Доверенный слуга Императора Лунаня, евнух Чжу-коротенькие-ножки, сопровождал группу людей в зимнюю комнату [3], как раз в то время, когда Гу Юнь проходил мимо. Это оказались люди с Запада. Их долговязый и худой лидер был полностью седым и чертами лица сильно напоминал сокола. Глаза его внушали страх, нос был высоко-вздернутым и крючковатым, а тонкие губы едва заметными — точно их высекли ударом меча.

Чжу-кopотенькие-ножки сделал шаг вперед и с поклоном поспешил выказать свое почтение Гу Юню:

— Аньдинхоу, это посланники Папы с Запада.

Беловолосый мужчина внимательно посмотрел на Гу Юня и спросил:

— Неужто перед нами Его превосходительство Аньдинхоу?

Ресницы Гу Юня были запорошены снегом, все его существо источало морозный холод. Он равнодушно сложил перед собой руки [4] и поклонился в знак приветствия.

Седовласый посол вытянул руки перед грудью в полупоклоне:

— Я никак не ожидал, что Аньдинхоу окажется столь молод и хорош собой. Для меня честь встретиться с вами.

Гу Юнь ответил:

— Вы мне льстите.

Две процессии наконец разминулись, и после того, как иностранцы удалились, Гу Юнь удостоил Чжу-кopотенькие-ножки внимательным взглядом.

Тот подмигнул ему и, понизив голос, сказал:

— Пока не ясно, о чем иностранцы беседовали с Его Величеством, но Его Величество от этого пришел в крайнее оживление и постоянно спрашивал у меня, когда же наконец прибудет Аньдинхоу. Так что Аньдинхоу не стоит бояться плохих вестей.

О старшем дворцовом евнухе [5] шла дурная слава из-за того, что он был императорским любимчиком и подхалимом, но с маршалом у них были неплохие отношения. Можно сказать, мальчик вырос у него на глазах. Однажды евнуху довелось прогневать предыдущего Императора. Присутствовавший при этом событии Гу Юнь замолвил за него словечко перед правителем и тем самым спас ему жизнь.

Кроме того, несмотря на то что Чжу-кopотенькие-ножки был человеком довольно подлым, тем не менее, он умел платить долги и всегда хранил в сердце память о добром отношении. Вызволить мастера Фэнханя из темницы пару дней назад удалось благодаря его помощи.

Однако Гу Юнь не спешил поверить его оптимистичным заверениям.

Император обычно не отличался добродушным нравом, и у него на уме могли зародиться опасные мысли... Ведь кто-то из низов мог обвинить маршала в покупке цзылюцзиня на черных рынках для собственных нужд.

Впрочем, злые языки могли обвинять его в чем угодно. В любом случае Гу Юнь уже попросил нескольких подчиненных разобраться с этим делом и замести следы, чтобы не осталось никаких доказательств. Так что максимум, что ему грозило — словесная перепалка с Императором

Только что же могло привести Его Величество в такое «оживление»?

У Гу Юня еще сильнее задергался глаз.

Когда он вошел, Ли Фэн был занят чтением [6] донесения. При свете паровой лампы Император Лунань не отличался гордой осанкой и изящными манерами, скорее, был еще бледнее, чем мучающийся от головной боли Гу Юнь. Решив не тратить время на приветствия, Ли Фэн махнул рукой и доброжелательно и мягко произнес:

— Тут нет посторонних. Дядюшке Императора незачем церемониться со мной.

Ли Фэн повернулся к Чжу-кopотенькие-ножки:

— Пойди разузнай, остался ли с обеда женьшеневый суп, да принеси дядюшке миску супа согреть руки.

«Какой заботливый, — вздохнул про себя Гу Юнь. — Если бы я не знал его, то купился бы».

Ли Фэн, не подозревавший о том, какие мысли витают в голове Гу Юня, непринужденно спросил:

— Помнится, дядюшка говорил в прошлый раз, что часть запасов цзылюцзиня мятежника Фу Чжичэна доставили из-за Южного моря.

Гу Юнь ответил:

— Да. Ваш бездарный подданный просит прощения у Его Величества за то, что так и не смог точно установить источник цзылюцзиня.

Ли Фэн совершенно не рассердился:

— Ничего страшного. Ведь эти предатели были такими изворотливыми. То, что дядюшке в незнакомом ему месте удалось найти их тайный ход и поймать всех разбойников за раз — уже огромное достижение. Раз уж сам Аньдинхоу сомневается в своих способностях, то что мне делать с другими чиновниками и придворными, неужели разогнать?

Гу Юнь никак не мог понять, что за игру ведет Император, поэтому не смел ничего ему ответить.

— Черный рынок цзылюцзиня на территории Великой Лян совершенно не управляем, — сказал Ли Фэн, быстро сменив тему. — Поэтому на этот раз я поручил провести частное расследование в тайне. Выяснилось, что большая часть поставок топлива идет из-за границы.

Так Гу Юнь сразу понял, что чиновники, воровавшие топливо на территории страны, должно быть, узнали о проверках благодаря многочисленным связям и притихли, держа нос по ветру. Цзян Чуну и его людям попалась только мелкая рыбешка и те крохи, что тайком добывали в шахтах. Поэтому Гу Юнь прикусил язык, продолжив слушать речь Императора.

— Дядя много времени проводит на границе, поэтому видит шире. Это мы сидим в своей столице и смотрим на небо со дна колодца. Не знает ли случайно дядя, куда обычно направляются эти частные добытчики?

Гу Юнь сказал:

— Отвечаю Вашему Величеству. Обычно это угодья северных варваров.

— Верно, — засмеялся Ли Фэн и поднялся на ноги. — Хотя не все так просто. Дядя, подойдите скорее, взгляните.

С тревогой Гу Юнь принял из рук Ли Фэна тайное донесение. И когда бегло просмотрел его, то у него голова пошла кругом.

В донесении были подробно перечислены все существующие торговые пути поставок цзылюцзиня. Гу Юнь знал большинство из них наизусть, кроме одного — «Лоулань».

Откуда здесь взялась Лоулань?

Черный Железный Лагерь находился на пороге Шелкового пути, расположенного у стен Лоулани. Гу Юнь никогда не слышал ни в песнях, ни в питейных заведениях о том, что там есть цзылюцзинь.

Откуда об этом узнали?

Кто этот тайный посланец, предоставивший трону доклад?

Ли Фэн спросил:

— Так что дядя об этом думает?

На сердце у Гу Юня было неспокойно, его бросило в холодный пот:

— Ваше Величество, Черный Железный Лагерь и Лоулань на протяжении многих лет были соседями. Но я никогда не слышал о том, чтобы в Лоулани располагалась шахта по добыче цзылюцзиня. Простите вашего подданного за дерзость, но осмелюсь спросить, кто послал вам это донесение? Какие у них доказательства?

— Ах, дядя принимает все слишком близко к сердцу, — с улыбкой ответил ему Ли Фэн. — Я ведь не обвинил его в том, что он связан с ворами, тайно добывающими топливо. Нет ничего удивительного в том, что он никогда не слышал о тех шахтах.

Гу Юнь сделал глубокий вдох с трудом держа себя в руках, показывая, что готов промыть уши и почтительно внимать [7] Императору.

Ли Фэн продолжил:

— Это долгая история. В прошлом году в девятом лунном месяце [8] дядя вместе с войсками отправился на южную границу. Во время его отсутствия Лоулань обратилась за помощью к расквартированным рядом оставшимся солдатам Черного Железного Лагеря, чтобы окружить и уничтожить шайку разбойников.

Генерал Цю Вэньшань направил туда отряд и добился великолепной победы: убиты были сотни пустынных разбойников, удалось и вызволить из плена несколько странствующих тяньчжуйских [9] купцов. Поскольку у купцов имелись при себе пропуска через границу Великой Лян, то генерал Цю конвоировал их с охраной на Западный пограничный пункт. Только позже неожиданно выяснилось, что пропуска были фальшивыми.

Ли Фэн находился в до того в прекрасном расположении духа, что специально прервал рассказ на интересном месте, разжигая чужое любопытство. К своему удивлению Император обнаружил, что Гу Юнь слушает его с совершенно не характерным для себя мрачным выражением лица. И не спешит задавать ему вопросы, что же случилось дальше. Император от этого невольно погибал от тоски.

Ничего не оставалось, кроме как с неудовольствием в голосе продолжить свой рассказ:

— Согласно закону, тех, кого поймали с поддельными пропусками через границу, полагается доставить в следственный отдел для проведения расследования и принятия мер. Проверив там их документы, северо-западный командующий обнаружил, что перед ним никакие не тяньчжуйские купцы, а самые настоящие «золотые воины», связанные с черным рынком цзылюцзиня.