– Что ты понимаешь! – вздохнул Бао-юй. – Всякий, кто становится бессмертным, либо уходит на небо вместе со своей телесной оболочкой, либо оболочка его остается на земле, а улетает только душа… Дорогая сестра, позови Цзы-цзюань!
– Послушай меня, – сказала Си-жэнь. – Хорошо, если Цзы-цзюань согласится прийти, но, если она откажется, придется потратить немало слов, чтобы уговорить ее! Даже если она придет, едва тебя увидит – все равно не захочет ничего рассказывать. Лучше завтра, когда вторая госпожа Бао-чай уйдет, я сама поговорю с Цзы-цзюань, и, может быть, мне удастся кое-что узнать у нее. После этого я тебе все передам!
– Конечно, ты говоришь разумно, – согласился Бао-юй. – Но ты не представляешь себе, что творится у меня на душе и как я волнуюсь.
Из внутренней комнаты вышла Шэ-юэ.
– Вторая госпожа велела передать второму господину, что уже четвертая стража и пора спать, – сказала она. – Сестра Си-жэнь так увлеклась разговором, что позабыла о времени!
– А ведь и в самом деле пора спать! – заметила Си-жэнь. – Завтра будет достаточно времени поговорить.
Бао-юй вынужден был повиноваться, но все же успел шепнуть на ухо Си-жэнь:
– Смотри не забудь!
– Помню, – улыбнулась Си-жэнь.
– Опять вы вздумали водить нас за нос! – засмеялась Шэ-юэ. – Проще было бы прямо сказать второй госпоже Бао-чай, что второй господин сегодня хочет спать с Си-жэнь. Тогда вы могли бы разговаривать хоть целую ночь, и никто не стал бы мешать.
– Не о чем нам говорить, – махнул рукой Бао-юй.
– Что ты болтаешь, негодница! – рассердилась Си-жэнь и пригрозила Шэ-юэ: – Вот погоди, нашлепаю тебя по губам! – И, обращаясь к Бао-юю, добавила: – Видишь, что из-за тебя получилось? Нужно же умудриться проболтать до четвертой стражи! – Она проводила Бао-юя до его комнаты и тоже отправилась спать.
В эту ночь Бао-юй не сомкнул глаз. Наступил рассвет, а он все еще думал. Но вдруг из передней послышался голос:
– Родственники и друзья решили устроить угощение и спектакль по поводу возвращения господина Цзя Чжэна. Господин решительно возражал против спектакля, и тогда решено было ограничиться одним угощением, на котором будут присутствовать все родственники и друзья. Велено предупредить вас, что празднество состоится послезавтра.
Если вас интересует, как прошел этот праздник, прочтите следующую главу.
Глава сто пятая, прочитав которую можно узнать, как служители из приказа Парчовых одежд конфисковали имущество во дворце Нинго и как цензор обвинил правителя округа Пинъань в злоупотреблении служебным положением
Во время пира, устроенного в «зале Процветания и счастья», неожиданно вошел Лай Да и доложил:
– Начальник приказа Парчовых одежд почтенный господин Чжао прибыл с визитом в сопровождении нескольких чиновников. Я попросил у него визитную карточку, но господин Чжао сказал: «Мы в близких отношениях с твоим господином, и это излишне». С этими словами он вышел из коляски и направился к воротам. Прошу вас, господин, встретить его!
«Никогда у нас с этим Чжао не было близких отношений, – мелькнуло в голове Цзя Чжэна. – Зачем он приехал? Пригласить его к столу неудобно, но и отказать нельзя».
– Скорее выйдите к нему, дядя, – прервал его размышления Цзя Лянь. – Пока вы будете раздумывать, он со своими людьми придет сюда!
В это время прибежали слуги, присматривавшие за вторыми воротами:
– Господин Чжао идет сюда!..
Цзя Чжэн, а за ним и другие вышли встречать прибывших. Начальник приказа Чжао, весь расплывшись в улыбке, проследовал прямо в зал. Некоторые из его помощников, отчасти знакомые Цзя Чжэну, молча прошли следом за своим начальником.
Цзя Чжэн никак не мог догадаться, что это значит. Он тоже прошел в зал и предложил приехавшим сесть.
Среди родственников и друзей, приглашенных Цзя Чжэном, некоторые были знакомы с начальником приказа, но тот прошел мимо, словно не замечая их. Он подошел к Цзя Чжэну, взял его за руку и, улыбаясь, сказал ему несколько любезных, ничего не значащих слов. Поняв, что приход Чжао не сулит ничего хорошего, одни из присутствующих постарались незаметно скрыться во внутренних комнатах, другие отошли в сторонку.
Цзя Чжэн собрался заговорить, но вбежал запыхавшийся слуга и сообщил:
– Господин Сипинский ван.
Цзя Чжэн торопливо бросился к дверям – ван уже входил в зал.
Начальник приказа Чжао подошел к Сипинскому вану, справился о его здоровье и сказал:
– Поскольку вы уже прибыли, пусть ваши люди вместе с моими встанут на стражу у всех ворот.
Чиновники почтительно поддакнули и вышли.
Цзя Чжэн и другие сразу поняли, что дело плохо, и бросились на колени перед Сипинским ваном. Тот, усмехаясь, обеими руками поднял Цзя Чжэна и произнес:
– Извините, что мы вас побеспокоили, но дело слишком серьезное: государь прислал нас объявить господину Цзя Шэ свое высочайшее повеление. Ныне у вас полон зал гостей, среди которых, как я полагаю, находятся ваши родственники и друзья. Я попросил бы их разойтись – пусть останутся только те, кто живет здесь.
– Хотя вы и добры, почтенный ван, – заметил Чжао, – но только я думаю, что людей из восточного дворца Нинго отпускать не стоит, так как дворец, наверное, уже опечатали.
Тут все поняли, что дело касается обоих дворцов, и очень досадовали, что не могут поскорее уйти. Но в этот момент ван сказал:
– Передайте всем чиновникам из приказа Парчовых одежд, что я отпускаю родственников и друзей семьи Цзя, пусть их не обыскивают и не задерживают.
Как только родственники и друзья услышали такое приказание, они бросились вон из дворца Жунго и исчезли как дым. Остались только Цзя Шэ, Цзя Чжэн и несколько их близких. Они были бледны от страха и дрожали всем телом.
Через некоторое время во дворце появились стражники; они взяли под охрану все входы и выходы – теперь ни хозяева, ни слуги свободно не могли сделать и шагу.
После этого начальник Чжао обратился к вану:
– Прошу вас, господин, объявите высочайшее повеление, затем приступим к делу.
Стражники только и ждали такого приказа: они заранее закатали рукава.
Сипинский ван объявил:
– Я получил высочайшее повеление вместе с начальником приказа Парчовых одежд Чжао Цюанем проверить и описать имущество Цзя Шэ.
Перепуганный Цзя Шэ пал на колени. Сипинский ван спокойно произнес:
– Высочайший считает, что, поскольку Цзя Шэ вступил в связь с провинциальными чиновниками и, опираясь на свою власть, притеснял слабых, чем не оправдал проявленную по отношению к нему милость, его следует лишить наследственной должности. В чем и состоит указ.
Начальник Чжао тотчас же крикнул стражникам, чтобы связали Цзя Шэ, а остальных охраняли.
В зале присутствовали Цзя Шэ, Цзя Чжэн, Цзя Лянь, Цзя Чжэнь, Цзя Жун, Цзя Цян, Цзя Чжи и Цзя Лань. Не было только Бао-юя, который не пришел, сославшись на болезнь, и оставался все время в комнатах матушки Цзя, да Цзя Хуаня, вообще не любившего появляться на людях.
Чжао приказал чиновникам вместе со здешними слугами обойти все жилые помещения и составить подробные описи находившихся в них вещей. Цзя Чжэн и другие члены рода Цзя испуганно переглянулись, а обрадованные стражники только потирали руки, предвкушая поживу.
– Я слышал, что Цзя Шэ и Цзя Чжэн живут в одном доме, но отдельными семьями, – сказал Сипинский ван, – поэтому в соответствии с высочайшим повелением описано должно быть только имущество Цзя Шэ, а все остальные помещения следует запереть на замок и опечатать до особого распоряжения государя.
– Осмелюсь доложить вам, что Цзя Шэ и Цзя Чжэн не живут отдельными семьями, – возразил начальник приказа Чжао. – Мне известно, что их племянник Цзя Лянь сейчас ведает всем хозяйством, и я считаю, что следует описать все имущество.
Сипинский ван промолчал.
– Имущество в домах Цзя Шэ и Цзя Ляня я должен описывать сам, – заявил начальник Чжао.
– Не торопитесь, – остановил его Сипинский ван. – Нужно сначала предупредить женщин во внутренних покоях, чтобы они успели скрыться, а потом уж приступать к описи имущества.
