– Разве можно закладывать дома, ведь они построены за счет казны!
– Конечно, дома, в которых мы живем, закладывать нельзя. Но ведь у нас есть несколько домов, которые можно временно заложить. Если отец вернется и его восстановят в должности, их можно будет снова выкупить! Меня только беспокоит, что вам приходится нести столько хлопот!
– Самое главное – похоронить как следует старую госпожу, – сказал Цзя Чжэн. – И от тебя требуется в первую очередь хорошенько присматривать за домом!
– Не беспокойтесь об этом, господин! Хоть я и глуп, но постараюсь оправдать ваше доверие! Вы ведь возьмете с собой кое-кого из людей, а тех, кто останется, я прокормить всегда сумею… Если же вам не хватит денег на дорогу, то, когда будете проезжать через уезд, которым правит Лай Шан-жун, намекните ему, что вы в затруднительном положении, и он выручит!
– Неудобно обращаться за помощью к чужим, – возразил Цзя Чжэн, – ведь речь идет о похоронах матери – здесь все надо делать самим!
– Да, вы правы, – согласился с ним Цзя Лянь и вышел, чтобы позаботиться о деньгах на дорогу для Цзя Чжэна.
Цзя Чжэн рассказал о своем намерении госпоже Ван и велел ей хорошенько присматривать за домом в его отсутствие. Затем он выбрал счастливый день для отъезда.
В это время здоровье Бао-юя полностью восстановилось, а Цзя Хуань и Цзя Лань усердно занимались учебой.
Поручив Цзя Ляню строго присматривать за его сыновьями и Цзя Ланем, Цзя Чжэн сказал:
– В нынешнем году состоятся большие экзамены! Цзя Хуань носит траур и не сможет принять в них участие, но Цзя Лань приходится мне внуком, и траур по бабушке его не касается. Пусть он экзаменуется вместе с Бао-юем. Если кто-либо из них получит звание цзюйжэня, наша семья сохранит свое положение!
Цзя Лянь и остальные почтительно поддакнули ему. Цзя Чжэн сделал еще несколько наставлений родным, а затем, совершив жертвоприношения в кумирне предков, в сопровождении Линь Чжи-сяо и других слуг отправился в путь. Он даже не стал приглашать на проводы родственников и друзей, и его провожали только близкие, и то до первой станции за городом.
Поскольку Цзя Чжэн перед отъездом наказывал Бао-юю во что бы то ни стало принять участие в предстоящих государственных экзаменах, госпожа Ван все время проверяла, как занимается сын, и подгоняла его. О том, что Бао-чай и Си-жэнь торопили юношу с занятиями, и говорить не приходится!
Надо сказать, что по мере того как к Бао-юю возвращалось здоровье, мысли его принимали все более странное направление: помимо отвращения к чиновничьей карьере, у него появилось чувство отчуждения к девушкам. Но никто не замечал этого, и Бао-юй никому об этом не говорил.
Цзы-цзюань, проводившая гроб с телом Дай-юй на родину, опечаленная сидела у себя в комнате и плакала.
«Какой Бао-юй все же бесчувственный! – думала она. – Ведь он видел, что гроб Дай-юй увозят, и не уронил ни одной слезинки! Я так убита горем, а он и не думает прийти утешить меня! Лишь смотрит на меня и смеется! Неблагодарный! Своими сладкими речами он только морочит нас! Как хорошо, что недавно ночью я не впустила его и не поверила ему. Почему он стал так холодно относиться к Си-жэнь и почти не обращает внимания на жену, а Шэ-юэ и других служанок вовсе не замечает?! Видимо, девушки зря расточали на него свои ласки!»
Тут вошла У-эр. Увидев Цзы-цзюань, всю заплаканную, девочка сказала:
– Сестра, опять оплакиваешь барышню Линь Дай-юй?.. Да, верно говорят: «Лучше человека увидеть собственными глазами, чем знать о нем понаслышке!» Прежде я слышала, что второй господин Бао-юй замечательно относится к служанкам, и моя мать постаралась устроить меня к нему. Однажды он заболел, и мне пришлось ухаживать за ним. Но когда он выздоровел, он не сказал мне доброго слова, а сейчас даже не глядит на меня!
– Тьфу, негодница! – фыркнула Цзы-цзюань, едва сдерживаясь от смеха. – Как же, по-твоему, должен относиться к тебе Бао-юй? И не стыдно тебе говорить об этом? Ты ведь девушка! Да и разве у него есть время обращать на тебя внимание? Он на своих наложниц не хочет смотреть!.. – Цзы-цзюань усмехнулась. – Ну скажи, кто ты для Бао-юя?
У-эр покраснела. Она хотела пояснить, что ей от Бао-юя ничего не нужно, что ее только возмущает равнодушие, с каким он стал относиться к служанкам, но тут за воротами послышался шум.
– Опять пришел монах и требует десять тысяч лян серебра! – говорил кто-то. – Госпожа Ван волнуется. Она хотела просить второго господина Цзя Ляня поговорить с монахом, но его нет дома! Госпожа Ван велела позвать вторую госпожу Бао-чай, чтобы посоветоваться с нею!
Если вы не знаете, каким образом удалось выпроводить хэшана, прочтите следующую главу.
Глава сто семнадцатая, прочитав которую можно узнать, как две прекрасных девушки самоотверженно защитили яшму и как непутевый молодой человек, собрав разгульную компанию, управлял домом
Сейчас речь пойдет о том, как госпожа Ван прислала за Бао-чай свою служанку, ибо хотела посоветоваться с молодой женщиной. Бао-юй, услышав, что пришел монах, бросился с криком к дверям:
– Где мой учитель?
Бао-юй долго кричал, но монах не появлялся. Тогда он выбежал во двор и увидел, как Ли Гуй загораживает дорогу монаху и не дает ему войти.
– Госпожа велела мне пригласить учителя в дом! – крикнул Бао-юй.
Ли Гуй почтительно вытянулся перед Бао-юем, и монах, раскачиваясь, прошел мимо него.
С первого взгляда Бао-юй убедился, что хэшан точь-в-точь похож на того, который приснился ему. Юношу словно осенило, он подошел к хэшану, совершил приветственные церемонии и промолвил:
– Учитель, простите, что я опоздал встретить вас!..
– Я и не требую, чтобы меня встречали, – возразил монах. – Пусть мне дадут деньги, и я уйду!
Бао-юю показалось, что такое требование не к лицу монаху. Он еще раз взглянул на пришельца и, заметив, что тот грязен и оборван, а голова его покрыта паршой, подумал:
«С древнейших времен говорят: „Праведник не показывает своего истинного облика, а если показывает – он не праведник“. Нужно быть осторожным, чтобы не допустить промаха. Лучше всего пообещать ему деньги, а потом выведать его намерения».
– Не торопитесь, учитель, – произнес он. – Садитесь пожалуйста, сейчас моя матушка обо всем распорядится! Позвольте вас спросить: вы пришли из «области Небесных грез»?
– Каких грез? – удивился хэшан. – Пришел я оттуда, откуда явился, и уйду туда, куда скроюсь. Я просто принес тебе яшму. А ты знаешь, откуда появилась твоя яшма?
Бао-юй не мог ничего ответить.
– Не знаешь, откуда сам появился, – усмехнулся монах, – а еще спрашиваешь, откуда я!
Бао-юй был умен от природы; кроме того, побывав в «области Небесных грез», он познал судьбы своих близких и постиг тщетность мирской суеты, однако до сих пор не мог понять, что сам он собой представляет. Слова монаха о яшме произвели на него такое впечатление, словно его больно хлестнули, и он сказал:
– Я знаю, что деньги вам не нужны! Я вам отдам яшму обратно!
– Конечно, она должна вернуться ко мне, – улыбнулся в ответ монах.
Не промолвив ни слова, Бао-юй повернулся и бросился в дом. Там никого не оказалось; он подбежал к кровати, схватил яшму и бросился наружу. В дверях неожиданно для себя он столкнулся с Си-жэнь. Та сначала отпрянула, но потом, овладев собой, сказала:
– Матушка говорила, что ты сидишь и мирно беседуешь с хэшаном. Она собирает для него деньги. Почему ты убежал от монаха?
– Скажи моей матушке, что никаких денег не нужно, – взволнованно заговорил Бао-юй, – я отдам ему яшму, и делу конец.
– Что ты задумал! – закричала Си-жэнь. – Эта яшма – твоя жизнь! Если монах унесет ее, ты опять заболеешь!
– Не заболею! – усмехнулся Бао-юй. – Зачем мне яшма, если я прозрел?
Отстранив Си-жэнь, он направился во двор.
– Вернись, я хочу кое-что тебе сказать! – закричала Си-жэнь, бросаясь за ним вдогонку.
– Тебе больше говорить нечего, – обернувшись на ходу, бросил Бао-юй.
