С этими словами она указала пальцем в направлении комнат, где жила Цзинь-гуй, и продолжала:
– Ладно, не буду об этом говорить. Я уверена, что девочка Син скромна и честна, она стойко переносит все лишения, и богатство не ослепит ее. Я мечтаю, чтобы у нас все поскорее уладилось, и тогда мы могли бы отпраздновать твою свадьбу!
– Вам прежде всего следовало бы побеспокоиться о сестрице Бао-цинь, которая до сих пор не переехала в дом мужа, – возразил Сюэ Кэ. – Что касается меня, то это пустяки!
Поговорив еще немного с тетушкой, Сюэ Кэ возвратился в свою комнату, поужинал и стал думать о том, как тяжело живется Син Сю-янь в семье Цзя, какой она чувствует себя одинокой и обездоленной. Ему нравилась эта девушка, с которой он был давно знаком, – она была красива и обладала замечательным характером. Он чувствовал, что Сю-янь во многом похожа на него. Небо неодинаково относилось к людям: таких, как Цзинь-гуй, оно награждало богатством, зато наделяло несносным характером, а таких, как Син Сю-янь, заставляло терпеть страдания. «Видимо, Янь-ван решает человеческие судьбы по настроению», – думал Сюэ Кэ.
Его охватили печальные мысли, и он захотел сочинить стихотворение, чтобы выразить свою безысходную тоску. Сожалея, что у него нет на это времени, он лишь кое-как набросал четверостишие:
Мы – словно драконы на суше, мы сходны
с лишенным воды карасем, —
Мы в разных краях, но любовь сохраняем,
скучая, в разлуке живем.
Мы оба с тобою в грязи очутились, —
так тягостно это для нас!
Не знаю, как скоро на чистое место
мы снова с тобой попадем.
Окончив писать, он прочел свое сочинение и хотел наклеить на стену, но счел это неудобным и пробормотал:
– Не нужно, чтобы его видели, не то надо мной станут смеяться.
После этого он прочел стихотворение вслух и решительно воскликнул:
– А! Пусть! Наклею и сам иногда от скуки буду читать.
Но когда он еще раз перечитал написанное, стихи показались ему плохими, и он всунул листок между страницами книги.
«Я уже взрослый, – подумал он, – но на нашу семью обрушиваются несчастья, и я не знаю, когда же устроится моя жизнь. Ведь я заставляю страдать одинокую и беззащитную девушку!»
Его размышления были прерваны появлением Бао-чань. Толкнув ногой дверь, она вошла в комнату и, хихикая, поставила на стол короб. Сюэ Кэ поспешно вскочил и предложил девушке сесть.
– Я принесла вам фруктов и небольшой чайник вина, – сказала Бао-чань. – Моя госпожа посылает их вам, второй господин!
– Спасибо твоей госпоже за заботу! – улыбнулся Сюэ Кэ. – Зачем только она вас утруждает? Могла бы прислать это с какой-либо девочкой-служанкой.
– А, пустяки, – возразила Бао-чань. – Мы люди свои, к чему церемонии? Кроме того, история со старшим господином Сюэ Панем, право же, доставила вам немало хлопот. Моя госпожа давно хотела чем-нибудь вас отблагодарить, но только опасалась, как бы в этом не усмотрели чего-нибудь дурного. Вы же знаете, что у нас в доме все как будто живут в согласии, а в душе ненавидят друг друга. Конечно, послать немного угощений – пустяки, но это может вызвать всякие толки. Поэтому моя госпожа тайком от всех достала немного фруктов и чайник вина и велела мне самой отнести вам.
Бао-чань пристально поглядела на Сюэ Кэ и с улыбкой продолжала:
– Только никому об этом не рассказывайте, второй господин! Что касается нас, служанок, то мы люди маленькие – нам все равно, прислуживать старшему господину или вам.
Сюэ Кэ был от природы прямодушным и честным человеком; кроме того, он был молод и наивен, и его очень удивило, что Цзинь-гуй и Бао-чань решили проявить о нем такую заботу. На упоминание о Сюэ Пане рассеяло возникшее у него подозрение, и он произнес:
– Фрукты можете оставить, а вино унесите! Я редко пью и лишь иногда, когда меня заставляют, могу выпить кубок. Когда же повода нет, я к вину не прикасаюсь. Неужели вы с госпожой об этом не знаете?
– Если бы речь шла о чем-либо другом, я с вами согласилась бы, – отвечала Бао-чань, – но сейчас я не могу вам уступить. Вы же знаете характер моей госпожи! Если я принесу вино обратно, она не поверит, что вы не пьете, а скажет, что я не сумела вас уговорить.
Сюэ Кэ вынужден был оставить присланные угощения.
Подойдя к двери, Бао-чань повернулась и, лукаво улыбнувшись, указала пальцем в направлении внутренних покоев:
– Она еще сама, пожалуй, придет благодарить вас!..
Не понимая намека девушки, Сюэ Кэ смущенно ответил:
– Лучше вы поблагодарите за меня свою госпожу! Сейчас холодно, она может простудиться. Да и к чему все эти церемонии, ведь она мне приходится золовкой.
Бао-чань, хихикая, выскользнула за дверь.
Сюэ Кэ призадумался. Сначала он решил, что Цзинь-гуй действительно чувствует себя обязанной из-за всей этой истории с Сюэ Панем и поэтому, вполне естественно, прислала фрукты и вино, чтобы вознаградить его за беспокойство и хлопоты. Но намеки Бао-чань смутили его, и он стал догадываться, на что его толкают. Однако тут же попытался переубедить себя: «Ведь она жена моего брата, разве у нее могут возникнуть нечестные намерения? Может быть, Бао-чань лгала мне и сама задумала что-то нечестное? Но и с ее стороны это было бы нехорошо, так как она наложница моего брата…»
Затем мысли его неожиданно приняли совершенно иной оборот:
«У этой Цзинь-гуй есть недостаток – она совершенно не признает правил поведения, которых должна придерживаться женщина. Она предается наслаждениям, увлекается нарядами, строит из себя необыкновенную красавицу. Разве при таком положении в ее голове могут не появляться дурные мысли?! А может быть, она не поладила с сестрицей Бао-цинь и придумала этот коварный план, чтобы отомстить ей?»
Молодого человека охватила тревога. В этот момент под окном раздался смешок. Сюэ Кэ испуганно вздрогнул.
Если вы не знаете, кто засмеялся, прочтите следующую главу.
Глава девяносто первая, из которой читатель узнает о том, как Бао-чань, поощряя разврат, составила план обольщения молодого человека и как Бао-юй, очутившись в сетях сомнений, рассуждал об истинах буддийского учения
Итак, в то время, когда Сюэ Кэ пребывал в задумчивости, под окном раздался смешок. Молодой человек испуганно вздрогнул, и в голове его пронеслась мысль:
«Это Бао-чань или Цзинь-гуй. Не стану обращать внимания!»
Сюэ Кэ долго прислушивался, но вокруг стояла тишина.
Не решаясь прикоснуться к вину и фруктам, он запер дверь и собрался раздеваться, как вдруг еле слышно зашуршала бумага в окне. Бао-чань смутила душу Сюэ Кэ, сердце его неистово колотилось, и он не знал как быть. Он снова прислушался, но было тихо. Он решил, что все это ему показалось, и, овладев собой, присел возле лампы.
Взяв машинально один из фруктов, лежавших на тарелке, он стал вертеть его в руке, внимательно разглядывая. Случайно повернув голову, он вдруг заметил, что бумага в окне стала влажной. Он подошел к окну и приблизился лицом к раме. В этот момент снаружи кто-то шумно подул. Испуганный Сюэ Кэ отпрянул назад. Под окном захихикали. Сюэ Кэ поспешно задул лампу и лег в постель, затаив дыхание.
– Почему вы улеглись спать, не отведав вина и фруктов, второй господин? – послышался снаружи тихий голос.
Сюэ Кэ показалось, что это голос Бао-чань, и он ничего не ответил, притворившись спящим. Последовала пауза, и вновь раздался голос, в котором теперь уже чувствовалось раздражение:
– И откуда в Поднебесной берутся такие жалкие люди?!
Теперь Сюэ Кэ показалось, что голос принадлежит не Бао-чань, а Цзинь-гуй, и ему стало ясно, что они обе действуют заодно. Охваченный беспокойством, он долго ворочался на постели и уснул лишь к началу пятой стражи. Но едва рассвело, как послышался стук в дверь.
