С учетом всех обстоятельств этой истории, такое развитие событий выглядело логичным, хоть и несправедливым.

— И вивианцы взорвали мост, чтобы наши войска не смогли пройти на их территорию? — Предположила я, но Мира отрицательно качнула головой.

— У вивианцев никогда не было магов такой силы. Да и в Терра Арссе сотворить подобное могла лишь одна чародейка…

— Тайра, — прошептала я, догадавшись. — Но зачем она…

В глазах Эмираты заблестели слезы, когда она нашла слова, чтобы объяснить мне произошедшее.

— В тот день ко мне прискакала Прада с закрепленной на седле детской колыбелькой. Тайра отправила Дэя, совсем недавно родившегося, мне с просьбой каким-нибудь образом тайно передать его Елеазару, поскольку она понимала, что Таур-ан-Фарот будет использовать ребенка для того, чтобы шантажировать своего врага.

Я была шокирована подобной жестокостью. Как и самоотверженностью Тайры, но все еще не видела причин для того, чтобы она могла взорвать мост между враждующими королевствами.

— Но тогда почему… — начала я, но Мира прервала меня, объяснив:

— Потому что он все равно умудрился манипулировать ими обоими в собственных целях. Мне было видение о том, что Таур вызвал Елеазара на переговоры, установив место встречи на мосту, а сам в назначенное время объявил Тайре о том, что не тронет ее сына, если она этот мост разрушит.

Выражение «сжигать мосты» Таур-ан-Фарот, кажется, воспринимал чересчур буквально. Я ахнула:

— И она поверила?

Представила себе, в каком отчаянии находилась мать, вынужденная отдать новорожденного ребенка. Слезы скопились и в уголках глаз, и фигура Эмираты передо мной стала размытой и нечеткой.

— Она готова была на все, чтобы защитить своего сына. В этом была она вся — никаких полутонов и полумер. Или любить или ненавидеть. Или смеяться или плакать.

Я поднесла руки к губам, осознав, что именно в итоге произошло и слезы, до этого просто заволакивающие глаза, хлынули непрерывным потоком.

— Или жить или умереть, — добавила я, всхлипнув.

— Или жить или умереть, — эхом подтвердила Эмирата. — Перед уходом, Таур отдал ей брошь, которой были сколоты пеленки ее сына, и намекнул, что его тоже уже нет в живых. Осознав, что произошло, Тайра тоже не нашла причин продолжать жить. Мне кажется, успей я передать ей весточку, что Дэймос у меня и с ним все в порядке, она не сделала бы то, что сделала.

Я вздохнула. Сейчас мы можем только предполагать.

— Кто знает, — неопределенно пожала плечами я. — Но почему кольцо не спасло ее, так как спасло меня?

— Не знаю точно, могу только предполагать. Для того, чтобы артефакт спас своего, находящегося на грани жизни и смерти, хозяина, тот должен иметь желание выжить. А Тайра, вероятно, такого желания не имела. Как и Елеазар, на котором в момент гибели находился тот самый артефакт — клык, который теперь носит Дэй.

Наверное, он понял, кто мог устроить взрыв подобной силы. Решил, что Тайра предала его и желала ему смерти. Или чувствовал себя виновным в гибели войск, остававшихся вместе с ним на мосту. Причины уже не так важны.

— И теперь иногда мне кажется, что ситуация безнадежна, а мое пророчество лишь дает ложные и непонятные надежды, — с новым невеселым вздохом поделилась Эмирата.

Но я не была с ней согласна, и, утерев слезы рукавом, произнесла:

— Брось, пока мы живы, ничего не безнадежно и всегда есть шанс на то, что мы сумеем все изменить. Силы для этого есть внутри каждого. Но кому-то из нас не хватает веры в себя, кому-то решительности, а кому-то удачного стечения обстоятельств.

— Звучит как тост. Время покажет, кому из нас чего не хватало.

Мира печально усмехнулась и прикоснулась краем своего бокала к моему, отчего тонкий хрусталь издал громкий и мелодичный звон.

После этого мы снова пили вино. А когда в кабинет вошел Рус, вынужденный издать приглушенный рык, чтобы нас разогнать, мы все еще сидели на подоконнике и смеялись над чем-то, понятным только нам одним.

— Рус имеет ввиду, что пора заканчивать ваши посиделки. Завтра рано вставать, — перевел Дэй, чья голова показалась в дверном проеме через мгновение.

Мы переглянулись и снова разразились хохотом.

— Пора… так… пора! — Заявила я заплетающимся языком, с трудом связывая слова.

В этом и крылась особенность эльфийского вина — очень долго сознание оставалось ясным, а опьянение наступало резко и неожиданно. И оно наступило. Это было неизбежно, поскольку вся бутылка была выпита до дна.

Эмирата не стала ничего говорить, но сползла с подоконника, тут же ухватившись за его край, чтобы не упасть.

Я последовала ее примеру и поняла, что стоять на ногах еще сложнее, чем пытаться связывать слова в предложения.

Дэймос Кеннинг Блэйд Вива Терра Арссе. Глушь Гваэлонского леса

♫ Dirk Maasseen — La Mer

Я мог догадаться, что Тэт и Мира найдут общий язык и без бутылки эльфийского вина, а с ней и подавно. Поэтому, когда Рус решил, что их пора разогнать, полностью поддержал эту прекрасную, во всех отношениях, идею.

До утра оставалось не так уж много, когда я, поняв, что Пятая Следующая самостоятельно доберется до гостевой не раньше, чем протрезвеет, решительно поднял ее на руки и понес. А она продолжала хохотать, как и оставшаяся в кабинете, Эмирата.

— Хорошо-то как, когда самой идти не надо! Даже петь хочется! — Удалось мне разобрать сквозь смех, потом она резко посерьезнела и затянула: — А она не пришлаааа, ничего не сказаааав…

Может, не заплетайся у нее язык, вышло бы не так уж и плохо, но сейчас мне и самому захотелось рассмеяться. В нетрезвом состоянии она не раздражала меня, в отличие, к примеру, от постоянно пьющего, Ксандра, а, скорее умиляла.

Понимал, что такая свобода для нее в новинку, как и столь сильное опьянение и был уверен, что наутро она будет жалеть о своей раскрепощенности и неподобающем поведении.

— Как там дальше было… в твоей песне? — Вырвал меня из раздумий голос Тэт. — Почему девушка не пришла?

Я поднял брови и с напускной суровостью ответил:

— Потому что встретила Хозяина Инглота, и никто ее больше не видел.

Песня была вивианской, основанной на нескольких реальных историях. Хотя, я и в Терра Арссе слышал таких немало.

— А разве он существует?

— Существует, конечно.

Я отвечал серьезно, продолжая изображать строгость, которой на самом деле не ощущал, но ее вопрос вызвал усмешку, скрыть которую у меня не получилось.

— Что смешного? — Не поняла она, удивленно приоткрыв рот.

— Просто твой вопрос очень оригинально звучит из уст человека, которого менее суток назад Хозяин Инглота чуть не сожрал.

От этого рот ее приоткрылся еще больше. Она несколько раз моргнула, удивлено уставившись на меня. И пробормотала:

— Я этого не помню… Отключилась при ударе о воду, а потом…

— Это потому что когда очнулась, была слишком впечатлена цветом моих волос.

Тэт смерила меня долгим взглядом.

— Так вот почему погибли тигры и ты был ранен… Спасибо, что спас меня. На этот раз искренне, честно.

Мы, наконец, добрались до гостевой комнаты. Поскольку кроме меня гостей здесь никогда не было, я справедливо считал ее своей. В шкафу хранились мои вещи, на столе — мои книги, в сундуке — мое оружие. Поэтому, я некоторое время медлил, прежде чем опустить Пятую Следующую на широкую кровать, которую тоже считал своей.

— Это заслуга Руса, — отрезал я, а, заметив, что она все еще внимательно вглядывается в мое лицо, хмуро добавил: — Прекращай приписывать мне рыцарские качества, которых у меня отродясь не водилось.

Уложив ее, я хотел было подняться, но Тэтрилин поймала меня одной рукой, ухватив за ворот рубашки. Мог бы, пожалуй, вырвать ткань из ее пальцев и отодвинуться, но не захотел, поэтому так и остался на кровати, упершись локтями в матрац и нависнув над Пятой Следующей.

— Все рыцари так говорят, — прошептала она, глядя мне прямо в глаза, и я ощутил на своих губах ее дыхание.