— Тогда я открою ее прямо сейчас, — сказал Шэнь И.
— Подожди! Сначала надо потрясти... - начал Чан Гэн.
Не успел Чан Гэн закончить, как Шэнь И уже снял брюшко деревянной птицы. Оказалось, что у этого маленького животика был один маленький секрет. Как только крышка открылась, лист бумаги отскочил, как пушечное ядро, ударившись о переносицу генерала Шэнь, едва не вызвав кровотечение из носа, а затем миниатюрный пергамент раскрылся и едва не закрыл генералу все лицо.
Птица размером с ладонь несла в себе кусок бумаги, который мог покрыть всю стену.
— Сначала ее нужно было потрясти, — сказал Чан Гэн. — Поскольку пространство в животе птицы ограничено, иногда люди используют «морскую зернистую бумагу»...
Услышав это Шэнь И, несмотря на слезы, которые все еще были в его глазах от удара, все равно решил вставить свое слово:
— О, морская зернистая бумага! Я знаю о ней! Это разновидность бумаги, изготовленная по специальной технологии. Неважно, насколько велики ее размеры, она может быть спрессована в таблетку. Чернила не исчезают и даже восстановятся, если надолго их оставить!
В мире не было ничего, что могло бы остановить непрекращающиеся объяснения генерала Шэнь, даже кровоточащий нос.
«Почему она не сломала ему рот?», — подумал Гу Юнь без толики сочувствия и схватил лист бумаги, который теперь больше походил на оружие.
Это был чертеж «Орла» — от двух крыльев до золотой коробки, даже защитная маска; все было нарисовано очень реалистично и подробно. На листке также была большая подпись — символ «Гэ».
— Это Орел в руках бандитов? — Гу Юнь не был механиком, но ему приходилось носить всевозможные боевые доспехи. С первого взгляда он увидел на рисунке разницу между «Черным Орлом» и «Орлом».
— Они убрали слишком много деталей.
Шэнь И прикрыл свой нос, посмотрел на Гу Юня и сказал:
— Я думаю, по сравнению с Черным Орлом его вес легче, по крайней мере, равняется весу легкой брони. Возможно, они хотели сэкономить на топливе.
— Даже бумажный воздушный змей экономичнее... — сказал Гу Юнь.
Не успел он закончить, как в ту же секунду выражение его лица внезапно изменилось.
— Подождите!
Хотя этот Орел был не более чем вышитой подушкой, его инженер, несомненно, разбирался в механизме работы Орлов, он должен был знать, что эта броня не обладала боевой силой. С другой стороны, эти Орлы парили так высоко, что они, несомненно, намеревались увести тигра с горы.
Вопрос в том, где была эта «гора»?
Говорят, что, сражаясь со змеей, нужно бить на семь цунь ниже ее головы. Вопрос был в том, где находится сердце южного пограничного гарнизона... и даже самого Гу Юня. Где семь цунь от головы Гу Юня?
Гу Юнь повернулся к Фу Чжичэну и внезапно спросил:
— Куда вы обычно приказываете бандитам посылать цзылюцзинь?
Лицо Фу Чжичэна было залито кровью. Он в замешательстве посмотрел на Гу Юня и несколько долгих секунд ничего не отвечал. Но, наконец, он смог отреагировать на происходящее. Его взгляд начал блуждать — признаться в контрабанде цзылюцзиня, разве это не то же самое, что признаться в преступлении, равном восстанию?
В этот момент, стоя за Гу Юнем, Чан Гэн мягко сказал:
— Генерал Фу, подумайте как следует: инспектор Куай умер от ваших рук. Мастер Сунь из военного министерства выступит в качестве свидетеля, ваше преступление мятежа и убийство, независимо от того, что будет дальше, эти преступления подтверждены. Вы тот человек, которому суждено умереть, так какая разница где умирать — в столице или здесь?
Фу Чжичэн никогда не видел такого благовоспитанного и благородного человека, как Его Высочество четвертый Принц. Когда он впервые увидел этого юношу, то заподозрил, что тот не сможет даже бочку сдвинуть. Однако сейчас он не сомневался в том, что, если он не будет сотрудничать, «ученый» четвертый принц сможет убить его одним ударом меча.
Гу Юнь подхватил разговор:
— Если ты понимаешь свое положение, самое время искупить свои грехи и поступить правильно.
Губы Фу Чжичэна дрожали, как и его голос:
— Юго-западное хранилище, у меня нет другого места, я всегда позволял Цзинсюю посылать цзылюцзинь туда, я не взял в свое поместье ни капли.
Гу Юнь встал.
— Маршал! — внезапно вскрикнул Фу Чжичэн. — Этот Фу всю свою жизнь предавал все огню и мечу, разорял гробницы и переворачивал могилы, нет таких ужасных вещей, которых я не совершил, но после приказа разместиться на южной границе, я добросовестно работал и старался, у меня никогда не было скрытых мотивов! Я с почтением служил Его Величеству, но теперь я закончил вот так. О чем подумают мои братья и соратники, когда узнают? Маршал, что говорит вам ваше сердце?
Гу Юнь внимательно посмотрел на него.
На мгновение Фу Чжичэн подумал, что ему удалось достучаться до Гу Юня.
Однако Гу Юнь не начал вздыхать от тяжелых переживаний или же злиться. Его лицо, казалось, было скрыто непроницаемой маской, которую не могли пробить даже буря с ливнем [4]. Качнув головой, он отвернулся и сказал:
— Думаешь, что ты можешь контролировать мои мысли?
Через короткую паузу, Гу Юнь отдал приказ:
— Цзипин, возьми Орлов и выступай, в обязательном порядке необходимо захватить юго-западное хранилище раньше бандитов, Сяо Ань...
Маленький солдат Черного Железного Лагеря, который следовал за Чан Гэном, вышел из строя.
— Возглавь отряд южных пограничных войск гарнизона и сделай вид, что атакуешь холмы, на которых собрались бандиты, — приказал Гу Юнь.
— Вас понял! — ответил Сяо Ань.
— Подожди, — сказал Гу Юнь. — Возьмите их доспехи и разбрызгайте на них немного чернил. Это не обязательно должно быть очень реалистично, поэтому много чернил не надо.
Этому трюку их научил Ляо Жань. Сяо Ань сначала был напуган, но затем понял намерение Гу Юня и сразу с радостью удалился.
Три главаря разбойников южной границы уже закончили осмотр своих подчиненных. Цзинсюй посмотрел на безмолвную толпу перед ним. В это мгновение он почувствовал гордость и радость от того, что в его руках были тысячи солдат.
Он поднял руки к небу и повысил голос:
— Офицеры гарнизонных войск со всех сторон света, облаченные в железную броню, бесчинствуют! Черный Железный Лагерь похож на отвратительного ворона, спустившегося с небес! Их слава вселяет страх и наводит ужас за морями! Настолько сильная армия Великой Лян. Однако, за последние десять лет флоты Фуцзянь и Цзяннань не отставали и поднимали военный мятеж, отчего же? Если бы не невежественный правитель, захвативший власть и позволяющий своевольничать угодливым сановникам, то почему мы, простолюдины, должны самоотверженно лететь на огонь подобно мотылькам [5] и жертвовать собой? Сегодня мы, братья, оказались в тупике, наши жизни и жизни наших семей на тонком льду, под нашими ногами остался только путь к смерти. Но, не рискуя жизнью, как мы сможем найти надежду на выживание? Желаете ли вы, братья, присоединиться ко мне и поклясться на крови, чтобы мы вместе сделали великое дело, чтобы мы вместе делили счастье и невзгоды?
Горные разбойники всю свою жизнь только грабили, количество слов, которые они понимали, было не так много, как их собственных пальцев. Спокойный голос Цзинсюя заставил кровь в мгновение ока прилить к их голове, и каждый из них почувствовал будто попал в ряды императорских стражей.
Цзинсюй взял в руки чашу вина, поданную ему одним из его людей, за раз осушил ее и бросил на землю:
— Победа или поражение зависит от одного действия! [6]
Все разбойники выпили. Набравшись смелости и разбивая чашки, они поочередно выходили из просторной тайной комнаты.
Цзинсюй повернулся, чтобы мельком посмотреть на господина Я. Этот таинственный иностранец когда-то действовал как связующее звено с Южным морем, когда Цзинсюй контрабандой ввозил цзылюцзинь для Фу Чжичэна. Кто знает сколько он жил на Центральных Равнинах, но этот человек был чрезвычайно умен.
Как раз сейчас, когда господин Я слушал вдохновляющую речь Цзинсюя, вырвавшуюся из глубин его сердца, на его лице не было даже намека на эмоции. Свет паровой лампы игриво касался морщинок на его лице, выделяя изгиб его губ в легкой издевательской улыбке, пока господин Я продолжал неподвижно стоять на ни светлом, ни темном месте.
