– Вы что, подохли? Воры в дом забрались, а вы не заметили!
– Мы должны были дежурить только во время второй и третьей стражи, – плача, оправдывались женщины, – мы ни разу не присели, обошли и осмотрели каждый уголок. В четвертую и пятую стражу сторожили другие. Как только они нас сменили, мы услышали крики. Когда мы прибежали посмотреть, в чем дело, оказалось, что вещи исчезли. Просим вас, господа, спросите у тех, кто дежурил в четвертую и пятую стражу!
– Убить вас всех мало! – гремел Линь Чжи-сяо. – Мы еще поговорим! А сейчас осмотреть весь дом! Живо!
Сторожа повели их на ту сторону, где жила госпожа Ю, но там все ворота оказались запертыми.
– Нас напугали до смерти! – послышались голоса изнутри дома.
– Здесь вещи не исчезли? – осведомился Линь Чжи-сяо.
– Все на месте, – ответили ему и отперли ворота.
Затем Линь Чжи-сяо и все сопровождавшие его направились во двор, где жила Си-чунь, и тут услышали разговоры:
– Ах, беда! Барышня от испуга упала в обморок!.. Очнитесь же!..
Линь Чжи-сяо вошел во двор, чтобы расспросить, в чем дело.
– Злодеи до смерти перепугали барышню, – сообщила женщина, открывшая дверь. – Настоятельница Мяо-юй и Цай-пин насилу привели ее в чувство!.. Вещи у нас не пропали.
– С кем дрались разбойники? – удивился Линь Чжи-сяо.
– Господин Бао Юн подоспел и выгнал разбойников, – сообщил один из сторожей. – Говорят, он даже одного убил.
– Да, да, это у ворот сада, – подтвердил Бао Юн, – идемте туда, посмотрим, там ли он!
Цзя Юнь и остальные поспешили на место, указанное Бао Юном. У ворот действительно кто-то лежал. Нагнувшись над ним, люди с удивлением заметили, что он очень похож на приемного сына Чжоу Жуя. Оставив возле убитого сторожа, Цзя Юнь послал двух других осмотреть ворота. Ворота были, как и прежде, заперты.
Линь Чжи-сяо велел отпереть ворота и отправился в ямынь, чтобы донести о случившемся военным властям.
Представители властей прибыли незамедлительно и тут же приступили к расследованию. Было установлено, что воры из узенького переулка, находящегося позади дворца Жунго, забрались на крышу дома, спустились на западный двор, а оттуда проникли в сад.
Люди, дежурившие ночью, в один голос показывали:
– Это были не просто воры, а разбойники и грабители!..
– Какие там грабители, если они действовали без факелов и не пустили в ход оружия? – раздраженно заметил один из приехавших чиновников.
– Когда мы погнались за ними, они забрались на крышу, швыряли в нас черепицей, – оправдывались сторожа, – поэтому мы не могли к ним приблизиться. Спасибо, что наш Бао Юн залез на крышу и согнал их оттуда! Потом он побежал в сад, а там тоже было несколько разбойников. Бао Юн вступил с ними в бой, они не могли его одолеть и обратились в бегство.
– Опять вы за свое! – рассердился чиновник. – Если бы это были разбойники, разве они с вами не справились бы?! Рассуждать тут нечего: проверьте, что пропало, составьте список, а я доложу начальству.
Цзя Юнь, а за ним и все остальные вновь направились в комнаты, где жила матушка Цзя. Там уже были Си-чунь и Фын-цзе, которая пришла сюда, несмотря на то, что плохо себя чувствовала.
Цзя Юнь справился о самочувствии Фын-цзе, поздоровался с Си-чунь, затем все приступили к проверке вещей.
Поскольку Юань-ян покончила с собой, а остальные служанки во главе с Ху-по уехали сопровождать гроб, никто не знал, какие вещи принадлежали старой госпоже, ибо они все время находились под замком и описей на них не существовало. Поэтому сейчас трудно было что-либо установить.
– Мы только знаем, что в сундуках и шкафах было полным-полно вещей, а теперь все исчезло, – говорили служанки. – Чтобы их перетаскать отсюда, потребовалось немало времени! Куда смотрели сторожа? К тому же убитый – приемный сын Чжоу Жуя! Конечно, он действовал заодно с разбойниками!
Услышав это, Фын-цзе вспыхнула от гнева и приказала:
– Всех женщин, которые дежурили ночью, связать и передать военным властям! Пусть их хорошенько допросят!
Раздались вопли, причитания, и все провинившиеся взмолились о пощаде.
Если вы не знаете, удалось ли этим людям избавиться от наказания и куда девались пропавшие вещи, загляните в следующую главу.
Глава сто двенадцатая, в которой повествуется о том, как Мяо-юй при жизни постигло великое несчастье и как охваченная безумием наложница Чжао собралась уйти в потусторонний мир
Итак, Фын-цзе приказала связать женщин, дежуривших ночью, и передать их военным властям для допроса. Женщины, бросившись перед нею на колени, умоляли о прощении.
– Бесполезно! – кричали им Цзя Юнь и Линь Чжи-сяо. – Господин Цзя Чжэн, уезжая, наказывал хорошенько смотреть за домом! Раз вы провинились – извольте отвечать! Никто за вас не станет заступаться! Если вину свалить на сына Чжоу Жуя, будет неудобно госпоже Ван, так как Чжоу Жуй – ее старый слуга. Да и другие ее слуги попадут под подозрение!
– Да чего с ними разговаривать?! – задыхалась от гнева Фын-цзе. – Пусть уведут! Властям заявите, что пропали вещи, принадлежавшие старой госпоже, а какие именно, мы узнаем у старших господ. Когда господа возвратятся, составим опись всего пропавшего и пошлем в ямынь. В ямынь по гражданским делам мы тоже сообщим обо всем!
Цзя Юнь и Линь Чжи-сяо поддакнули ей и вышли.
Си-чунь не осмеливалась вступать в разговор, она только плакала и приговаривала:
– Никогда мне не приходилось видеть ничего подобного! И нужно же было, чтобы именно на меня и Фын-цзе свалилось такое несчастье! Как мне теперь показаться на глаза господину и госпоже?! Они скажут, что оставили дом на меня, а я не смогла усмотреть! Какой позор!
– Разве все зависело только от нас? – возразила Фын-цзе. – Виноваты в первую очередь сторожа!
– Тебе хорошо говорить! – вскричала Си-чунь. – Ты больна, и с тебя никто не спросит. А как быть мне? Это моя золовка подговорила старшую госпожу оставить меня присматривать за домом! Погубила я свою репутацию!
Си-чунь горько зарыдала.
– Не только ты, – сказала ей Фын-цзе. – Если говорить о репутации, то она у нас у всех пострадала! Как послушаешь тебя, совсем невмоготу становится!
В это время со двора послышался шум.
– Я же говорил, что эти монашки приносят одни несчастья! – кричал кто-то. – У нас в семье Чжэнь их даже на порог не пускали! А здесь все иначе! Вчера едва успели вынести гроб с телом старой госпожи, как какая-то монашка упорно хотела пройти в дом! Я ее не пускал, но старухи, что присматривают за воротами, обругали меня и стали просить монашку, чтобы она вошла. Они открыли калитку, и я не знал, заперли ли ее потом. Меня это очень беспокоило, и я не мог уснуть до четвертой стражи. Вдруг поднялся шум, я бросился во двор, но ворота были заперты, и мне никто не хотел открыть. Когда крики усилились, я выломал ворота и увидел чужих людей во дворе. Я выскочил и стукнул одного дубинкой так, что убил его. Только после этого я узнал, что попал во двор четвертой барышни Си-чунь, и монашка как раз была здесь! Еще не рассвело, а монашка улизнула! Разве это не доказывает, что именно она привела разбойников?!
– Кто там болтает, забыв о приличии? – вскричали Пин-эр и другие служанки. – Барышня здесь, а он расшумелся!
– Разве вы не знаете, что он из семьи Чжэнь? – удивилась Фын-цзе. – Это тот самый слуга, которого Чжэни прислали к нам!
Слова Бао Юна смутили Си-чунь.
– О какой монашке он болтает? – спросила девушку Фын-цзе. – Или ты взяла к себе жить монашку?
Си-чунь вынуждена была рассказать, как ее навестила Мяо-юй и как она оставила ее играть в шахматы, чтобы скоротать ночь.
– Так это была она? – издала удивленный возглас Фын-цзе. – И как только она согласилась остаться? В таком случае разговаривать не о чем! Нужно сказать этому крикуну, чтобы он держался потише и не болтал, не то господин Цзя Чжэн проучит его!
Си-чунь думала о случившемся, и ей стало так страшно, что хотелось убежать. Хотя Фын-цзе самой было тяжело, но она беспокоилась за Си-чунь и просила ее никуда не уходить.
