— Он потерял часть своей стаи, помогая Дэймосу спасти тебя из воды.

Эмирата ответила спокойно и безэмоционально, но даже эта сухая констатация свершившегося факта заставила меня испытать чувство вины.

— Мне жаль.

— Не жалей, — ответила она, изящно махнув рукой. — Он сам сказал, что все, что происходит — результат нашего собственного выбора. И свой выбор сделал. Но, если когда-нибудь тебе представится возможность ему помочь, ты вспомнишь об этом, и сама решишь, хочешь ли вернуть долг.

Наверное, это и имел ввиду король, когда рассказывал о том, что видящие любят говорить загадками.

— Вы видели, что у меня будет такая возможность?

— Ты, — поправила Эмирата. — И можешь называть меня «Мира». Нет, не видела. Почему-то с некоторых пор я не могу видеть то, что прямо касается Руса, только косвенно. А таким образом помочь ему становится непросто.

— Разве ему нужна помощь?

Тигр казался огромным, сильным и вполне самодостаточным.

— Нужна, — голос Миры стал серьезным и тихим. — Он ведь не всегда был в облике зверя.

Я замерла, и вся обратилась во внимание. С террасы доносился приглушенный голос Дэя. Видимо, он о чем-то разговаривал с тигром, а тот телепатически ему отвечал.

— Он был человеком когда-то, таким же, как ты или я. Даже наследником правящего рода одного из соседних государств.

— А что с ним… произошло? Что заставило его стать… таким, какой он сейчас?

Так и не получив от меня ответа на вопрос о том, что я буду пить, Мира подала мне фарфоровую кружку, с полупрозрачной жидкостью, над которой клубился белый пар. Я поднесла ее к лицу, уловив легкий аромат травяного чая. Горячий фарфор согревал озябшие пальцы.

— Выпей, тебе станет легче, — кивнула моя собеседница на содержимое кружки.

Я не увидела причин не доверять Мире и сделала осторожный глоток. На вкус жидкость напоминала мятный чай. И, сделав несколько глотков, я поняла, что боль действительно стала понемногу утихать.

— Спасибо. И все же, почему Рус больше не человек?

Эмирата скривилась и глянула в сторону террасы. Там, за стеклами высоких окон, было заметно какое-то движение, отблески огня, блуждающие тени, но разобрать что-то, находясь в ярко освещенной комнате, было невозможно.

— Он пошел наперекор воле отца и старшего брата и был наказан, слишком сурово, на мой взгляд.

— Пожалуй, — осторожно ответила я, не решаясь судить о ситуации, ничего о ней толком не зная.

Эмирата вздохнула и какое-то время, невидящим взором, продолжала смотреть в сторону террасы, погрузившись в воспоминания прошлом. Я не решалась ее отвлекать и молча прихлебывала чай, но потом все же спросила:

— Из-за этого ты покинула Сарн-Атрад и столько лет провела в одиночестве, в Гваэлоне?

— В том числе, — уклончиво ответила она. — А вообще я не очень-то люблю все эти дворцовые интриги и скандалы. Тебе самой понравилось во дворце?

Теперь настала моя очередь печально вздохнуть и поведать ей о своих недавних злоключениях, начинающихся с отъезда из Авенира и заканчивающихся прыжком из окна северной башни королевского дворца.

— По крайней мере, ты сумела сбежать, — подбодрила меня Мира, и я усмехнулась.

— Надеюсь, остальным побег дался проще.

В этот момент открылась, ведущая с террасы, дверь и Дэй занес в комнату тарелку с, источающим дивный аромат, жареным мясом. Он поставил, еще дымящееся, блюдо на стол, а сам уселся на диван, напротив меня.

Рус вошел следом, тяжело переставляя лапы, и лег на пол у ног Миры, а она ласково потрепала его по массивной пушистой голове.

— Угощайтесь, — любезно предложил вивианец и, не дожидаясь остальных, ухватил с тарелки первый кусок.

— Спасибо, — ответила я и тоже попробовала мясо, слизывая с пальцев горячий сок. Только в этот момент я поняла, что очень давно вообще ничего не ела.

— Рада, что с тобой все в порядке, Дэймос, — миролюбиво произнесла Эмирата, аккуратно откусив от большого куска. — Однако помнится, ты обещался впредь не игнорировать мои советы, а что в итоге?

— Было дело, — кивнул он. — Ho, во-первых, в случае с озером ты не давала мне прямых указаний не ехать в Сарн-Атрад, предпочтя вместо этого попытку манипулировать мной через других. А во-вторых, чего сейчас обсуждать? Нормально же все получилось.

Его ответ был шутливым, легкомысленным, не позволяющим Мире обидеться на обвинения в манипуляции. Но, видимо, Рус ответил что-то лично ему, потому что Дэй, резко посерьезнев, произнес:

— Мне жаль, что так вышло. Все имеет свою цену.

Мира и я молча переводили взгляды с одного на второго, не вмешиваясь в их странную беседу.

Тигр снова что-то сказал, потому что Дэймос отозвался:

— Следующего раза не будет.

И, заметив возникшее между ними, напряжение, Мира поспешила перевести тему:

— Что ты намерен делать дальше?

Дэй прожевал, вытащил из ножен на ремне кинжал и аккуратно отрезав от большого куска мяса половину, произнес:

— Завтра утром отправлюсь за мечом. В Галатилионе я узнал, где его искать.

Эмирата загадочно улыбнулась и смерила Дэя долгим, внимательным взглядом.

— Странно, что он, спустя столько времени, еще не у тебя.

— Угу, сам удивляюсь.

И они переглянулись так, словно эти слова подразумевали что-то, о чем я понятия не имела.

Разговор сошел на нет, поскольку какое-то время все были заняты едой. Потом Дэй и Мира продолжили беседу, в которую я не вслушивалась.

Не чувствовала себя лишней, не принимая участия в их диалоге. Просто сидела, расслабленно глядя на огонь в камине и думая о своем. На душе было светло и благостно. Казалось, что все проблемы и угрозы оказались где-то далеко, пока в моей голове не прозвучало;

«Ты знала о свойствах кольца, когда надела его?»

Вопрос оказался неожиданным. Как и сам факт того, что Рус снизошел до общения со мной.

Не стала привлекать к себе внимание ответом вслух. Вместо этого, встретившись с Русом взглядом, отрицательно покачала головой.

«А сейчас знаешь?»

Я повторила жест. Как бы еще спросить о них, но так, чтобы Дэй не услышал. Тигр понял меня без слов и рассказал сам.

«Это кольцо когда-то принадлежало Тайре Арссе и стало причиной привязанности к ней Елеазара Вива, что привела впоследствии к войне и иным печально известным событиям».

Это заставило меня по-новому взглянуть на злосчастный артефакт. Поскольку мокрую и прожженную перчатку я давно сняла, ничто не мешало перстню сверкать и переливаться всеми оттенками красного. Скорее всего, Эмирата тоже заметила его на моей руке, но ничего не сказала. А может, просто не захотела упоминать о нем при Дэймосе.

Хозяйка дома, тем временем, поднялась с мягкого кресла и подошла к высокому шкафу, набитому какими-то стеклянными емкостями, и стала что-то в нем искать.

— Не надо, — запротестовал Дэй. — Само заживет.

Я не вслушивалась в их беседу, поэтому не сразу поняла, о чем идёт речь.

— А вдруг у него шипы ядовитые? Не хотелось бы, чтобы твое спасение было напрасным.

Дэй закатил глаза, но больше возражать не стал. И, когда Мира поставила на столик два бутылька из мутно-коричневого стекла и моток плотной серой ленты, он принялся невозмутимо расстегивать пуговицы своей все-еще сырой после вынужденного купания, черной рубашки.

Эмирата вернулась к шкафу и продолжила самозабвенно греметь какими-то склянками, выискивая в его недрах что-то, одной ей известное. Рус прикрыл глаза и лежал, уронив голову на сложенные лапы, набираясь сил после сегодняшнего подводного сражения.

А я не могла отвести взгляд от Дэя, к тому моменту стянувшего рубашку. Застыла, разглядывая широкий разворот плеч и выразительный рельеф мышц, перекатывающихся при движении, под, бронзовой от загара, кожей, тонкие светлые линии шрамов и витиеватые черные узоры на плече, образующие непонятный рисунок.

Раньше мне не доводилось наблюдать ничего подобного, и я оправдывала свой интерес исключительно эстетическими соображениями и чисто научным любопытством. Однако, для объяснения непривычного ощущения сухости во рту, участившегося пульса, глупой улыбки и теплоты в груди, доводов не нашлось.