Сперва Юань-ян подумала, что Сы-ци со служанкой пришли сюда за тем же, что и она, и нарочно решили спрятаться, чтобы ее напугать. Поэтому она засмеялась и окликнула:
– Сы-ци! Если ты сейчас же не выйдешь и вздумаешь меня пугать, я закричу, что здесь разбойники, и тебя схватят. Ты уже не маленькая, и так целые дни только и знаешь играть! Неужели еще не наигралась?
Собственно говоря, Юань-ян сказала все это в шутку. Но как известно, провинившийся обычно труслив. Сы-ци была уверена, что Юань-ян видела все; боясь, как бы она не закричала и не поднялся переполох, девушка выбежала из-за дерева. Хотя Сы-ци, не в пример другим служанкам, была в хороших отношениях с Юань-ян, она бросилась перед Юань-ян на колени и, обнимая ее за ноги, взмолилась:
– Дорогая сестра! Не поднимай шума!
Не понимая, что произошло, Юань-ян удивилась:
– О чем ты говоришь?
Сы-ци ничего не отвечала, только дрожала всем телом. Юань-ян охватило недоумение, она внимательно осмотрелась кругом и в тени деревьев заметила силуэт мужчины. Теперь она почти обо всем догадалась, сердце ее тревожно забилось, и все лицо до самых ушей залилось краской стыда.
– Кто это? – спросила она, наконец, овладев собой.
– Это брат моего дяди по материнской линии, – ответила Сы-ци, снова бросаясь перед ней на колени.
Юань-ян даже плюнула с досады, но от смущения не могла произнести ни слова.
– Иди сюда, поклонись сестре, – позвала юношу Сы-ци. – Все равно она тебя видела.
Скрываться было бесполезно, поэтому юноша выбежал из-за дерева и, как заводной, стал кланяться Юань-ян.
Юань-ян повернулась и хотела уйти, но Сы-ци, плача, схватила ее за руку и снова стала умолять:
– Спаси нас, сестра! Наша жизнь в твоих руках!
– Брось болтать, – оборвала ее Юань-ян, – пусть он скорее уходит! Я никому не расскажу. Зачем ты просишь?
В это время со стороны калитки послышался голос:
– Барышня Юань-ян уже ушла, можно запереть калитку!
Юань-ян никак не могла отвязаться от Сы-ци и, услышав эти слова, поспешила откликнуться:
– Погодите, не запирайте! Сейчас иду!
Сы-ци ничего не оставалось, как выпустить руку Юань-ян.
Если вы не знаете, что произошло впоследствии, прочтите семьдесят вторую главу.
Глава семьдесят вторая, в которой говорится о том, как самонадеянная Ван Си-фын стыдилась говорить о своей болезни и как жена Лай Вана, пользуясь своим положением в доме, сватала собственного сына
Когда Юань-ян вышла из сада, все лицо ее горело, а сердце учащенно билось – неожиданное открытие произвело на нее потрясающее впечатление.
«Если кому-нибудь рассказать, – думала она, – припишут и разврат и грабеж, а это может стоить жизни не только самим виновным, но и людям к делу непричастным. В конце концов, это меня не касается, и рассказывать я никому не стану».
Вернувшись домой, она доложила матушке Цзя о выполнении ее поручения, а затем все улеглись спать.
Следует сказать, что Сы-ци росла вместе с братом своего дяди. В детстве они в шутку пообещали друг другу в будущем стать мужем и женой. С тех пор прошли годы, они превратились в красивых молодых людей, и однажды, когда Сы-ци побывала дома, они перекинулись многозначительными взглядами, и любовь их вспыхнула с прежней силой. Но они опасались, как бы родители не воспротивились их браку, поэтому решили встречаться тайно: они подкупили служанок из сада, и сегодня, пользуясь суматохой в доме, служанки открыли ворота, и они встретились. Так впервые они соединились. Они еще не были мужем и женой, но поклялись друг другу в верности, скрепив свой союз подарками, и предавались бесконечным ласкам. Однако Юань-ян вспугнула их, и юноша, скользя меж цветов и деревьев, поспешил убежать через калитку.
Сы-ци всю ночь не спала, но она не раскаивалась в своем поступке. Встретившись на следующий день с Юань-ян, она то краснела, то бледнела, не зная, куда деваться от стыда. Она лишилась аппетита и все время была подавлена и рассеянна. Лишь через два дня, убедившись, что никто ничего не знает, она понемногу успокоилась.
Как-то вечером старуха служанка потихоньку сообщила Сы-ци:
– Твой двоюродный брат уже несколько дней не является домой. Послали людей на его розыски.
Сы-ци разволновалась, рассердилась, а потом расстроилась.
«Лучше бы все раскрылось, тогда мы могли бы хоть умереть вместе. Эти мужчины не умеют любить по-настоящему! Разве он сбежал бы, если бы любил меня?!»
Она так опечалилась, что на следующий день почувствовала недомогание и слегла в постель.
Что же касается Юань-ян, то, когда она узнала, что сбежал слуга без всякой к тому причины, а Сы-ци заболела, ей стало неудобно, и она подумала:
«Наверное, они решили, что я все рассказала».
Она отправилась в сад навестить Сы-ци. Отослав всех из комнаты и оставшись наедине с девушкой, она принялась клясться:
– Пусть меня постигнет кара, если я кому-нибудь что-либо рассказала! Не беспокойся и поправляйся скорее!
Держа ее за руку, Сы-ци молвила со слезами на глазах:
– Сестра моя! Мы с тобой с самого детства были неразлучны, ты относилась ко мне как к родной, я тоже была внимательна к тебе! Я совершила оплошность, и если ты об этом никому не рассказала, я буду почитать тебя, как родную мать! Каждый прожитый день я буду считать, что этот день жизни дала мне ты! Если мне удастся выздороветь, я поставлю в твою честь табличку, каждый день буду воскуривать перед ней благовония и молиться о том, чтобы Небо даровало тебе счастье и долголетие! А если я умру, моя душа будет служить тебе так же преданно, как служат человеку собака и конь! Если нам придется расстаться в этой жизни, мы встретимся в будущей, и я найду, как тебя отблагодарить!
Слезы ручьем катились из ее глаз. Юань-ян тоже разжалобилась и заплакала.
– Ты что, хочешь покончить с собой? – воскликнула она. – Какое мне дело до тебя! Зачем я стану портить твою репутацию?! Мне самой стыдно рассказывать такие истории! Успокойся! Выздоравливай и не делай больше глупостей.
Запрокинув голову на подушке, Сы-ци кивнула ей. Тогда Юань-ян вышла.
Зная, что Цзя Ляня нет дома и Фын-цзе чувствует себя неважно, она решила зайти к Фын-цзе и справиться о ее здоровье. Заметив Юань-ян, служанки, стоявшие у ворот двора Фын-цзе, встали навытяжку в ожидании, пока она пройдет.
Когда же Юань-ян достигла входа в зал, навстречу ей вышла Пин-эр и потихоньку шепнула:
– Моя госпожа только что поела и легла спать. Посиди немного!
Юань-ян и Пин-эр прошли в восточную комнату. Служанки подали чай.
– Что случилось с твоей госпожой? Я замечаю, что она стала какой-то вялой.
– Эта вялость у нее давнишняя! – оглядевшись вокруг, со вздохом ответила Пин-эр. – Она такая уже целый месяц. В последнее время она была слишком занята хозяйством, потом ее еще незаслуженно обидели, она переволновалась – вот болезнь ее и обострилась.
– Почему же вы сразу не пригласили врача? – спросила Юань-ян.
– Эх, сестрица! – снова вздохнула Пин-эр. – Да разве ты не знаешь ее характера? При ней нельзя даже упоминать о врачах и лекарствах! Однажды сердце мое преисполнилось жалостью к ней, и я спросила: «Как вы себя чувствуете?» Тут она вспыхнула, напустилась на меня и стала кричать, что я накликаю на нее болезнь… Она по-прежнему хлопочет по дому. Какой толк от лечения, если она сама не бережет здоровья!
– И все же врача следует пригласить! – возразила Юань-ян. – Пусть бы он определил, какая у нее болезнь, – по крайней мере, все бы успокоились.
– Если говорить о болезни, то мне кажется, у нее не просто легкое недомогание! – проговорила Пин-эр.
– А что именно? – спросила Юань-ян.
Пин-эр наклонилась к ее уху и прошептала:
– В прошлом месяце у нее начались месячные, и до сих пор кровотечение не прекращается. Вот и скажи, опасная ли у нее болезнь?
– Ай-я-я! – произнесла Юань-ян. – Не от выкидыша ли все это у нее получилось?
