Договорив, Чан Гэн улыбнулся:

— Генерал Шэнь, не смотря на то что Император не очень благоволит мне, как младшему брату, во время празднования Нового года мое жалованье, возможно, будет даже больше, чем жалованье ифу.

Шэнь И задался вопросом: "Кто, в конце концов, содержит поместье Аньдинхоу?"

Он удивленно посмотрел на Чан Гэна. Выражение его лица менялось несколько раз, прежде чем он сказал со вздохом:

— Подумать только! Ваше Высочество, вы так сильно изменились.

В то время подросток, живший в Яньхуэй, был простым и упрямым, все его эмоции — от счастья до скорби — были ясны с первого взгляда. Шэнь И втайне восхищался им: будь это какой-нибудь другой ребенок, всего за одну ночь превратившийся из деревенского мальчишки в принца, он был бы ослеплен тщеславием столицы.

В то время Чан Гэн был просто ребенком, который раньше никогда не знал роскоши и богатства, но он решительно настоял на том, чтобы покинуть поместье. Он предпочел бы бесконечно бродить под этим безграничным небом, чем вернуться и стать принцем, лягушкой, сидящей на дне колодца [9].

Вот только прямо сейчас, молодой человек, обсуждающий с ним положение дел в стране посреди мечей и клинков, был лишён каких-либо следов ребячества.

Чан Гэн не ответил. За последние четыре года он никогда не осмеливался быть снисходительным ни к своему телу, ни к душе, но не ради того, чтобы добиться каких-то великих заслуг. Он хотел стать сильнее настолько быстро, насколько это возможно, достичь дня, когда он сможет подавить Кость Нечистоты... И стать достаточно сильным для того, чтобы защитить одного человека.

— Самая большая проблема сейчас — нехватка денег, — сказал Чан Гэн. — Хотя морской путь открыт, люди Центральных равнин редко выходят в море. Как докладывает береговая охрана, другая сторона тоже не так часто выходит в море. Если полагаться только на иностранцев, которые приезжают сюда с целью наживы, теми, кто выиграет от этого, будут всё те же морские торговцы. Скудного количества поступающего серебра недостаточно для того, чтобы Император тайно скупал цзылюцзинь из рук западников.

— Это временная мера, — сказал Шэнь И. — Это не значит, что выход найти невозможно.

Чан Гэн едва заметно улыбнулся:

— Да, я путешествовал этой весной, чтобы увидеть Шелковый путь. Въезд в Лоулань сейчас невероятно процветает. Когда я думал о том, что всё это стало возможным благодаря усилиям ифу, я не мог не чувствовать невероятную гордость. Через три года Шелковый путь может быть полностью открыт, связывая всю территорию Великой Лян. Подождите, пока люди действительно смогут извлечь из этого выгоду, и в казну будет поступать достаточно золота и серебра. Институту Линшу больше не придется беспокоиться о деньгах. Повсюду будет достаточно войск для защиты. Кто тогда посмеет вторгнуться? Если это так, то, не будет никакой разницы от того, кто скажет последнее слово — военное министерство или мой ифу.

Шэнь И молчал. Он не понимал, как после четырех лет разлуки Чан Гэн так хорошо научился понимать Гу Юня.

Но всё, что он сказал, было правдой.

Последние несколько лет Гу Юнь часто задумывался об этом. Но с тех пор, как ему было приказано позаботиться о Шелковом пути, он упоминал эти вопросы всё реже и реже.

С одной стороны, когда он стал старше и начал размышлять больше, его гнев начал сходить на нет. С другой стороны — это было потому, что Гу Юнь, который никогда не думал о том, чтобы полностью взять военную мощь в свои руки, хотел, чтобы на протяжении всей его жизни его родная страна жила в мире.

Если нужно сражаться — он готов облачиться в броню, сесть на коня и сражаться. Если нужно охранять — он будет скромным и честным охранником на дорогах Шелкового Пути.

Чан Гэн отметил, что Шэнь И был глубоко погружен в свои мысли. Он внезапно вспомнил о том, что слышал раньше —понимание и доверие между маршалом и его механиком было чем-то, что не смог бы разрушить никто другой. В сердце Чан Гэна невольно зародилась зависть. Но, прежде чем его ревность обрела форму, он вдруг услышал взмахи крыльев.

На подоконник села птица. Чан Гэн удивлённо вскинул брови, после чего опустил лук. Птица вспорхнула и села на его ладонь. Это была прекрасно обработанная деревянная фигурка в виде птицы, её шея двигалась так плавно, что казалось, что эта восхитительная фигурка была живой.

Шэнь И пришёл из института Линшу, и у него была очень плохая привычка — у него начинали чесаться руки, стоило ему увидеть достойное произведение искусства. Как только он увидел птицу, то не мог оторвать от неё восторженный взгляд, сгорая от любопытства, но обращаться к Чан Гэну ему было немного неловко.

Чан Гэн несколько раз мягко постучал по животу птицы. Створка открылась и оттуда показался небольшой свиток.

Чан Гэн прочёл написанное с лицом, выражение которого, пожалуй, не изменилось бы, даже рухни перед ним гора Тайшань.

— В чём дело? — спросил Шэнь И.

В это время, Гу Юнь краем глаза уловил проблеск света за окном на чердаке. Он опустил руку, но только для того, чтобы опустить свою красивую кисть на висевший у него на поясе длинный меч.

Внезапно появился низкорослый солдат южной армии и бросился прямо к Куай Ланьту. Солдат Черного Железного Лагеря немедленно поспешил инспектору на помощь.

Куай Ланьту не успел успокоиться, как солдат Южной армии открыл рот и что-то выплюнул. Инспектор инстинктивно почувствовал, что что-то не так, но уворачиваться было уже слишком поздно.

Стрела размером с палец вонзилась в шею инспектора в то же время, когда солдат Черного Железного Лагеря разбил голову солдату Южной армии, действуя так, словно он вообще не видел стрелы, летевшей к господину Куай.

Горло Куай Ланьту подергивалось, он протянул руку, словно желая ухватиться за торчащую из его шеи стрелу.

Через долю секунды убийца и жертва одновременно умерли.

Сунь Цзяо не мог представить такое даже во сне. Упав на спину, он в ужасе отполз назад и упёрся спиной в стену. Внезапно Гу Юнь улыбнулся ему.

В следующий момент громкий визг пронёсся по небу. Крышу бандитского логова едва не разорвало на части. Небо наполнилось свистом от множества появившихся Чёрных Орлов.

Куай Ланьту и Сунь Цзяо хотели использовать Гу Юня для того, чтобы заставить Фу Чжичэна восстать, но, неожиданно, Гу Юнь не последовал их плану. Прежде чем они смогли сделать свой ход, он взял на себя инициативу усилить враждебность между обеими сторонами, одолжив руку Фу Чжичэна, чтобы убить хлопотливого Куай Ланьту.

Затем каким-то образом он скрыл Черный Железный Лагерь на южной границе, чтобы позже разобраться уже с Фу Чжичэном, тем самым одной стрелой уложить двух ястребов [10]

Но это еще не все.

Чан Гэн неожиданно развернулся и бросился вниз с чердака. Эта игра не закончилась здесь!

Тем, кто всё это начал, был не Куай Ланьту, не военное министерство, не Сунь Цзяо и даже не Гу Юнь...

Примечания:

剑拔弩张

jiàn bá nǔ zhāng

меч обнажён и натянута тетива самострела; обр. готов к бою, в состоянии боевой готовности; напряженное (состояние, обстановка)

2. 群龙无首

qúnlóngwúshǒu

стая драконов без главы (обр. в знач.: массы без вождя; остаться без руководства)

3. 束手就擒

shù shǒu jiù qín

быть схваченным со связанными руками (обр. в знач.: сдаться без сопротивления, без борьбы)

4. 远在天边，近在眼前

yuǎn zài tiān biān, jìn zài yǎn qián

досл. далеко на краю неба, близко перед глазами; далече, да близко; искать то, что под носом

5. Символизм числа "шесть",

— Шесть царств (III в. до н. э., противники Циньского царства)

— Шесть генералов

— Во времена династии Тан шесть печатей на лошади чиновника\посла.

6. 油嘴滑舌

yóuzuǐ huáshé

масляные уста и скользкий язык, обр. легкомысленный, несерьёзный в речи, болтун, шутник

7. 水泄不通

shuǐxièbùtōng

[так плотно, что и] воде не просочиться (обр. яблоку негде упасть; битком набитый; плотным кольцом (окружить)