди. Если маршал знал свое место и выражал покорность, а Император проявлял великодушие, то на протяжении одного поколения правитель и его поданный могли существовать в мире, но что насчет двух поколений? Или трех поколений?

В глубине души Гу Юнь прекрасно понимал суть проблемы...

Наступит день, когда противостояние между Жетоном Черного Тигра и Императорской печатью будет неразрешимо. Тут возможны были лишь два исхода: «отстранить некомпетентного правителя» или «когда птицы истреблены, то лук прячут» [4].

— Я думаю, они одной стрелой хотят уложить двух ястребов [4]. — Чан Гэн положил на доску сразу несколько игральных камешков. — Если чужеземцы поймут, что в отсутствие ифу Черный Железный Лагерь немедленно превращается в стадо баранов, подчиняющееся указу «Цзигу Лин», то их многочисленная армия подобно тигру набросится на нас. И я сейчас веду речь не только о западных странах, но и о северных варварах и вокоу в Восточном море, много лет не дававших о себе знать. Но это все крайне маловероятно. Скорее всего, северо-запад устоит, а командующего Мэн, в чьих руках сейчас согласно указу «Цзигу Лин» находится власть, генерал Хэ силой заключит под стражу...