Заметив мое приближение в темноте, Прада сама подошла ближе. Я перекинул Тэт через седло и, вскочив на къярда, поскакал прочь от Сарн-Атрада, вглубь леса.

Не прошло и нескольких минут, как Тэтрилин жалобно попросила:

— Дэй, остановись и позволь мне сесть в седло.

Надо же, как полезно иногда бывает повисеть вниз головой. Я сделал вид, что не услышал, но остановилась Прада.

— Это еще что за женская солидарность?! — Осведомился я у кобылы, но она не собиралась мне отвечать, лишь возмущенно фыркнула и не сдвинулась с места.

После этого лошадиного демарша Тэт все-таки продолжила дальнейший путь в вертикальном положении, усевшись в седле впереди меня, однако лишь после клятвенных заверений в том, что не предпримет ни единой попытки побега.

— После удара о воду и так все болит, — пожаловалась она,

Удержал себя от неуместного чувства сострадания к ней, посчитав его происками коварной, навязанной артефактом, привязанности.

— Зато кольцо героически спасло тебя от смерти, — злорадно отозвался я и девушка лишь возмущенно засопела в ответ, но через некоторое время спросила:

— Ты с тигром разговаривал?

Неуемное любопытство было одной из черт, что всегда меня в ней притягивали. Наверное, даже до того, как на ее пальце появилось Кольцо огня. Неохотно ответил:

— Угу.

— А почему я его не слышала?

— Телепат сам решает, кто достоин его слышать.

— То есть рычал он на тебя, тоже как на самого достойного?

Вторая притягательная черта — ехидство и, может еще сарказм, такие же, как у меня самого.

Заметив, что Следующая дрожит, не сбавляя ходу, достал из седельной сумки аккуратно сложенный сухой плащ и укутал нас обоих, хотя сам холода не чувствовал.

— Спасибо, — сухо отозвалась Тэт, и я пожалел о неосознанном проявлении заботы. Это все гхарово кольцо.

— За что конкретно?

Она хмыкнула.

— За плащ. И за спасение, о котором не просила.

— Плащ ты тоже не просила.

— Но приняла.

Мы выехали из леса, а в поле Прада могла ехать еще быстрее, но продолжать ленивую перебранку стало неудобно. В отличие от меня, Тэт плохо видела в темноте и, заскучав, задремала, прислонившись все еще дрожащей и мокрой спиной к моей груди.

Я продолжал злиться, но постепенно агрессия шла на убыль. Нужно было взять эмоции под контроль и разобраться в том, какие чувства навеяны притяжением, а какие мои собственные.

Сейчас они перемешались, словно съедобные и несъедобные грибы в корзине слепого грибника. Никаких различий между ними не было и все казались одинаково подлинными. Или одинаково отравленными.

Обхватив талию девушки одной рукой, естественно, чтобы не выпала из седла во сне, а не потому, что мне так хотелось, склонил голову ниже и вдохнул аромат ее волос. Помимо специфического речного запаха, я различил знакомый аромат смородины и груши и с удовольствием позволил ему заполнить легкие. Он напоминал мне о недолгом счастливом прошлом, трижды ею забытом.

А я вспоминал, уставившись в темноту и злясь на самого себя за каждое из воспоминаний.

— Куда мы едем? — Спросила, незаметно для меня проснувшаяся, Тэт, когда мы подъехали к опушке Гваэлонского леса и Прада снова сменила галоп на иноходь. Любая порода лошади вынуждена была бы передвигаться в лесу шагом, рискуя иначе наскочить на какое-нибудь препятствие. Къярды же обладали в разы лучшей реакцией и зрением, в том числе, ночным.

— В Гваэлон.

Мой ответ получился вполне миролюбивым. Сумел отодвинуть свою злость подальше, понимая, что лишняя эмоциональность только усугубит проблему.

— А зачем?

Началась мелкая противная морось, а мы еще после своего вынужденного купания толком не высохли. Хотелось добраться до места назначения до того, как дождь усилится.

Расскажи я ей об Эмирате — вынужден был бы отвечать на уйму разношерстных вопросов и всю дорогу удовлетворять любопытство Следующей. Пусть лучше Мира сама этим занимается, когда приедем.

— В гости.

— К кому?

— Увидишь, когда приедем.

Тэт снова обиженно засопела, ее явно раздражали мои односложные ответы, и она вдруг сменила тему.

— Расскажи мне об этом Кольце огня, — попросила она вдруг, а я натянул поводья, останавливая Праду.

Не хотел быть тем, кто расскажет ей о том, что наша привязанность друг к другу — искусственная, потому что мой рассказ точно будет изобиловать обвинениями и отсылками к прошлому, до которого ей нет дела.

— Тссс, — шикнул я и бесшумно спешился. И шепотом добавил: — Оставайся на лошади и жди меня.

Кажется, я почуял совсем рядом стадо косуль. Не хотелось приходить в гости с пустыми руками. Тем более, разговор нам предстоял долгий и не самый приятный.

Тадимар Нолма Фалмаллинар Арссе Терра Арссе. Королевский дворец Сарн-Атрада.

♫ The Hot House — Radium

Иногда то, что мы привыкли считать недостатком, оказывается достоинством.

Так моя неуклюжесть снова принесла мне удачу.

Спасаясь от гвардейцев, я споткнулся и, уцепившись за один из гобеленов, чтобы удержать равновесие, с удивлением обнаружил за ним пустую каменную нишу. В ней я, без долгих раздумий, укрылся, позволив невнимательным преследователям пробежать мимо меня.

А когда шаги за гобеленом стихли и я, наконец, смог выдохнуть, возвращаться в опасный для меня коридор, не стал. Оказалось, что ниша — это вход в один из многочисленных тайных ходов, которыми изобиловал королевский дворец, словно большой муравейник. Именно по ним я и предпочел передвигаться дальше, ища выход.

Скорее всего, эти темные лабиринты использовала тайная служба для того, чтобы следить за придворными, поскольку они были связаны с большинством покоев и залов, а кое-где даже имели отверстия для подслушивания и подглядывания. Однако сейчас, вероятно, все сотрудники тайной службы, вместе с королевскими гвардейцами, были слишком заняты ловлей, сбежавших из тюрьмы, беглецов, и меня в том числе. А идея искать их в собственных тайных ходах пока, к счастью, никому в голову не пришла.

Поэтому я и бродил по узким темным тоннелям, как призрак, продвигаясь наощупь, поскольку освещения внутри предусмотрено не было.

Успел услышать массу, не предназначенных для моих ушей, разговоров королевских придворных.

Оказывается, далеко не все остались довольны, столь неожиданно и жестоко сменившейся, властью.

Некоторые считали, что Таламур, как бастард, не достоин был занимать королевский престол. Они с теплом вспоминали правление сверженного Таура-ан-Фарота. Подумывали уехать из столицы, пока все не уляжется.

Кто-то находил недостойными кандидатурами и Следующих, поскольку в них вообще отсутствовала королевская кровь. Эти говорили, что само существование пятерых избранных — глупая прихоть бывшей королевской видящей. И из тех, кто всю жизнь просидел взаперти, не получится хороших правителей, какой бы магической силой они не обладали, поскольку для такой важной и ответственной работы нужен опыт. А где бы несмышленые Следующие успели его набраться?

Один, особо смелый, или глупый, считал наилучшим кандидатом в новые короли самого себя. Если о его грандиозных планах станет известно не только его недалекой жене, но и Таламуру, он рисковал вместо этого стать кандидатом в участники, намечающейся вскоре, казни.

Большинство были чем-то недовольны, но, естественно, желая остаться в живых, высказывали свои претензии лишь шепотом, в иллюзорной безопасности собственных спален.

Мне же, до боли в желудке, хотелось есть. Мечты о вкусном горячем ужине сумели отодвинуть в сторону даже мысли о собственном незавидном положении. Но вокруг было темно и сыро, а путь к кухне или столовой был мне неизвестен. К тому же, появляться там до того, как слуги отправятся спать, было бы слишком рискованно.

Поэтому долгое время я был вынужден продолжать бродить по лабиринтам тайных ходов, не имея ни малейшего представления, в какой вообще части королевского дворца нахожусь, пока не набрел на выход.